- Занимаем позиции. Ничего не предпринимать, пока я не подам сигнал.

Одно мгновение, и дайтьи исчезли среди растительности, словно их и не было. Я покрутился на месте и забрался на дерево, укрывшись среди ветвей. Отряд прошёл по полю и осторожно приблизился к нашим границам, не замечая, что за ними наблюдают. Внезапно разошедшиеся тучи выпустили на волю ночное солнце. Луна, пробившись сквозь кроны деревьев, прочертила на снегу узоры, холодная и тревожная, как крик, застывший в воздухе. Дайтьи осторожно крались за гвардейцами. Приближаясь к Лигии, отряд рассыпался, и одиночки скользили в сторону города. На стенах не умолкали голоса часовых, на фоне факелов мелькали смазанные силуэты, иногда поскуливали собаки, чующие приближение беды. Ночные птицы бесшумно пролетали мимо, заставляя людей испуганно дёргаться от внезапно появляющихся теней, но большинство никак не реагировало на лесной шум, считая себя невидимыми и неслышимыми.

Ухнул филин. Сигнал. Миг – и всё пробудилось, зашевелилось, бросилось с места. Люди не видели противника. Стрелы прочертили небо неровным строем. Солдаты заволновались. Приготовив потоки, я вперился взглядом в фигуру целительницы. Она спешно проверяла готовность сумки на поясе и готовилась уносить раненых.

Женщина приготовилась двигаться, но тут почувствовала внимание к себе, холод паники сковал её тело. Она вскочила с места и побежала, подчиняясь бездумно своему страху. Точно так же бежали солдаты. Бежали, чтобы не оставаться в темноте один на один с тем, что может убить медленно, наслаждаясь каждым хрипом жертвы. Я, казалось, не касался земли - стлался над ней, с неуловимой быстротой оказывался на большом расстоянии от того места, где только что находился. Люди умирали один за другим. Началась паника, гвардейцы едва ли не бились друг с другом, создавая беспорядок, но король не мог отправить на бой своих людей без главного оружия. Целители встали плотными рядами и начали читать молитвы, в их руках покачивались серебристо-зелёные кресты. Дайтьи погибли мгновенно. Я чувствовал, что на грудь словно положили тяжёлый камень, но меня это не могло остановить. Внимание металла прошло мимо, уничтожая дайтьи, огибая меня, словно вода. Вытянув потоки, я пронзил ими первого церковника, тот захрипел, глядя на живот, где пр

оступали пятна крови. Я мелькнул смазанной тенью, оставляя за собой бьющиеся в агонии тела. Хранители незримо проходили сквозь пространство и уводили души погибших по Входящему Пути…

***

Я стоял посреди места схватки. Наступил рассвет. Люди лежали в собственной крови, благо, что сейчас зима, иначе уже начали бы благоухать. Некоторым удалось выжить, новоприбывшие дайтьи ходили среди них, прерывая жизни.

- Уберите этих клоунов! Где их командир, я вас спрашиваю?

Солдаты распределились по поляне, переступая через серебристую пыль, которой рассыпались члены моей группы под действием амулетов. Я прошёл мимо трупов, взгляд зацепился за знакомую фигуру. Подойдя ближе, присел на корточки рядом с телом Ванессы и коснулся её руки. Ран не было, но и пульса тоже. Опустив голову, я прикрыл глаза и злобно скрипнул зубами. Ей не удалось избежать моих потоков.

- Что с нами делает война? – тихо спросил я девушку, та смотрела неподвижным взглядом и молчала. Ответа ждать было глупо.

Меня подозвали, когда нашли человека в форме офицера, его живот был вспорот, кишки неприятно смотрелись в свете солнца, синеватые, со сгустками крови. Повернув ногой его голову, я рассматривал лицо трупа. Кровавое месиво, складывалось ощущение, что по телу несколько раз пробежались, неоднократно наступая на лицо. Командир отряда.

- Помер. Не лучший поворот дел… - я окинул злобным взглядом тело убитого и сплюнул на землю.

- Вы мрази… - тихий хрип вырвался из горла бойца по соседству, я повернулся к нему и подошёл ближе. Воин смотрел воспалёнными глазами. Не боль и отчаяние, не тупое ожидание смерти, просто тяжёлое предчувствие, вот и всё, что в них можно было прочесть.

- А вы церковники, - в тон ему ответил я. - Больные на голову. Думаете, Бог вам поможет, а он ничего не сделает, чтобы вас спасти, как сотни раз до этого ничего не делал.

- Бог сотворил мир… - мне с трудом удалось различить слова в хриплом шёпоте, прерывающемся тяжёлым дыханием. - Что ещё мы можем требовать?..

