– Это всегда так скучно? – осторожно спрашиваю я, чувствуя себя виноватой, признаваясь, что нахожу все это утомительным. Но Роуз лишь качает головой.

– Нет. Иногда бывает еще хуже. И я даже немного матчей и видела.

Я смеюсь, ожидая, что она скажет что-нибудь более ободряющее.

– Серьезно, – говорит она. – Думаю, если ты изначально не любишь квиддич, то лучше не станет. Тебе с самого начала это должно нравиться, думаю.

– Прекрасно…

– Скучать на квиддиче – это должно быть меньшей из твоих проблем, – легкомысленно говорит она. – Я имею в виду… Джеймса, – она хихикает, и я тоже не могу не рассмеяться.

– Он не так плох, – Роуз лишь смотрит на меня, приподняв брови, и я снова смеюсь. – Я думаю, в тебе генетически заложено неприятие к нему.

– Когда мне было четыре, – серьезно говорит она, – он пытался похоронить меня заживо.

Она так серьезна, что я не могу ей не поверить. И как оказалось, она говорит правду, потому что ее мама произносит:

– Роуз, это было пятнадцать лет назад, – даже не поднимая глаз от работы.

– И я определенно была душевно травмирована! – спорит Роуз и закатывает глаза, что ее мать то ли не видит, то ли полностью игнорирует. Потом она смотрит на меня и пожимает плечами. – Он нормальный, – скупо признается она. – Иногда.

Ее братишка в эту минуту вопит, что дает нам понять, что на поле происходит что-то важное. Честно, я даже не знаю, что это – ну кроме того, что над Стрелами сейчас в прямом смысле измываются. Табло показывает сто девяносто против восьмидесяти, что нельзя сказать, что хорошо говорит об охотничьих способностях моего мужа. Но это нечестно: он действительно очень хорош (предположительно), просто Торнадо лучше, думаю. Наверное, поэтому они единственная команда без поражений в лиге.

Роуз выглядит радостно и немного усмехается. Я понимаю, что она не самый большой квиддичный фанат, но ей нравится, когда ее команда уничтожает соперников. Особенно когда главная звезда соперников – ее кузен.

– Джеймс сосет, – ни с того ни с сего говорит Лэндон, и Роуз громко смеется.

– Лэндон! – как оказалось, его мама не так впечатлена. – Это грубо!

– Ну посмотри, – говорит он, махнув в сторону поля. – Вся их команда ничего не может сделать!

– Это все равно грубо, – она не поднимает голову, но как-то продолжает. – И если ты думаешь, что я не вижу, как ты закатываешь глаза, ты ужасно ошибаешься.

Лэндон и Роуз украдкой обмениваются взглядами и прикусывают губы, чтобы не рассмеяться. Не так уж тайно они это делают, как думают.

– А ты не должна его поощрять, – продолжает их мама, очевидно обращаясь к Роуз.

Это забавная сцена. Оба ребенка снова оглядываются друг на друга и таинственно улыбаются, но оба перестают болтать и хихикать. Это шокирующе нормально, особенно учитывая, через что они прошли. Это ужасно далеко от того, что я видела в доме Джеймса. Эта часть семьи определенно более выверенная и уравновешенная – жаль, это не относится к его собственной семье.

Матч заканчивается, когда Скорпиус ловит снитч и Торнадо побеждают со счетом триста пятьдесят к ста десяти. Лэндон в экстазе, и Роуз тоже кажется довольной. Я, наверное, должна чуть больше расстроиться, но мне, честно, не особенно есть до этого дело. Я выглядываю, стараясь углядеть Джеймса, но едва вижу его в толпе людей, сгрудившихся на поле, где приземлилась команда. Он слишком далеко, чтобы я могла разглядеть выражение его лица. Сегодня утром он сказал, что победы не ждет, но проигрывать от этого не легче, уверена.

– Ну и что нам теперь делать? – спрашиваю я Роуз, глядя на то, как ее мать начинает собирать свои вещи. – Просто ждать?

Она пожимает плечами.

– Наверное. Скорпиус сказал, что постарается заскочить, прежде чем выйти к прессе.

И, словно по зову, раздается громкий хлопок, и появляется Скорпиус. Он потный, грязный, вымотанный, но он все равно улыбается. Роуз улыбается в ответ почти стеснительно, и это так мило, что сейчас кого-нибудь стошнит.

