Я не человек и никогда им не была.

— Нозоми, — голос Анны заставил меня прервать череду размышлений и посмотреть на сестру, — что-то случилось?

— Я очень устала, Ан. Честно, — вздохнула я, вкладывая в это все тяготящие меня эмоции. — Если очень хочешь — можешь забрать букет. Он мне только мешает.

— Его тебе подарили.

— И что? Думаешь, в нём камера или отслеживающее устройство? Забирай, а то у меня от его запаха голова уже болит, — махнула рукой я, уходя к окну, чтобы проветрить помещение.

— Нозоми, ты изменилась, — покачала головой сестра, беря корзину в руки.

Я фыркнула:

— Глупости, — несмотря на всю уверенность в голосе, внутри меня всё неприятно сжалось. Неужели это так заметно?

Обманываю лишь себя.

Анна пожала плечами, поднялась с пола и ободряюще улыбнулась:

— Тебе нужно больше отдыхать, Нозоми. Если ты до сих пор винишь себя за то, что случилось в лесу — ты не виновата. Если тебе даже букет прислали, значит, всё нормально. Или они вместе с ним приглашение в суд привезли? Нет? Тогда успокойся, — она подошла и обняла меня одной рукой. — Я рядом и не дам тебя никому в обиду.

Я хмыкнула про себя. И мне показалось, что где-то недалеко Велиал сделал то же самое.

Асмодея выписали в начале следующей недели. Вовсе не потому, что он выздоровел — я предполагаю, он начал угрожать лечащим его врачам, что если те его не выпустят из больницы, то он всё там разнесёт в щепки. В школе его встретили как настоящего героя. Ещё бы: спас девушку от лап медведя! Школьницы всех возрастов теперь буквально видели в нём рыцаря, ходили за ним по пятам, изо всех сил стараясь привлечь его внимание, а видневшиеся из-под рубашки бинты ещё больше придавали падшему загадочности и романтического великолепия.

Несмотря на все его возражения, тётя Маргарет отправила его на больничный на месяц. Для такого трудоголика, каким был Станиславский, месяц бездействия казался настоящей пыткой, поэтому его часто вылавливали на полпути к библиотеке. Передвигался он медленно, первую неделю с помощью костылей, отказываясь от коляски, а после пользовался тростью, но даже спустя пару недель при встрече с ним отчётливо слышалась одышка. Асмодей, несмотря на то, что Заган передал ему часть своей энергии, расходовал её экономно, стараясь залечивать свои раны естественным путём, без использования душ. Конечно, иначе бы этот процесс занял всего пару минут.

Впрочем, и Заган свою часть обещания выполнил, отвадив каким-то чудесным способом от нас двоих репортёров и просто зевак со стороны. Со школьницами и преподавательским составом он ничего делать не стал.

Мне казалось, что Марбас нарочно вывел Станиславского из игры, вытащив его на всеобщее обозрение израненного. Теперь, выздоровей тот за день, возникло бы слишком много лишних вопросов. Тем более на глазах у Маргарет, которая волновалось, пожалуй, больше всех. Фактически, демон болезней лишил меня единственной поддержки. Впрочем, и это сомнительно: несмотря на всё случившееся и даже несмотря на чрезмерное откровение падших на тему якобы каких-то симпатий Станиславского по отношению ко мне, я всё ещё воспринимала его как предателя, хоть и была ему благодарна за спасение от медведя. Но не более.

Нет, не так.

Я металась между дружбой и враждой. Он не был зол ко мне, сколько я его помню. И в то же время, я не могу ему доверять в полной мере. Хотелось бы, а может и доверяла бы, но не после того, что я о нём узнала. Обиднее всего, что не сам Роберт мне это сказал, а Марбас его сдал, можно сказать, с потрохами.

Я постучала в дверь квартиры, где проживал библиотекарь. Сжимая в руках книгу, взятую месяц назад из его личной библиотеки, сегодня я, наконец, вспомнила, что неплохо было бы её вернуть.

— Входи, — услышала я по другую сторону двери. Не долго думая, я прошла в комнату.

— Добрый день! — поздоровалась я.

Асмодей сидел на высоком стуле в кухонной зоне и был чем-то занят. Трость стояла рядом, прислоненная к пустующему, ранее облюбованному Заганом, ротанговому креслу. Библиотекарь на мгновение обернулся ко мне, натянуто улыбнулся, и снова занялся делом.

— Добрый, мисс, — коротко ответил он.

