— Казадор, что с тобой происходит? — не выдержал Велиал, разворачиваясь ко мне. — У меня в голове просто какой-то ненормальный коктейль из отчаянья и вселенской обиды. Ты что, решила руки на себя наложить? Ты забыла нашу договорённость? Я думал, мы утрясли все вопросы.
— Их гораздо больше, чем ты думаешь. Их так много, что на деле всё происходящее сейчас один большой грёбанный подводный камень, — повысила голос я. — Маргарет не хочет заниматься обучением.
— И?
— Что значит «и»? Не делай вид, что ты не понимаешь проблемы.
Велиал сложил руки на груди и задумчиво разглядывал меня так, словно видел в первый раз. Потом вздохнул и поправил волосы.
— Девочка, смерть — глупейший, хоть и самый быстрый, способ сбежать от реальности. Если тебе что-то не нравится — убей это. Не нравится своя слабость — убей её. Не нравится кто-то — убей его. Не надо убивать своё тело, убей проблему. Проблемы уже не будет, а жизнь продолжится, как ни в чём не бывало. И убей уже свою совесть. Это совершенно бесполезная вещь, которая шепчет совсем не то, что надо.
— Слишком много «убей» в одном монологе, — отозвалась я, садясь за стол и открывая записную книжку тёти.
— Я-то думал, инстинкт самосохранения заложен у всего живого. Оказалось, что у некоторых особей он отсутствует вместе с мозгами, — констатировал король. — Впрочем, чему это я удивляюсь? Лично же знаком с Мабрасом. Вы друг другу подходите. Может вам не воевать друг с другом, а объединиться?
Я злобно посмотрела на падшего, на что тот лишь усмехнулся.
— Велиал, это не смешно ни разу. Если тебе нечем сейчас заняться, то лучше расскажи мне что-нибудь новое об охоте и заклятиях, а не дави мне на мозг своими нравоучениями.
— Нравоучениями? Милая, нравоучение и я — несовместимые вещи, — рассмеялся падший, снова взяв без спроса мою чашку с горячим шоколадом. — Жить надо в своё удовольствие, а не по чьей-то указке. Ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы ты бездарно потратила выделенное тебе от рождения время на всякую ерунду. — Он отпил горячий сладковатый напиток и удовлетворённо улыбнулся. — Не была бы ты такой зажатой… Ладно, пойдём, сядем на кровать, что ли. Нет никакого желания стоять над тобой несколько часов. Учиться, так учиться.
Велиал оторвался от книги и недовольно посмотрел в сторону двери. Стук повторился. Потом снова и на этот раз не прекращался.
— Там твоя Анна пришла, — объявил он мне.
— Сейчас! — кивнула я и крикнула уже ей, закрывая и пряча записную книгу Маргарет под подушку.
Приход сестры был ожидаем, но я совсем потеряла счёт времени. Впрочем, Велиал моего энтузиазма не понимал: я постоянно что-то переписывала с его слов, он часто опровергал указанную в охотничьей книге информацию, а один раз даже долго хохотал, но так и не объяснил над чем именно. Как учитель он был неважный, потому что-то и дело я находила его руку совсем не там, где ей полагалось быть. Пару раз он и вовсе заставлял меня откинуться ему на грудь, мы так и лежали: я читала вслух, а он, видимо, дремал, изредка бормоча «глупости какие» и «ну-ну». Почему-то, когда он был так близко, мне было спокойно и уютно, хотя при этом к самому демону никаких тёплых чувств я не питала. Вот и сейчас он сидел, положив подбородок мне не голову, обвив руками, и наблюдал за моими потугами к учёбе магии.
— Давай её прогоним, — предложил падший, с явной неохотой выпуская меня из своих горячих объятий. С таким и плед на плечи не нужен.
— Себе дороже. Она же расстроится, — шепотом произнесла я, поднимаясь с кровати.
— Самопожертвование вещь прекрасная, но ты, видимо, немного не догоняешь сути. Жертвуют собой не так, — вздохнул король, оставаясь всё на том же месте — поняла, что сейчас он виден только мне и другим сверхъестественным созданиям.
— Буду иметь в виду, — хмыкнула я, открывая дверь.
Анна буквально внесла меня обратно в комнату, ногой снова закрывая дверь, обняла меня так, что заболели рёбра.
— Нозоми! — радостно воскликнула она, шумно вдыхая аромат моих духов.
