- Альберт, - услышал он голос Корвина. – Альберт, да открой же ты, наконец!

Мужчина поморщился. Несмотря на его отставку, порой солдаты тревожили его покой, и это начинало надоедать. Вот уже несколько лет прошло с того момента, как он вернулся с войны, и теперь бы ему зажить мирной жизнью, так нет, не дают покоя собственные друзья.

- Да иду я, иду, - пробурчал он, подходя к двери и открывая её. – Чего тебе?

- Впустишь? Я не могу домой пойти, стоит там показаться, меня тут же отправят в патруль. А так, найдут кого-нибудь другого. Я уже две недели в патруле, сколько можно? Пусти, а?

- И что они переполошились-то? – с недовольством спросил Альберт, но друга всё же впустил.

- Да, неприятное происшествие, - отозвался солдат. – С год назад Верховный Инквизитор заявил, что Вечные все уничтожены, а тут из Собора срочное сообщение пришло, мол, появились снова, и не где-нибудь, а в нашем захолустье.

- Чёртовы твари, - буркнул мужчина, проходя на кухню, где суетилась Люси. – Есть будешь?

- Не откажусь, - Корвин заулыбался женщине. – Что ни день, ты только хорошеешь.

Та только рассмеялась и махнула рукой, не отвлекаясь от приготовления еды. Мужчины уселись за столом, и Альберт окинул друга мрачным взглядом.

- Значит, нас могут снова поднять?

- Всякое может быть, - повёл плечами Корвин. – Вчера, вон, Николаса вытащили прямо из кровати посреди ночи, а он раньше тебя в отставку подал. А я ещё на службе, мне и подавно отдыха не дают, жена уже бесится.

- Ладно, поедим, а потом разберёмся, - усмехнулся мужчина, с благодарностью принимая из рук супруги тарелку. Когда с завтраком было покончено, они поднялись из-за стола и подошли к двери, продолжая обсуждать новости.

- Иди вперёд, - махнул рукой Альберт, открывая дверь. – Я загляну в кузницу, а потом подойду.

- Тебе туда зачем?

- Работать мне тоже надо, - хмуро отозвался мужчина и свернул за дом, распрощавшись с капитаном. Пробираясь узким переулком в сторону улицы, на которой расположилась кузница, Альберт размышлял о происходящем. Странно это всё. Сообщение из Собора казалось чьей-то глупой шуткой. Он ведь сам отслеживал все новости, и был в числе первых, до кого донеслись вести об окончании войны - бесповоротном окончании, знаменующем полную гибель их врагов. И теперь всё может начаться заново. Кто бы мог подумать.

Вскинув голову, он уставился на сидящую возле стены дома молодую женщину и с удивлением поднял брови: она, несомненно, была беременной. Альберт брезгливо посмотрел на её сжавшуюся фигурку. В ней была непонятная смесь богатства и нищеты. Дорогое светлое платье, больше подходящее для королевских приёмов, но сейчас подол испачкан в грязи. Лёгкие туфли покрыты пылью и заляпаны, один каблук сломался. На плечи она накинула дырявую ткань, явно вытянутую из мусора. Она повернула голову, и мужчина с удивлением уставился в её безжизненные глаза с обречённым взглядом. Когда-то она была красива, отметил он про себя, но сейчас глаза покраснели и опухли, под ними появились фиолетовые круги, вся её фигура истощала, женщина больше походила на двигающийся скелет, обтянутый кожей, чем на живого человека. Когда она протянула к нему дрожащую руку с обломанными ногтями, под которые забилась грязь, он невольно почувствовал жалость и поскорее отвернулся. Нечего жалеть, у него и своих дел немало.

- Возьми, - с брезгливостью буркнул он, бросив ей завалявшуюся в кармане монету.

Женщина схватила её и сжала в пальцах, а мужчина прошёл мимо, стараясь как можно быстрее оставить это место.

День проходил быстро. Узнав, как проходят дела в кузнице, Альберт отправился к посту стражи и провёл там несколько часов, выясняя происходящее. Сообщение ещё было не подтверждено, но Фарвен по неизвестным причинам свято верил своему информатору, а потому отряды Карателей сновали на каждом углу. Убивать метузеллу, кем бы он ни был, они не собирались: приказ гласил, что его необходимо доставить живым. Ближе к вечеру Альберта отправили в патруль, где он провёл оставшийся день, слоняясь по лесам, как и в годы войны.

