— Миссис Дэвис, она ребёнок. Это нормальное временное явление. Через год у детей изменится стиль речи и в моде будут иные выражения, — попробовал заступиться за мою сестру библиотекарь за что получил ударом трости по колену, охнул и едва не потерял равновесие, а схватившись за ушибленное место, получил ещё и по плечу. Не найдя ничего лучше, чем закрыть голову руками, библиотекарь замолк, сидя на полу. Лаура возвышалась над ним, явно борясь с желанием врезать ещё пару раз.

— Мама! — Маргарет едва не перепрыгнула последние ступеньки и встала между старушкой и подчинённым. — Людей бить незаконно!

— Очень жаль! — огрызнулась та. — Вам всем не помешала бы хорошенькая взбучка. Совсем от рук отбились.

— Я, пожалуй, подожду вас в машине, если вы не против, — подал голос Асмодей из-за спины Маргарет. Я помогла ему подняться, и теперь он едва заметно прихрамывал, идя к выходу.

— Я с ним! — вставила я, хватая у тёти патроны, сама же вручила библиотекарю спиннинги.

Марбас сидел там же, где его оставили. Оценивающе окинул взглядом меня и Асмодея, отметил хромоту одного и бледность другого, хмыкнул, но от комментариев воздержался. Незажжённая сигарета всё так же была во рту, но Станиславский никак на это не отреагировал: молча прошёл мимо, открыл багажник и буквально швырнул туда всё, что мы прихватили из дома. Так же молча уселся на водительское сидение, пристегнулся и, наконец, с силой ударил кулаком по пассажирскому креслу.

— Старая ведьма! — прошипел он, ловя на себе заинтересованный взгляд Марбаса.

— Так это она тебя отпиздила? Я уж думал, ты с лестницы навернулся.

Я снова села в середину, ведь Анна и Маргарет вот-вот вернутся.

— Каждый раз как на казнь к ней иду. Клянусь книжным фондом Геенны, она чувствует! — Асмодей запустил пальцы себе в волосы и едва не застонал, видимо, плечо отозвалось болью. — Ты тоже, хитрая жопа, сразу сбежал, поджав хвост.

— Меня она знает в лицо. Такого красавчика, как я, забыть тяжело. К тому же, Велиал наградил меня визитной карточкой, от которой не избавиться, — выдохнул Марбас, откидываясь на спинку сидения. — Что ты ей такого сказал, что она тебя стукнула?

— Заступился за Анну, — ответила за Станиславского я. — Очень зря. Вам ли не знать, что Лаура не любит тех, кто пытается ей возражать.

— Прям Велиал в юбке, — расхохотался Марбас, хлопая ладонью по спинке водительского кресла.

— Очки целы, и на этом спасибо, — выдохнул Асмодей, наконец, оборачиваясь к нам. — Как вы, мисс?

Я пожала плечами. Для меня подобное было нормой, и я уже привыкла к тому, что не хожу в любимчиках у бабули Лауры. К счастью, меня она никогда не била, видимо боялась, что я могу отреагировать, пробудив случайно в себе какой-нибудь демонический навык. А может, и просто брезговала ко мне прикасаться.

— Марбас, — я посмотрела на падшего. — Что ты с ней сделал?

Демон вытащил сигарету изо рта и снова усмехнулся, ведь он сразу понял, о ком я спрашиваю:

— Ты действительно хочешь об этом знать? — поинтересовался он второй раз за вечер. — Не доросла ещё до этого возрастного ценза, солнышко.

Я тяжело сглотнула. Изнасиловал. Как пить дай, изнасиловал.

Завидев моё выражение лица, падший обнажил зубы:

— Видишь, не такие уж мы и феи. Хоть я её и пощадил.

— Пощада ли это? — тихо спросил Асмодей. — Унизил, растоптал, смешал с грязью. Это лишь ещё один способ издевательства — оставить жертву в живых, чтобы она помнила произошедшее и пыталась жить с этим дальше.

— Ну, зато вон какой боевой выросла, — хмыкнул демон, снова зажимая сигарету губами.

— Выросла? Это сколько лет ей было? — в ужасе посмотрела на него я. Что за чудовище сейчас сидит рядом со мной?

Марбас задумчиво почесал подбородок, демонстративно сгибал пальцы, словно подсчитывая сколько лет минуло с того момента, что-то едва слышно пробормотал. Я неосознанно сжала ладони в кулаки. Меня начало трясти.

