Я в шоке сижу здесь и жду того, кто придет заняться моими документами. Я чувствую себя самым большим неудачником во вселенной, и я не могу поверить в то, что сейчас произошло. Мой отец меня тоже ненавидит. Не только Роуз и ее семья, но и мой собственный отец винит меня во всем, ненавидит меня и думает, что я кусок дерьма.

Неужели это правда случилось?

========== Глава 41. Хьюго. 17 марта ==========

Все постепенно возвращается в нормальное русло.

Медленно, но верно. С каждым днем потихоньку становится все нормальнее и нормальнее, и пусть все никогда не станет полностью нормальным, теперь хоть не будет настолько странно. Потихоньку все возвращается к обычной рутине.

Мама больше не проводит дни напролет в своей комнате. Она тише, чем обычно и не полностью в порядке, но ей становится лучше. Это хорошо, потому что без нее дом просто разваливался. Роуз пыталась взять все на себя, но она в этом хренова. Она решила, что они со Скорпиусом будут готовить, а мы с Лэндоном убирать. Вот только проблема в том, что мы все в этом ужасны. Не думаю, что Скорпиус хоть раз в жизни включал духовку, а Роуз готовит даже еще хуже, чем мама (и это о многом говорит, уж поверьте). Лэндон совершенно бесполезен, когда дело доходит до уборки, а я все еще не привык использовать магию для домашних дел, так что мы все провалились, и дома полный бардак. Роуз, во всяком случае, хорошо удается раздавать приказы, так что хоть об этом кто-то позаботился.

Но все равно хорошо, что мама вернулась, чтобы привести все в порядок (хотя еда все еще просто кошмарна).

И она снова начала работать. Не целый день или надолго, но иногда она туда ходит. Она права: Земля не перестала вращаться, и жизнь продолжается и все такое. Думаю, хорошо, что она вернулась к работе, потому что это помогает ей отвлечься. Ей не очень хорошо, когда у нее слишком много времени на то, чтобы думать, а в последнее время это было часто.

Я возвращаюсь в школу, и, уверен, Роуз и Скорпиус тоже скоро уедут. Им пора возвращаться к их собственным жизням (хотя в настоящий момент я не уверен, где место этих настоящих жизней). И когда мы все уедем, останутся только мама и Лэндон. И тогда у нее будет очень много времени на то, чтобы думать.

Лэндону тоже нелегко придется, когда все уедут. Думаю, он привык к тому, что вокруг люди, хоть и привык, что большую часть жизни прожил, словно единственный ребенок. Он по-настоящему привязался к Скорпиусу, что одновременно и забавно, и грустно. Забавно, потому что видно, что Скорпиус понятия не имеет, как вести себя с детьми, и он постоянно из-за этого в напряжении. Но это и грустно, потому что Лэндон очень крепко к нему привязался, и он очень расстроится, когда Скорпиус наконец уедет. Для него Скорпиус словно старший брат, которого у него никогда не было… Только вот у него был я, но его это никогда не волновало.

Я готов ехать, и сейчас я просто сижу и жду, когда мама вернется с работы. Она сказала, что идет туда только на пару часов закончить какую-то неотложную бумажную работу. Она должна вернуться с минуты на минуту. Роуз и Скорпиус забрали Лэндона на ланч, так что я здесь один, и я не могу поверить, как по-настоящему странно это чувствовать.

Я сказал маме правду. Наконец-то. Ну, мы с Роуз ей сказали. Я действительно по-настоящему благодарен, что Роуз была рядом, и она предложила самой сказать большую часть всего. Я не знал на самом деле, как мне следовало это говорить, и Роуз намного лучше справляется со всеми этими штучками с признаниями (у нее было много практики), так что я просто сидел там и ждал, пока она закончит.

Мама восприняла это не так плохо, как я думал. Я думал, она будет в ярости, зла и совершенно спятит. Но нет. Она просто сидела там и несколько секунд ничего не говорила, а потом покачала головой:

– Это было очень мило, то, что ты для нее сделал.