— Анна! — повторила я её интонацию и сделала вид, что тоже хочу ей что-нибудь сломать в приступе сестринской нежности.
— Поцелуйтесь, — прокомментировал Велиал, на что я издала шипение, которое Анна расценила, как реакцию на её чрезмерную любвеобильность.
Сестра ослабила хватку, давая мне нормально вздохнуть, что несказанно меня порадовало, поэтому полученной возможностью я воспользовалась сразу, демонстративно набрав полные лёгкие воздуха. Грудь не очень приятно саднила. Анна была выше и крепче меня, но при этом за её женственностью скрывалась поистине рыжая фурия, способная многих хамов опустить не грешную землю. В прямом смысле: носом в грязь. Но, к счастью, была миролюбива, поэтому местным хулиганам не грозило ничего страшнее назидательного покачивания её наманекюренного пальчика перед носом.
— Что случилось? Откуда столько радости? — поинтересовалась я, стараясь не замечать оставшегося в комнате Велиала. Анна всё равно не поймёт, почему я могу быть такой зажатой и смущенной, ведь даже если она очень захочет, то не сможет увидеть падшего. Но всё равно, нет желания отвечать на лишние вопросы, которые могут возникнуть. А Анна у нас существо любопытное и в покое не оставит.
— Помнишь, я обещала найти тебе парня и…
— Так, мне пора! Я вспомнил, что не полил цветы в библиотеке, Асмодей расстроится, если они засохнут, — вставил Велиал, растворяясь в воздухе. Из-за этой реплики и прослушала оставшуюся часть речи сестры, но не очень-то и надо. Мне почему-то больше хотелось сбежать вместе с ним, но Анна продолжала держать меня за руки и смотреть в глаза.
— Это… Я не уверена, что…
— Ну мы же договаривались! Нозоми, ты никогда так не найдешь своего счастья, если будешь вечно прятаться в комнате, — сестра заставила меня сесть на кровать, где до этого я сидела с падшим, сама опустилась на корточки рядом и взяв в свои руки мои ладони, медленно выдохнула, стараясь сосредоточиться и донести до меня очередную истину женского счастья. — Тебе семнадцать, а ты влюблена в Станиславского. Я не спорю, учитывая его родственников, он очень крут и невероятно мил: романтичен, добр и так далее… Но, во-первых, если тебе реально хочется быть с ним, то ты должна представлять себе, что такое отношения.
Я удивлённо посмотрела с высоты кровати на Анну, но промолчала, поэтому она продолжила:
— Ты должна быть ему интересна. Любой заметит, что Станиславский близкого общения с кем-либо из женщин избегает. Одно время я даже подумывала, что он гей, — сестра хихикнула. Я едва заметно нахмурилась, вспоминая помощницу профессора, с которым Асмодей заключил договор. Кружевное нижнее бельё и расцарапанная спина в купе с целой неделей бурной постельной жизни как-то не вяжется с образом гея, но Анна-то об этом не знает. — Нозоми, пойми, я не против твоих к нему чувств, но сейчас они для вас невозможны. Как только ты выпустишься из школы, так хоть сразу женитесь, если он ответит тебе взаимностью. Кстати, ты ему как-то говорила о своих чувствах?
Очень медленно я отрицательно покачала головой. Цепочка мыслей сестры сбивала меня с толку и вгоняла не то чтобы в тупик, но в краску точно. Анна уже наверняка нарисовала себе нашу шикарную с падшим свадьбу, где я в дорогом платье от кутюрье, а она — подружка невесты. Потом медовый месяц где-нибудь на самом дорогом отеле Парижа и через пару лет пара детишек.
— Анна, ты как-то слишком уж загнула, — наконец произнесла я на выдохе. — Может, я и испытываю к Станиславскому какие-то теплые чувства, но это не более благодарности и дружеской привязанности: он, как-никак, с самого моего детства со мной и учил меня английскому языку.
— Так в некоторых странах и обычай такой есть: мужчина свою жену с детства воспитывает под себя, — рассмеялась сестра и похлопала меня ободряюще по плечу.
— Эй! — возмутилась я.
— Шучу-шучу! Но он хотя бы в курсе всех твоих закидонов и привычек, — Анна не унималась до тех пор, как я не стукнула её плюшевым, подаренным ею же, зайцем. — Ну, так не честно! Я вообще-то тебе советы даю, как с противоположным полом общаться, а то ты мальчиков ближе, чем на расстояние вытянутой руки не подпускаешь.