– Это было просто потрясающе, – звонко говорит она, но он просто смотрит на нее и улыбается одним уголком губ.

– Ты даже не смотрела, верно?

– Не особенно, – признается она, и он смеется. Но у него не хватает времени на то, чтобы слишком развеселиться, потому что на него тут же налетает ее братишка, который хватает его за руку и начинает что-то болтать со скоростью миллион слов в минуту о матче. Роуз закатывает глаза и закрывает ему рот рукой, эффективно его затыкая. Он вырывается от нее, но она крепко держит его и игнорирует. – В любом случае, – многозначительно говорит она, – ты не знаешь, где Джеймс? Его жена его ищет, – она не может сдержать усмешки.

Кажется, Скорпиус только меня заметил, и он смотрит на меня, прежде чем покачать головой.

– Нет, я видел его в момент, когда мы приземлялись. Но я не знаю, куда он после этого пошел.

Я киваю, стараясь не слишком разочаровываться. Я должна была лучше все спланировать, прежде чем мы разошлись в разные стороны. Уверена, в конце концов он меня найдет, если я просто останусь здесь. Скорпиусу пора идти, и я даже не слишком понимаю, зачем он вообще пришел, если может побыть здесь только минуту. Но я думаю, что это как-то все связано с тем… что он обещал ей прийти, и он не нарушает данных ей обещаний. Это безумие, правда: сколько бы мерзостей я не слышала о Малфоях, вы бы никогда в это не поверили, глядя на этого парня. Он кажется настолько близким к совершенству, как только возможно человеку, и это, конечно, немного пугающе. Но и это слишком мило и искренне, чтобы быть пугающим, так что я даже не знаю, что это.

– Роуз, отпусти брата, – я почти забыла, что министр (Гермиона, ух, я никогда к этому не привыкну) вообще здесь, но она заканчивает собирать вещи и встает. У нее скучающий голос, и Роуз слегка строит гримаску, прежде чем отпустить Лэндона и подтолкнуть его вперед.

– Скорпиус, это действительно было хорошо, – мило говорит она, и он улыбается, хотя уверена, он точно знает, что она тоже не смотрела. Потом она оборачивается к своим детям и спрашивает, готовы ли они идти.

Роуз колеблется с секунду и оборачивается к Скорпиусу на полсекунды:

– Хм, я думаю, мы останемся здесь на ночь, – на секунду мне показалось, что она имеет в виду здесь, на квиддичном стадионе. Но потом я поняла, что она имеет в виду здесь, в Татсхилле. Она говорит это почти неловко, как будто опасается, что ее мать скажет что-то против того, чтобы она оставалась со своим парнем.. Не знаю почему, ведь Джеймс сказал, что Скорпиус живет в ее спальне в доме ее матери.

Но, чего бы это ни стоило, ее мать не устраивает сцены из-за этого. Вообще никак. Она просто оглядывает их и кивает:

– Ну, будьте осторожны по дороге, – говорит она. – Роуз, вы с Кейт подождите вместе, пока они не закончат. Не оставайтесь здесь в одиночестве.

Мне интересно, что она думает, может случиться с нами в VIP-ложе, но я ничего не говорю. Роуз лишь угождает ей и кивает. Потом они оба, она и Скорпиус, получают по поцелую в щеку, и ее мама и братишка уходят (и ее братишка протестует всю дорогу).

– Вы можете пойти вниз, – предлагает Скорпиус, когда нас остается трое. – Уверен, Джеймс где-то внизу.

Я почти отказываюсь, но вижу, что Роуз идет вниз со мной или без меня (как оказалось, она не слишком прислушивается к маминым инструкциям). Так что я иду за ними. Скорпиус не аппарирует вниз, а ведет нас к задней лестнице, которая не слишком заполнена и похоже используется только имеющими отношение к команде. Это странно, идти вниз вот так, и в то же время странным образом воодушевляет. Я чувствую себя третьей лишней, потому что Скорпиус и Роуз словно не замечают меня, пока мы идем вниз по лестнице. А потом я оказываюсь в необычном положении, у входа в раздевалку Торнадо, потому что я явно никаким образом не имею отношения к Торандо. Роуз замечает мою дилемму и смеется, указывая в направлении дальше по коридору, туда, где собирается группа каких-то людей.