Ушла. Она ушла. Она оставила меня одного. Зачем? Почему? Кристин, Кристин, почему ты всегда так поступаешь со мной? Ты столько раз дарила мне надежду, столько раз клялась в своей любви, но каждый раз ты снова уходишь, оставляя меня наедине с самим собой…
- Она ушла… - прошептал я и закрыл лицо руками.
========== Глава 31. ==========
Глава 31.
POV Эрик.
- Эрик… Эрик должен поговорить с Кристин! Должен поговорить… - ни секунды не колеблясь, я схватил трость и, напрягая все силы, тяжело поднялся с кровати, а затем как можно быстрее поковылял вниз. Мне было больно, ужасно больно. И самое главное то, что болела не только моя телесная оболочка. Болела моя душа. Она словно горела на медленном огне, сжигая все мои надежды и грезы.
Надир что-то кричал мне вслед, но я не слушал его. Сейчас не время, сейчас я должен догнать ее, догнать мою Кристин. И узнать, почему она снова так жестоко со мной поступает, почему снова разбивает мое сердце на куски. Если… если она в глаза скажет мне, что не любит – я оставлю ее, дам уйти, и никогда больше не буду докучать ей. Но если она не сможет сказать этого… Тогда я выясню, кто надоумил ее сделать это, кто заставил ее уйти от меня!
Я даже сам не знал, как догнал ее. Моя грудь горела, словно в огне, а нога просто разрывалась от чудовищной боли, но я все-таки сделал это.
Кристин шла, нет, почти бежала, держа Густава за руку. Он же явно не хотел уходить, поскольку часто оборачивался и смотрел назад. Она еще не успела дойти до конца улицы, когда ее настиг мой голос. Моя любимая замерла, как только услышала его.
- Кристин!
Она стояла так несколько секунд, словно пребывая в оцепенении, а потом медленно обернулась и посмотрела на меня, еще крепче сжав руку Густава, который стоял и недоуменно глядел на нас обоих: на меня, тяжело переводящего дыхание, и на Кристин, грудь которой тоже взволнованно вздымалась. Так мы простояли минут пять, а затем до моих ушей донесся тихий голос Кристин:
- Эрик, иди обратно, - она сказала это, побледнев еще больше, хотя и так была белая, как полотно. - Ты не должен здесь находиться. А я иду домой, туда, где мое место.
- Разве место Кристин рядом с Раулем? – потрясенно выдохнул я. Не может быть, что она все это время мне лгала! – Но Кристин сказала, что никогда не вернется к Раулю, зачем же она туда идет?
Я медленно поковылял к Кристин, застывшей на месте, не сводя с нее глаз. Но она опустила голову вниз. Тогда я, подойдя ближе, попытался взять её за руку, но она отпрянула.
- Хватит, Эрик! - слезы вдруг потекли по ее щекам. - Перестань! Ты не нужен мне! Ты не нужен мне как друг!
Что? Что она говорит? Зачем она это говорит? Она хочет снова разбить мне сердце? Так она уже это сделала и давно! Зачем она так со мной? За что? Разве я заслужил услышать от нее такие слова?!
Ладно, пусть она не хочет быть со мной, с этим я еще смогу как-то справиться, но она не должна возвращаться к Раулю, к этому монстру, который, я уверен, не раз избивал ее. И она понимает это, понимает, но все равно хочет туда вернуться, да еще и ребенка с собой берет!
- Кристин может вернуться к Надиру… Там она будет в безопасности, - я поднял на нее глаза, полные боли и мольбы. Она все так же стояла, не реагируя на мои просьбы. Тогда я протянул к ней руку, но она вновь отшатнулась, а я, не устояв на ногах, упал на асфальт. Боль пронзила мою раненую грудь. Но почему ты не помогаешь мне, мой ангел? Разве тебе все равно, что со мной будет?
Похоже, что так, потому что Кристин и не думала мне помогать, она продолжала стоять на месте и смотреть на меня со слезами на глазах:
- Я не знаю, что у тебя в голове и что ты себе думал. Я замужем, Эрик! – с этими словами она подняла руку, и я увидел небольшое золотое обручальное кольцо, блеснувшее при свете заходящего солнца. – И уже достаточно давно. Я замужем, и ты должен держаться от меня подальше. Мне не нужна твоя помощь, и я не хочу тебя больше видеть. Никогда.
