- Не успели из одной ямы выбраться, а ты уже в другую стремишься.

- Я не спрашиваю твоего совета. Бери людей и выезжай. Постараюсь прибыть как можно раньше, чтобы не заставить нашу легенду считать, будто им пренебрегают.

- Как знаешь, Эл, но будь осторожна, это слишком опасно.

- Надеюсь, принц не позволит с нами ничему случиться. По крайней мере, пока он уверен, что я сдержу своё слово. Остаётся только убедить его в нашей от него зависимости.

***

Принц сидел возле окна и увлечённо читал какую-то книгу. Лицо его выглядело задумчивым, губы сжаты в тонкую линию, глаза опущены. Я разглядывал его, пока он не поднял на меня взгляд, и тут же скорчил рожицу, заставив его фыркнуть, а потом пересел в кресло по соседству.

- Почему ты с лордами учишься?

- Видимо, потому что я из королевской фамилии.

- Я слышал, ты тоже полукровка. Или это неправда?

- Лучше расскажи о себе, - принц устремил на меня внимательный взгляд.

- А что тебя интересует?

- Всё, - он прикрыл глаза и перевёл взгляд в окно.

Вести беседу с Кайлом мне нравилось. Не болтать, общаться и разговаривать, а именно вести беседу. Наверное, стоит добавить ещё и «светскую». Он не перебивал, слушая внимательно. Когда я делал паузу, вежливо кивал. Когда я пытался пошутить, на его губах появлялась улыбка. А если я сбивался, ему ничего не стоило задать наводящий вопрос, помогающий мне продолжить.

- Теперь ты, - сощурился я, едва рассказ был закончен. – Я о себе всё выложил, твой черёд.

- Не помню, чтобы мы договаривались о чём-то подобном.

- Это было бы справедливо.

- Как говорит отец: границы справедливости устанавливает король, а остальные подстраиваются.

- Только вот ты не король и никогда им не станешь, - с обидой отозвался я и замер, поняв, что это прозвучало слишком резко. – Не хочу тебя обидеть, просто так говорят…

- Думаешь, этим меня можно обидеть?

- Но ведь королём быть здорово! Делаешь что хочешь, говоришь, что хочешь, имеешь много денег и огромную армию. А если обидят, всегда можно зверски простить.

- Что сделать?

- Отец Георгий говорит: нужно уметь прощать. Но я считаю, сначала нужно отомстить, а потом прощать. Это называется зверским прощением. В истории оно часто встречается.

- Где ты там нашёл подобные вещи?

- Да хотя бы в Расовой войне. Вот, смотри, метузеллы атаковали Сотар, чем сильно обидели нашего короля. Жуткая оплеуха, если подумать. А Верховный инквизитор сначала отомстил, уничтожив их всех, а потом решил простить. Зверское прощение в действии. Ну, как?

Кайл покачал головой, тихо посмеиваясь, но ничего не ответил.

- Но если подумать, тут вообще много странностей. Не замечал? Если смотреть общую историю, всё понятно, но когда начинаешь уделять внимание деталям, начинают возникать вопросы. Помнишь, какие были потери? Население Кандоры сократилось на треть, метузеллы уничтожены, численность других рас сократилась почти на две трети. Это в целом. А теперь в частности. Люди гибли от разных причин: эпидемии, голод внёс свою лепту, как и дикие животные. Об этом ещё Альберт упоминал, да и я просмотрел все данные, которые сумел найти, говорил с Зальсом… Выходит, во время самой войны погибли десятки. Понимаешь? Десятки! Я не говорю про Дворец, где метузеллы порешили несколько тысяч. Просто интересно, почему они не убивали до того?

- Может, для них войны не было? - произнес Кайл, заставив меня резко поднять голову. - Когда я обучался у Дюбука, он завёл разговор о магии, и упомянул о большем зле и меньшем.