— Десять, — наконец ответил падший, явно получая удовольствие от моей реакции. Он меня и пальцем ведь не тронул, а меня трясёт так, словно всё это произошло со мной. — Вообще я хотел поиграть с её братом, но его не оказалось дома. Уехал с отцом за мелкими демонами, которых я выпустил порезвиться в пригороде. А матушка была у подруги. Всего пара миль от ранчо, а уже столько проблем. Нам никто не помешал.

— Заткнись, Марбас, — Асмодей резко развернулся и, извернувшись, схватил падшего за грудки. Мне казалось ещё чуть-чуть, и он попросту размажет его тонким слоем по дороге. Глаза на мгновение блеснули алым переливом — библиотекарь с трудом себя сдерживал.

Почуяв, что запахло жаренным, Марбас попытался дать задний ход, ведь находясь так близко ко мне, он навряд ли сможет что-нибудь сделать для своей защиты, не травмировав меня:

— Она сама попросила ей рассказать.

— Заткнись! — повторил библиотекарь.

Не хватало только, чтобы они сейчас начали выяснять тут отношения. А если пустят в ход ещё и магию, примут истинные облики, то проблем точно не оберёшься:

— Господин Станиславский, — я схватила библиотекаря за руку, — он прав. Я сама виновата.

— Она подтвердила свою вину, что тебе ещё надо, мразь ты очкастая! — зашипел падший в ответ, понимая, что Станиславского уже не остановить.

Асмодей ничего ответить не успел, потому что дверь с пассажирской стороны открылась и в машину села раскрасневшаяся тётя Маргарет. Повисло неловкое молчание. Обычно тихий библиотекарь держит за грудки племянника, который в свою очередь сидит с сигаретой и всё это довершаю я, держащая Станиславского за руку, дабы он не начал бить своего лже-родственника.

— Даже знать не хочу, чем вы тут занимались, — вздохнула она, отмахиваясь от нас, словно ничего сейчас не произошло. Видимо, разговор с матерью её окончательно вымотал.

— Простите, Маргарет, — Станиславский снова сел ровно, и пригладил взъерошенные волосы. — Я разнервничался, ещё и Марк разошёлся не на шутку.

— Конечно, чего мне не веселиться. В кои-то веке отхватил люлей от бабули, — расхохотался Марбас и тут же получил от меня подзатыльник, от чего выронил сигарету. — Ты охренела?

— Чтоб не выделывался, — объяснила я, пожимая плечами.

— Какого хрена ей меня бить можно, а мне её нельзя? — падший вцепился обоими руками в водительское кресло и тряхнул его, изображая обиду в голосе. – Эй! Роб! Эй-эй!

— Потому что она девушка, — выдохнул Асмодей, который, в отличие от Марбаса, сейчас явно не играл, а действительно был уставшим.

— Что за долбанный сексизм! Если пиздить, так всех!

— МАРК!!! — хором прикрикнули на него Станиславский и Маргарет, что, наконец, заставило его замолчать. Теперь слышалось лишь недовольное сопение слева от меня.

Анну дожидались в тишине. Вернулась она, в отличие от её матери, сияющая, как летнее солнышко: бабушка дала в дорогу домашнего печенья. Предложив его всем находящимся в машине, но неожиданно получив отказ, решила съесть всё сама.

— Очень зря, кстати, не хотите попробовать. Вкусно, — отозвалась она, жуя уже пятое по счёту.

Никто в этом не сомневался, но моё и тётино настроение было испорчено. Да и падшие остерегались Лауру, обходя, по возможности, за несколько кварталов. А принимать от неё гостинцы — это уже за всякие рамки.

Мы едва не забыли заехать за Алексом. Парень дожидался нас, сидя на ступеньках родительского дома. Марбас молча перебрался на третий ряд сидений и развалился там, закинув ноги на вещи. Благодаря его росту такое было возможно, и дискомфорта он явно не испытывал. Я же заняла его место, давая Анне и её парню побыть ближе друг к другу.

— Последняя долгая остановка на сегодня, — Асмодей затормозил около супермаркета. — Быстро закупаем всё необходимое и едем до озера, по возможности, без остановок.

Все согласились с таким предложением, поэтому Алексу и Марбасу дали по корзинке, попросили сопровождать меня и Анну под предлогом выбрать себе всяческих снэков и сладостей на время пути и отдыха на природе. Сам же Станиславский с Маргарет взяли тележку и пошли в овощной отдел.