С этими словами, которые раскаленными кинжалами вонзились в мое сердце, она взяла Густава на руки и быстро скрылась в тени ночного города. А я… я и не думал ее преследовать. Я просто привалился к ближайшей стене и медленно сполз на землю. Казалось, все мои чувства и ощущения вмиг исчезли, осталась только боль и непонимание.
- Эрик! Эрик, так вот ты где… – расслабленно выдохнул непонятно откуда взявшийся Надир. - Я волновался о тебе!
Но я не слышал его. Да я вообще ничего не слышал. Мне было плевать на все. На все, то когда-то было, на все, что теперь есть и на все, что еще будет. «И правильно, – горько подумалось мне. – Труп не должен ничего чувствовать…».
Да, я труп. Я умер. Умер в ту минуту, когда она сказала, что больше никогда не хочет меня видеть. Я ощущал, как перс помог мне подняться на ноги, как довел до дома и усадил на кровать, но я больше не чувствовал своей души. Ни боли, ни страданий, только пустота. Моя душа не вытерпела мук и умерла. Давно пора, сколько можно над ней издеваться.
Я сидел и смотрел в одну точку прямо перед собой и думал. Я в который раз подарил сердце этой девушке, в конце концов, решился признаться ей, что до боли любил её эти пять лет, я хотел, чтобы она знала. Дурак. Какой же я дурак! Снова и снова повторяю одну и ту же ошибку!
Она права, мне лучше забыть её. Забыть, и никогда не вспоминать. Но как? Как сделать это? Как забыть ту, которая дороже всего, даже дороже жизни?.. Я не знал. Не знал, но изо всех сил старался так сделать.
А время шло. Уже прошло несколько дней с того печального разговора, но мне казалось, что прошло всего пару минут. Я снова и снова прокручивал его в памяти, пока внутренний голос не напоминал мне, что надо забыть. Забыть, стереть из памяти, развеять по ветру…
Я старался, так старался, но чем больше мне хотелось забыть ее, тем больше я думал о ней. Она приходила ко мне в моих снах, в моих мечтах и грезах. Она улыбалась мне, манила за собой, дарила нежный поцелуй, а потом… потом я просыпался с бешено бьющимся сердцем, злой на самого себя.
Я дошел до того, что уже боялся засыпать, ведь стоило мне смежить уставшие веки, как тут же передо мной появлялась она… Я не знал, что мне делать, я просиживал дни и ночи за пианино, стараясь найти свое утешение в музыке, но даже она мне не помогала.
Раны мои уже вполне зажили, и я, уже ненавидя свое прежнее состояние, когда был вынужден целыми днями лежать, уставившись в потолок, и снова вспоминать тот разговор, захотел как можно скорее вернуться на работу.
Надир, который сначала даже слушать об этом не хотел, все-таки согласился со мной, но скорее из-за того, что заметил мое состояние, заметил, как тяжело мне находиться одному. Поэтому он отвел меня в госпиталь, где врачи еще раз проверили мое состояние.
В итоге, через два дня я вернулся на работу, хотя играть мне разрешили только два часа. Доктор Гангл очень обрадовался мне, так сильно, что чуть ли не в два раза увеличил мое жалование. На мой вопрос, почему он это сделал, он ответил, что так и не смог найти пианиста лучше, чем я. Я же ничего не ответил ему. Когда-то я и сам так думал, но теперь…
Теперь я не ощущал себя настоящим игроком, не испытывал больше того пьянящего чувства, когда снова садился за пианино. Почему-то не было больше в моей музыке того азарта, тех чувств, которые я старался передать. Может, потому, что и чувств у меня тоже больше не было? Ведь моя душа мертва… Но мне было больно слушать свою бесчувственную игру, и если бы не работа - я бы точно больше никогда не сел за пианино.
Еще больнее мне было тогда, когда я мимоходом видел Кристин. Моя смена выпадала как раз на время ее работы, и, хотя я старательно игнорировал ее, все равно иногда ощущал на себе ее взгляд. Меня так и тянуло повернуться и посмотреть ей в глаза, но я сдерживал эти порывы и за все то время не подарил ей ни одного взгляда.
Сегодня был самый обыкновенный день, если не считать того, что я снова не спал всю ночь и когда пришел, а точнее – поплелся на работу, доктор Гангл даже забеспокоился моим самочувствием. Ха! Незачем ему так волноваться, я же знаю, что он волнуется совсем не обо мне, а о своих деньгах! Но я не стал ему ничего говорить, так как совсем не хотел портить с ним отношения.
