— Нозоми? — сиплым голосом спросила тётя, несмотря на то, что номер был ей незнаком и я не успела сказать и слова.

— Да, это я.

Стоя практически у выхода, я нервно теребила листья фикуса, который рос в кадке. Несчастное растение за первое время разговора лишилось нескольких листьев и веточки.

— Нозоми, милая моя! — Судя по голосу, тётя едва сдерживала истерику. — С тобой всё в порядке? Вы уехали так быстро, что ты даже не взяла ни телефона, ни документов, а я не успела узнать даже в какую больницу вы поехали и…

Последовал судорожный вздох и всхлип.

— Со мной всё в порядке, Маргарет, не беспокойся, — поспешила заверить её я. — Я отделалась синяками и царапинами. Ничего серьёзного, правда. Помнишь, я училась кататься на роликах?

Я решила оставить фикус в покое и сесть на диван для гостей и ожидающих приём.

— Во втором классе… — хрипло отозвалась тётя.

— Да. Я упала тогда и знаешь, это было больнее, чем сейчас, — я улыбнулась, от чего поймала на себе задумчивый взгляд Марбаса, сидящего напротив меня — прямо на приёмной стойке, оперившись одной ногой на столешницу и положив голову на колено. Медсестра и администратор по этому поводу не возмущались, словно перемазанный кровью парень, в медицинском халате, залезший грязными ногами на стол, был в порядке вещей.

Тётя замолчала.

Тем временем Заган принёс откуда-то Марбасу бокс с шестью бутылками пива. Тот радостно опустошил залпом одну и аккуратно поставил на стол.

— Что с Робертом? — тихо спросила она, запинаясь, словно боялась услышать самое страшное, что можно было услышать в этом случае.

— Он живой.

Мне показалось, что тётя облегчённо выдохнула.

— Если бы не Марк… — я покосилась на Марбаса, тот заигрывающе задвигал бровями. — И не тот мужчина на Бьюике, боюсь, всё было бы куда хуже.

— Ему нужна помощь? Надо что-то срочно оплатить? Хирург? Он в сознании? — вопросы посыпались на меня как из рога изобилия.

— Он сейчас спит. Не волнуйся, ладно? Здесь есть кому за ним присмотреть — прекрасные и отзывчивые врачи, — от этой фразы ассасин подавился пивом, согнувшись в беззвучном хохоте, но всё же хлопнул себя по колену. Я снова улыбнулась. Почему-то настроение было такое, словно с сердца убрали невероятной тяжести груз, эйфория. — Я скоро приеду. Вы всё ещё в Блю Ридж?

— Слава богу, слава богу. Это ужасно. Я не представляю, что мне говорить его родственникам. Какой ужас. Это просто невероятно. Нет, милая, мы уже в общежитии. Доехали до школы, и я попросила мистера Гаретта отвезти Алекса домой. Возвращайся быстрее, хорошо?

— Не волнуйся. Всё нормально, Маргарет. Я вызову такси сразу же, как меня отпустит врач, — я прервала вызов и протянула телефон хирургу. Тот кивнул и ушёл по своим делам, вероятно, проверить кого-то из пациентов.

Заган сидел на другом конце дивана, задумчиво почёсывая щетину на щеке мизинцем и отстранёно глядя куда-то перед собой. Марбас поставил рядом с первой пустой бутылкой вторую и открыл еще одну.

— Не увлекайся, — отозвался на это король, переведя взгляд на наёмника. — Тебе следить за больницей ещё, когда я уйду.

— Охренеть работка, — буркнул Марбас, отрываясь от горлышка. — Вот прикрывать эту бестолковую жопу я точно не планировал. У меня такое чувство, что ты делаешь это намеренно. Знаешь, что мы плохо работаем друг с другом.

— У меня такое чувство, — парировал Заган, — что ты намеренно допустил это и отказался его исцелять, лишь бы сбежать оттуда.

— Не без этого. — Марбас расплылся в улыбке, совершенно не стесняясь того, что его уличили в таком проступке.

— Вот и сиди тут теперь. Уверен, что Асмодей сделает всё, чтобы не тратить энергию душ за зря, что вполне в его духе, поэтому ожидаю, что он проторчит тут минимум неделю. И ты, соответственно, тоже.

Марбас пожал плечами на это:

— Я думаю, что я найду, чем себя занять, — он оглянулся на медсестру и администратора. Женщины приветливо заулыбались, почувствовав на себе внимание падшего. — Дамы, вы любите БДСМ?