- Да-да, слышал я эту байку, - поморщился я, прерывая его мучения ударом ножа, - Только бред это всё, про Всемогущего. Эй, отнесите это к тем кускам мяса, оно больше не дёргается!

Я смотрел на тела раненых, мимо проходили дайтьи, задавали им короткие вопросы, а потом прерывали их жизни. Почти сотня человек погибло. Я не понимал, почему они так бездумно шли на смерть. Они не вечны и хрупки, живут ради эмоций, наполняющих каждый день, счастья, веры. А ещё они боятся потерь. Неужели, страх даёт им силы жить?

Недовольный, я отвернулся. Подобные размышления приводили меня в тупик. Сам я перестал бояться, а счастье… можно ли назвать так наслаждение кровью, чужим отчаянием и страхом? Пожалуй, не совсем подходящее определение. Да и не хотелось признаваться, что меня могут радовать подобные вещи, даже самому себе.

***

Мы передали пост и вернулись домой, изрядно потрёпанные, но довольные. У меня разболелась голова, и здоровый сон был единственным желанием. Но как только я вошёл в комнату, показалось, в темноте промелькнуло движение. Я точно знал, что в здесь никого не должно быть, и это заставило замереть. Наверное, просто слишком устал, да и это ужасное самочувствие… Пожалуй, новая Искра сказывается не слишком хорошо. Опустив руки, я обессилено привалился спиной к стене, запрокинув голову и закрыв глаза.

- Жан.

Тихий голос прервал попытки успокоиться. Я принялся судорожно осматриваться по сторонам, но взгляд натыкался только на темноту и окно, едва виднеющееся среди мрака.

- Жан, - на этот раз голос звучал не так чётко и тише.

- Кто здесь?

Ответом была тишина. Я сделал шаг в сторону двери, потом ещё один, и ещё. На пороге осмотрел комнату, но теперь не мог рассмотреть даже очертаний окна, его заполонил мрак. Больше не оглядываясь, вышел в коридор. Там я выпустил потоки, а в голове уже проносились образы тех, кто мог придти по мою душу.

- Выходи, или я за себя не ручаюсь!

И снова в ответ услышал только тишину. Недолго думая, выплеснул потоки в комнату и бросился к лестнице, слушая грохот за спиной. Когда добежал до перил и готов был ступить на ступеньки, внезапно услышал, что меня опять зовут. Голос звучал слишком близко, прямо над ухом. Я метнул в сторону голоса поток, в следующий момент оступился, потерял равновесие и кубарем покатился вниз по ступеням. Оказавшись на нижней площадке, замер, ощущая, как с затылка по шее стекает тонкая струйка крови.

- Жан.

Я замер, осознав, что могу рассмотреть знакомое лицо.

- Цепеш?

Он резко схватил меня за горло, заставив отступать, пока я не упёрся в стену. От неожиданности я не сразу сообразил, что происходит, и начал вырывать только когда его хватка усилилась, и я почувствовал, что ещё немного, и потеряю сознание от нехватки воздуха. Я попытался разжать его пальцы, однако они были словно стальными. На его лице застыл безжалостный взгляд и жестокая ухмылка. С каждым разом попытки вырваться становились всё более отчаянными. Цепеш не отпускал, вторая его рука зажала мне рот, мешая закричать. Я впился зубами в ладонь, рот наполнился кровью. Цепеш вскрикнул. Секунда его замешательства дала возможность отскочить подальше. Я попытался обратиться к Искре, но та безмолвствовала.

- Она моя, Жан! Она моя!

Я закричал, выставив перед собой руки. В голове забилась всего одна мысль: надо бежать, я должен предупредить или… Додумать я не успел, Цепеш схватил меня и дёрнул к себе, заставив обороняться. В следующий момент я почувствовал страшную боль в груди, опустив взгляд, увидел, как пальцы раздирают мою кожу, и взвыл от невыносимой боли, чувствуя, как руки разрывают плоть. По груди потекла вязкая жидкость. Собрав волю в кулак, я ударил его в висок и упёрся ему в грудь коленом в попытке оттолкнуть. Это удалось, я получил секундную передышку. Увернувшись, сделал подсечку, и мы повалились на пол. Я оказался сверху и вцепился ему в шею, чувствуя, как ногти прорывают кожу. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но на губах выступила кровавая пена. Я продолжал кромсать его пальцами, чувствуя, как легко разрывается кожа, нащупывая позвонки. Их было приятно брать в руки, с лёгкостью переламывать, упиваясь негромким хрустом. Я не заметил, когда он закричал. Тогда отпустил его и откатился в сторону, видя, как в ужасной рваной ране пенится кровь.