— Это всё, что ты хотел сказать? — поинтересовалась я с неожиданно недобрыми интонациями в голосе. Резонанс с Велиалом делает меня какой-то надменной стервой, что мне не нравится. Последнее время я вообще стала какой-то несдержанной в общении с остальными. Уже начала хамить учителям и одноклассникам. Того гляди так и люди ко мне потянутся.

Асмодей несколько растерялся, но, в конце концов, пожал плечами:

— Мне многое хотелось бы тебе сказать, Нозоми, но я прекрасно понимаю, что лучше держать язык за зубами и не лезть со своими советами, предложениями, вопросами и призна… В общем, я лучше промолчу. Тем более по теме магии сказать мне точно нечего, — он поправил очки и посмотрел на меня, потом на яблоко. — Лучше тебе пока всё же использовать бумагу.

— Кстати, — я пропустила его монолог мимо ушей и поднялась с травы, отряхнула джинсы и подошла к Асмодею поближе. — Что такое руны лжебогов? Это оружие или магия?

— Это ужасная вещь, дитя. И я искренне надеюсь, что мой король передумает вручить их тебе, — демон тяжело вздохнул. — Если я о чём за свою жизнь и сожалею, то руны — одна из моих величайших ошибок.

— Ты говорил, что они преобразуют душу в магию.

Асмодей кивнул, ставя пакет на землю.

— И они такие разрушительные?

— Я уничтожил все заготовки с ними. Нозоми, это чудовищная магия. Она извращает саму суть мироздания. Ими может пользоваться любой глупец, что возьмёт в руки, и поплатится за это своей жизнью, потому что сила этого оружия и есть душа этого несчастного. Не думаю, что Велиал разрешит тебе пользоваться ими, это, скорее, крайняя мера, но если бы я мог, то не позволил тебе вообще ими обладать, — Роберт передёрнул плечами. Ему было тревожно. Он снова беспокоился за меня, несмотря на то, что с момента ссоры с королём мы не обмолвились ни словом. Библиотекарь избегал Велиала, как тот не желал уделять ему время.

Мы замолчали. Асмодей явно не хотел беседовать на данную тему, я же не знала, что ему ещё сказать, боясь лишний раз нахамить.

— В любом случае… — библиотекарь запнулся, но всё же продолжил. — Я не отдам тебе руны до тех пор, пока не буду уверен, что они отлажены и не погубят тебя в тот же миг, как ты их коснёшься.

— Ты не думал, что мне может быть всё равно, хочу я жить или нет? — я подняла взгляд на демона.

От моих слов он лишь улыбнулся:

— Нозоми, я не очень хорошо разбираюсь в людской психологии, но ведь самоубийцы о своих планах не предупреждают заранее, — неожиданно он подошёл ближе и погладил меня по голове. Не так, как это делает обычно Велиал. В движениях короля зачастую проскальзывает надменность и отношение как к существу второго сорта. Асмодей же сделал это совсем иначе — мне стало легче и спокойнее. — К тому же всегда есть те, кто будет по тебе скучать. Подумай о своей семье хотя бы.

— Опять ты за Велиала заступаешься, — проворчала я, между тем наслаждаясь его прикосновениями к волосам.

— В мыслях не было, дитя. Я беспокоюсь о тебе. Если тебя не будет, то мне будет несколько одиноко тут работать. И вообще, ты ещё не все книги вернула в библиотеку. Где мне их потом искать, после твоей-то смерти? К тому же, ты обещала мне в прошлом году спеть и так и не спела одну песню.

— Не помню такого, — выпалила я, понимая, что краснею. Правда не помнила, видимо, это было из того периода, что попал под магию этого демона.

Асмодей подмигнул мне и улыбнулся, глядя на мою реакцию.

— Ну, вот я и напомнил.

— Ты невыносимый человек, Роберт, — вздохнула я, обнимая советника короля, стараясь скрыть свой ненормальный румянец. — Что хоть за песня? Надеюсь, это не Мэнсон?

— Всего-навсего «Погода для свитера». Ничего особо криминального, — рассмеялся Роберт, наклоняясь ко мне и целуя в лоб.

— Я подумаю, — смутилась я ещё больше. Странное обещание, если честно. Песня более чем романтичная, и просто так я бы не стала обещать её петь. Тем более существу противоположного пола.