Я с пониманием кивнул. Пьер вёл у нас занятия по магическим существам. Он всегда начинал год с обсуждения природы магии – его любимая тема. Он не делил магию на тёмную и светлую, но и не считал способности к ней положительными, убеждённый, что магия портит людей властью, получив которую, не каждый способен остаться человеком в полном смысле слова. Впрочем, не это важно. Во время войны с магами многих брали в плен, используя их способности для лечения, если недоставало целителей, после чего убивали. Как выразился Пьер: «Одно доброе деяние, свершённое не по своей воле, не может искупить всё сотворённое зло. Никто не мог поручиться, что со временем маги не станут использовать силу во вред. Кто бы мог взять эти смерти на свою совесть? Как видите, тут стоит вопрос большего и меньшего зла». В сущности, верно, между большим злом и меньшим правильнее выбрать именно меньшее, но всё равно остаётся неприятный осадок, и невольно задаёшься вопросом: «Что, если?» Что, если бы они не убивали? Что, если могли спасти жизней больше, чем погубить? Но кто на это ответит?

- Бред. Зло есть зло. Тут нет правильного выбора, сплошной фанатизм. К чему ты это упомянул?

- Если ты действительно уделил столько внимания деталям, как сказал, должен знать, что война была объявлена до того, как из Сотара пришло подтверждение о нападении метузелл. Более того, переговоры так и не состоялись. Не было ни одной попытки их начать. Верховный инквизитор не хотел рисковать и выбрал меньшее зло, подписав целой расе смертный приговор.

- Услышь ты, что рассказывал Альберт о зверствах, которые они совершили, не говорил бы так.

- Люди тоже совершили немало. Что же, их также стоит уничтожить?

- Вижу, церковь ты не поддерживаешь.

- А что насчет тебя?

- Не люблю церковников. Говорят они много и на словах прямо ангелы во плоти. А как посмотришь, что творят, понимаешь: их проповеди просто враньё. Они милосердны только к тем, кто им служит, не смея ни шагу в сторону ступить. Не стану говорить, как ты. Начиная войну, они были по-своему правы. Я слышал историю Альберта и склонен верить тому, кто всё видел собственными глазами. Но церковь я не поддерживаю. Все знают: король отошёл от дел. Мы во власти Верховного инквизитора. И посмотри, что творится. Сплошная разруха, бесконечные войны, засуха на юге растёт. Церковникам стоит обратить сначала внимание на людей, а уж потом думать о мифическом спасении души. Народу не помешала бы нормальная жизнь.

- Значит, не занимаешь ни одну из сторон?

- Я… не знаю. Наверное, это для меня слишком сложно.

***

Верховный инквизитор задумчиво изучал карту, расположившуюся на поверхности стола. Ещё совсем недавно дайтьи занимались сущей бессмыслицей, в их действиях не было ровным счётом никакой слаженности, и потому брать пленных труда не доставляло. Конечно, они молчали и оставались гнить в камерах Собора, но одна мысль, что на свободе их разгуливает всё меньше, доставляла ни с чем несравнимое удовольствие. Подняв голову, Фарвен посмотрел на Лоренса. Тот вытянулся по стойке смирно, уставившись в одну точку, словно бы обратился в камень. Всё для того, чтобы не мешать.

- И ты только сейчас докладываешь об этом?

- Приношу извинения, Ваше Святейшество, но мне нужно было убедиться, прежде чем беспокоить вас…

- Убедиться в чём? – насмешливо взглянул на него Инквизитор. – Метузеллы опасны, и хотя мы лишили их могущества, кому-то, как видно, удалось выжить. Мы не знаем, сколько их, где они и что планируют, а единственный наш пленник явился к нам сам. О, и какое совпадение… У нас полная тюрьма дайтьи!

Полковник вздрогнул. Ему и в голову не приходила мысль, что всё это может быть не простой случайностью, и этот Вечный… А, собственно, что он? Измождён, двигается с трудом, болен, и настолько обезумел, что говорит сам с собой. Кто знает, сколько он провёл под пытками?

- Полагаете, они готовят нападение?

- Ничего нельзя исключать. Скорее всего, их целью станет именно Собор, какой иначе смысл набивать его своими солдатами, но на всякий случай распорядитесь озаботиться безопасностью академии. Если пострадают дети, нас бросят во власть разъярённой толпы.

- Охрана дворца?

- Нет необходимости. Они не планируют захват, сил не хватит удержать столицу. Тут дело в другом.

Лоренс двинул плечами и нахмурился.

- Я слышал, не так давно в академию поступил довольно… странный студент.