Чего не говори, а он меня явно избегал после произошедшего. То ли тоже злился на меня за мои слова, сказанные тогда, в Блю Ридж, то ли решил, что так попросту будет лучше для нас обоих.

По телевизору показывали один из фильмов про Гарри Поттера. На диване, перед работающим телевизором, сидел плюшевого вида кот золотистого окраса и заинтересованно наблюдал за действиями на экране.

Закрыв дверь и разувшись, я прошла к Асмодею, косясь на кота. Кот никак на меня не реагировал, и это было вполне нормальной реакцией для животного, только вот изредка, в острых сюжетных моментах фильма, он начинал рычать и бить хвостом, иногда даже поднимался на задние лапы и размахивал передними.

Наконец, я увидела, чем был занят Станиславский — чистил креветки. Умело и без колебаний отрывая ракообразным голову и снимая панцирь, демон делал надрез ножом на спинках и вынимал кишку, подцепляя её кончиком ножа, после чего сбрасывал отходы в отдельно стоящую миску, а ту часть, что предназначалось для готовки, клал на доску.

— Я книгу принесла, — объявила я, глядя, как Асмодей орудует, обходясь, фактически одной рукой, потому что вторая после боя с медведем оставалась малоподвижной. Тот кивнул, видимо, намекая, что я молодец.

Помолчав и ещё раз бросив взгляд на кота, я всё же решила, что надо хоть как-то поддержать беседу с падшим. Он, как оказалось, был изворотливый, не хуже змия, но всё же я ему обязана. Сейчас Асмодею скорее всего больно, он мучается, но не поступается своих принципов, ведь мог уже раз сто исцелиться хотя бы частично, но терпит и залечивает раны самостоятельно, без магии.

— Животных же в общежитии запрещено держать, — зачем-то ляпнула я, и тут же сама себя отругала: не могла, что ли выбрать темы лучше? Станиславского сейчас надо поддержать, а не ругать, а я…

Какая же я дура.

Асмодей удивлённо посмотрел на меня, после обернулся на кота и посмотрел на него так, словно впервые видит:

— Животное? Этого, в смысле? — ткнув в его сторону кончиком ножа, уточнил у меня демон.

Я кивнула.

— Я его не держу. Он вполне себе самостоятельное чудище, — Асмодей неожиданно прикрикнул на кота. — Эй! Я тебе говорил, чтобы ты жрал с тарелки пиццу?! Если увижу хоть одно пятно на обивке, получишь по шерстяной жопе!

Кот на мгновение удостоил нас взглядом, повернув в нашу сторону свою круглую голову, но через секунду снова смотрел в телевизор с таким интересом, словно понимал, что там происходит.

— Паршивец, — проворчал падший. — Книгу можешь поставить на свободное место на полке вон в том шкафу, — обратился уже ко мне Асмодей и указал на книжные полки у входа. Сам же поднялся со стула и, тяжело шаркая ногами, обошёл столешницу, взял миску с отходами и наклонился к ведру, намереваясь выбросить всё. В этот же момент кот спрыгнул со своего места и, подойдя ко мне вплотную, поднял голову, посмотрел на меня. А после молча запрыгнул на столешницу и протянулся было, намереваясь украсть креветку, но тут же был схвачен Асмодеем. К моему удивлению, не за шкирку, как это обычно делают люди, а именно за лапу.

— Так! — рыкнул библиотекарь нависая над наглым животным. — Я вроде предупреждал, чтобы ты не лез грязными лапами в еду. Только вот шерсти мне там не хватало.

Кот попытался было вырваться, отчего задвигал задними лапами, пятясь, но те скользили, у него ничего не получалось. Видимо, поняв это, кот увеличил скорость и задёргал хвостом. От недовольства происходящим он даже мявкнул, но, в очередной раз дёрнувшись слишком сильно, потерял равновесие и упал прямо на доску с креветками, перепугался и рванулся так, что всё находящаяся на ней разлетелось в разные стороны, в том числе и на пол.

— Марбас! — завопил Асмодей, глядя на содеянное. На мгновение показалось, что кота принёс наёмник, но совершенно неожиданно кот, оказавшись на свободе, прыгнул со столешницы в сторону кресла, явно целясь оказаться на его спинке, но в этот же момент библиотекарь схватил пустую тарелку, в которой до этого находились головы и панцири креветок и швырнул ею в животное. Схлопотав посудой по заду прямо в момент толчка задними лапами от стола, кот поскользнулся и с грохотом рухнул вниз, вслед за разбросанными ранее ракообразными.