— Я подожду, — отозвался он, мягко отстраняясь от меня. — Ладно, мне пора. Тоже дел хватает. И всё же, используй пока бумагу. Во всяком случае, так я буду уверен, что ты не уничтожишь мою машину, которая припаркована по соседству. Сам-то я такую потерю переживу, но вот миссис Дэвис опять будет лишена сна. Жалко же человека.

Прохладный ветер и затянутое облаками небо намекали на то, что, возможно, скоро начнётся дождь.

Разместившись максимально удобно на трибуне для болельщиков, насколько это позволяли пластиковые сидения, разглядывала на экране телефона разные печати, пытаясь понять, почему магия не срабатывает, и краем глаза наблюдала, как мой класс сдаёт нормативы по бегу на сто метров. Ветер неприятно задувал мне за шиворот, поэтому я то и дело ёжилась. Мне повезло: я сдала этот норматив первой и теперь спокойно отсиживалась в сторонке, ожидая окончания урока физкультуры. Оценка меня вполне устроила: уж что-что, а убегать я всегда умела.

Это последнее занятие сегодня, поэтому можно расслабиться и немного отдохнуть перед тренировкой по фехтованию и домашним заданием.

Запах серы. Я как можно незаметнее оглянулась по сторонам — никого не было видно. Пробудить демоническую кровь с каждым разом становилось всё проще: я наконец-то научилась улавливать это ощущение и усиливать его. Велиал в ту же секунду оказался сидящим рядом ниже, но правее на одно пластиковое кресло. Снова в демоническом облачении из чёрной кожи, променяв уже привычные джинсы и футболку.

— Быстро управилась, молодец какая, — похвалил он меня, даже не оборачиваясь.

Я спрятала телефон в карман, натянула воротник спортивной кофты повыше, чтобы никто не видел, что я разговариваю, как могло показаться со стороны, сама с собой.

— Что-то хотел? — поинтересовалась я, скосив глаза на демона. Тот пожал плечами.

— Вряд ли. Удивительно скучный день. У вас всегда так уныло?

— Это школа, где ты видел весёлое обучение? Разве что в детских садах да в учебных заведениях для умственно отсталых.

— Ясно… — пробормотал он, наблюдая, как моя одноклассница, хрупкая и слабая Оливия, чуть ли не падает ничком, преодолев требуемое учителем расстояние. На его лице читалось скорее отвращение, чем жалость. Ему явно было непонятно, как человек с таким тщедушным телом дожил до этого возраста. — Естественный отбор вы уже уничтожили, как я погляжу.

— В смысле? — не поняла я.

— Раньше такие вот умирали в младенчестве или чуть позже. Теперь же доживают до старости, охая и ахая от каждого чиха. Падая в обморок от одного вида крови и собирая всем миром деньги на лечение заведомо безнадёжных или тех, у кого испорчен генофонд. Печальное зрелище. Эта человеческая жалость ко всему слабому и никчёмному когда-нибудь уничтожит ваш вид.

— Это называется сострадание и человечность, — попыталась вступиться я, словно Оливии сейчас грозит что-то страшнее одышки на несколько минут.

— Это называется вырыванием могилы самим себе, — поправил меня король. — Заган забавное выражение человеческое как-то упомянул по отношению к Асмодею, которое вполне можно использовать и в этом случае: Ад полон добрыми намерениями и желаниями. Если ты понимаешь, о чём я. Сними свои идиотские розовые очки и посмотри на это всё иначе.

Я едва удержалась, чтобы не повысить голос. Меня начало потряхивать от раздражения:

— Так что теперь, по-вашему, всех бросать в беде или убивать?

— Дело ваше, что с такими делать, но просто стоит смотреть вперёд дальше, чем на одно поколение, — король обернулся и посмотрел на меня, ухмыляясь. — Мне нравится вкус человеческих душ, и я не хотел бы искать им замену.

Я поморщилась. Он такой же, как и остальные демоны — относится к людям как к еде и ещё одному способу развлечься, а я всё никак к этому не привыкну. Периодами Велиал очень похож на человека. И я пытаюсь зачем-то придать ему окончательно человеческое лицо, которого у него нет и никогда не будет. Я сама себя обманываю, и каждый раз сама же ужасаюсь реалиям, которые старательно избегаю. Находясь рядом с падшим, проще представлять, что это душевно больной человек, а не чудовище.