Домой возвращался уже затемно. Тёмные дома нависали над головой, сливаясь с небом. Снова пошёл дождь, мелкие капли ударялись о дорогу, смешиваясь с грязью. Сильный ветер заставил поёжиться. В годы войны он привык к холодам, но сейчас, спустя четыре года жизни в тепле, снова вернулся к прежнему своему облику быстро полнеющего и любящего уют мужчины. Холодный ветер усилился, он почувствовал озноб. Захотелось быстрее вернуться домой и сесть в кресло, завернувшись в плед. Свернув на улицу, он прошёл мимо кузницы и неспешным шагом направился к переулку, но остановился на углу, вспомнив об утренней встрече. Сталкиваться с нищенкой снова не хотелось, но обходить ряд домов с гудящими от усталости ногами хотелось ещё меньше, и он свернул. В переулке было пусто. Он вздохнул с облегчением и вскоре подошёл к дому. На стук никто не отозвался. Взглянув на освещённые окна, Альберт нахмурился и достал ключ. Внутри тепло, пахнет свежей выпечкой и чаем. Он с удовольствием сощурился и нагнулся, чтобы снять сапоги, но тут его взгляд зацепился за грязные следы на полу.

- Люси! Какого чёрта у нас тут так грязно?

На втором этаже раздался неясный шум, по лестнице в спешке спустилась его жена.

- Что у тебя там происходит?

- Я вышла сегодня на рынок, а она сидела в переулке, вот и…

Стиснув зубы, Альберт отодвинул её в сторону и пошёл наверх, за ним с обеспокоенным лицом поспешила Люси. Нищенка сидела в его кресле, опустив голову вниз и закрывая круглый живот руками. Когда он поравнялся с женщиной, она резко подняла взгляд. Вряд ли она понимала, где находится и что происходит вокруг. По её лицу прокатилась судорога, голова быстро опустилась в прежнее положение, пальцы сжались в кулаки, и она замерла неподвижно, будто это могло избавить от боли. Не успел он опомниться, а жена уже снова продолжила суету, хлопоча вокруг нищенки, ласково ей что-то говоря.

- Развелось же тварей… - процедил мужчина, усевшись на кровать.

- Ал, – негромко остановила его Люси.

- Что? – злобно огрызнулся он.

- Я уйду, - внезапно подала голос женщина. – Мне бы только немного согреться, а потом уйду.

- Куда же ты пойдёшь в таком состоянии? – взволновано спросила Люси, продолжая заботливо обтирать ей ноги. – Останешься, пока ребёнок не родится. А то кто тебе поможет?

- А почему мы должны это делать? – сухо поинтересовался Альберт.

- Как ты можешь? Она же…

- Ублюдочная шлюха! – припечатал он, ударив кулаком по тумбочке. – Какого чёрта мы должны о ней заботиться? Шлялась с бог знает кем и залетела, а мы обязаны ей помогать? Ха!

- Не говори так, она, может, ни в чём не виновата.

- Не виновата, что под мужиков ложилась? – расхохотался Альберт, ткнув пальцем в сторону сгорбившееся фигуры.

Почему они должны жалеть её? Кто она такая? Родит ребёнка, а потом что? Денет его в какую-нибудь дыру, только бы избавиться от ноши. А то и убьёт, такие случаи не редкость. Подумать только, кого Господь одаряет детьми. Слеп он, просто слеп! Они не могли завести ребёнка, долгие годы не получалось, а потом целитель сказал, что Люси не сможет выносить плод. Дети умирали в её утробе. Больно, как же это больно… И теперь он возвращается домой, к женщине, которая мечтает о детях, но не может родить, и находит здесь ту, которой ребёнок не нужен, но она его выносила.

Спор с Люси продолжался долго, она пыталась настоять на своём, но Альберт продолжал отказывать, ему не было никакого дела до нищенки. Когда он уже схватил её, чтобы выкинуть из дома, женщина внезапно издала громкий стон и согнулась, обхватив живот руками.

- Господи! – воскликнула Люси. – Ал, быстро положи её на кровать!

Он нахмурился, но всё же выполнил приказ. Вместе подхватив нищенку под руки, они уложили её на покрывало, и Люси снова засуетилась. Схватки начались почти сразу, бездомная запрокинула голову назад и всхлипнула, на глазах показались едва заметные слёзы. Сколько продолжались крики, Альберт не мог сказать. Люси металась по дому, согревая воду и бегая за полотенцами, в такие моменты он испуганно смотрел на женщину, не зная, что делать. Когда жена возвращалась, он с облегчением слушал её приказы, стараясь выполнять всё, что она говорила, но руки тряслись. Он и сам не понимал, зачем это делает. Люси с мольбой смотрела на него, она так же была напугана, ей ещё не приходилось ни видеть родов, ни принимать их. Но и ему тоже не приходилось, и он боялся не меньше. Наверное, в чём-то даже больше. Наконец, раздался звонкий плач. Женщина подняла голову и вскрикнула, в этот раз не от боли, а радости. Её лицо было бледным и уставшим. Взглянув в окно, Альберт с удивлением отметил, что небо начинает светлеть. Значит, промучились несколько часов.