Заган не дал мне расслышать их ответ, потому что поднялся с места и позвал меня с собой. Мы вернулись в комнату отдыха, которую теперь можно было с натяжкой так называть. Уборщица молча собирала осколки стекла с пола и не обратила на нас ни малейшего внимания, словно нас не существовало.

— Через десять минут сюда заявится шериф, я попросил в регистратуре ему сообщить что вы здесь, — король повернулся ко мне и смерил хмурым взглядом. — Но ты сейчас поедешь домой. Я сам с ним переговорю. Ты, конечно, учудила… Бездна с тобой, вы все виноваты! Учти, если такое повторится, то я посажу тебя на цепь, потому что ты нужна нам живой и невредимой.

Он раздражённо посмотрел на замешкавшуюся уборщицу и щёлкнул пальцами. Поднявшийся порыв ветра образовал крошечный торнадо в центре комнаты, притягивая всю грязь туда. Битые лампы и клочки бумаги, опавшие листья с растений собрались в плотный ком и опустились в ведро женщины. Та молча кивнула в знак благодарности и покинула помещение, явно намереваясь убрать в палате Асмодея.

— Велиал слишком много тебе позволяет… — проворчал Заган, магией возвращая мебель на её законное место.

Я молчала, понимая, что с этим падшим лучше не спорить. Впрочем, я сомневаюсь, что Заган слишком уж злится по поводу случившегося. Мне всегда казалось, что он ворчит просто для порядка. Не выглядел он ужасным монстром. Просто ворчун. Окей, очень сильный и опасный ворчун, но всё же мне казалось, что в глубине души он добрый. Во всяком случае, он любит своего брата и переживает за него.

В дверь постучали — и заглянула администратор, сообщив, что такси прибыло и ожидает меня у входа. Я оглянулась на короля, который задумчиво смотрел в окно, но он не препятствовал моему уходу.

Коридор казался мне нескончаемой дорогой, в конце которой было светлое пятно.

В глазах каждого встреченного мною врача, медсестры или пациента была отрешённость и пустота. Они напоминали на марионеток: все движения походили на механические. Их всех контролирует один единственный падший ангел, который при этом продолжает сейчас сидеть на стойке регистрации и беззаботно качать ногами.

— До встречи, солнышко. Не скучай, — услышала я себе в след его напутствие.

Я лишь кивнула и толкнула дверь, выходя на улицу.

Какое невероятное глубокое небо.

Подняла голову и прикрыла глаза рукой от яркого солнечного света. Ветер трепал мои волосы. Водитель такси любезно открыл мне заднюю дверь и не задал ни вопроса на тему, куда меня везти и почему я в таком виде. Я села в машину. По радио играл лёгкий джаз.

Бросив последний взгляд на госпиталь, когда мы уже тронулись в путь, я увидела в зеркало заднего вида, как у входных дверей остановилась машина шерифа. На встречу ему вышел Марбас и… я.

*

По возвращении в общежитие меня встречал почти весь преподавательский состав, проживающий при школе, во главе с Анной и Маргарет. Меня завернули в плед и отвели в комнату директора, где усадили на диван, налили крепкого, но сладкого чая с лимоном и мятой и едва не замучили расспросами на тему моего самочувствия и состояния Станиславского.

Я с каждой минутой понимала, что мне всё больше хочется тишины. Этот переполох вокруг утомлял. Они не знают, кем является их библиотекарь и что ему теперь просто не дадут помереть, а значит, эта шумиха — лишь пустое сотрясение воздуха.

Особенно подверженная эмоциям преподавательница эстетики и истории искусств, миссис Хоуп, тихонько плакала в углу, изредка, впрочем, громко сморкаясь в платок. Она всегда безумно уважала Станиславского за его любовь к книгам и своей работе, и он часто доставал для неё редкие экземпляры книг на интересные ей темы и альбомы с коллекциями музеев со всех концов света.

Преподаватели обсуждали, что теперь делать и как помочь своему другу и коллеге в сложившейся ситуации. Анна обнимала меня с одной стороны, тётя с другой. Я потягивала чай и мечтала лишь о том, чтобы всё это поскорее закончилось. Признаться честно, мне было комфортнее тихонько сидеть на заднем сидении такси и не отвечать на кучу вопросов, которым теперь, казалось, не будет конца ближайшую неделю.