А потом она спросила, что я хочу, и я наконец признался, что не хочу продолжать притворяться, что ребенок мой и отвечать за это и все такое. Я не против помогать ей (если смогу), но я не готов быть отцом, особенно не моему ребенку.

Мама поняла и сказала, что со всем разберется. Она довольно хорошо умеет разбираться с таким вот дерьмом. У нее хорошо получается вытаскивать людей из неприятностей (потому что она выросла вместе с папой и дядей Гарри), так что она просто немного подумала и составила план. И план этот включал встречу с родителями Марии.

Я не пошел. Я хотел, потому что думал, что должен увидеть Марию и объяснить ей все. Я пытался написать ей все в письме, но не получалось, чтобы это прозвучало правильно, и я не мог ведь просто написать ей в записке, что разрываю договор, ведь так? Не мог.

Так что я отправил свою мамочку рассказать ей это вместо меня.

Великолепно.

Как оказалось, это прошло лучше, чем я представлял. Мария уже сказала родителям правду, и мама сказала, они вели себя так, словно этого ожидали. Уверен, то, что у мамы важный пост, и то, что мой отец только умер, тоже оказало влияние, но никто из них не был груб по отношению ко мне и все такое. Они просто сказали, что разберутся, и поблагодарили ее за то, что пришла с ними поговорить.

И на этом все, полагаю.

Я имею в виду, конечно, нам все еще придется иметь дело с тем, что все это было вынесено на публику, тем более, что газеты любят выворачивать настоящие истории наизнанку. Но все равно, думаю, мы разберемся с этим, когда до этого дойдет дело. Вы ведь знаете, через несколько месяцев ребенок родится. Ох, нет, я не хочу об этом сейчас думать.

Достаточно проблем с тем, что я возвращаюсь в школу. Прошло две недели, как я уехал, и мне не особенно хочется возвращаться. Конечно, я и так не слишком обожаю учебу, и уж тем более мне не хочется ехать в то место, где все будут меня разглядывать и жалеть. Не говоря уже о Лили и Аманде и всем остальном.

Это просто нечестно, что я наконец рассказал правду, но мне все равно приходится иметь дело со всем этим дерьмом. Аманда меня ненавидит. А почему бы ей и не ненавидеть? Я обвинил ее в чем-то, даже не попытавшись обдумать другие возможные варианты. Я дни проводил, пытаясь придумать, что ей сказать, чтобы хоть немного оправдаться, но ничего в голову не пришло. И еще Лили… Я действительно пытаюсь набраться смелости простить ее, но сейчас мне намного легче ее ненавидеть. Я пытаюсь не делать этого, потому что я знаю, что так не принято в моей семье. Но это трудно, и пока у меня это плохо получается.

Кстати о семье, мама появляется, как раз когда я начинаю волноваться, придет ли она вообще. Мои вещи уже все упакованы, и я сижу у камина.

– Уже уезжаешь?

Я киваю:

– Да, надо пойти в библиотеку и попытаться наверстать пропущенное.

Это вранье. Я точно не пойду в библиотеку. Причина, по которой я еду сейчас, в том, что сейчас в общей гостиной никого нет и все разошлись по своим делам в замке или снаружи. И это значит, что меньше людей будут на меня пялиться, будто я какой-то урод. И конечно же, надо как можно старательнее избегать разглядываний. Но маме этого не нужно знать, потому что это только добавит ей волнений. В конце концов, для нее библиотека всегда хорошее оправдание. Она точно не будет меня от этого удерживать.

– Мне следовало прийти пораньше, – с сожалением говорит она. – Мы могли пообедать.

– Все нормально, – говорю я ей, желая, чтобы она не так сильно волновалась.

– Я могу тебе что-нибудь приготовить, – она встает. – Это недолго.

– Я в порядке, – снова говорю я. А потом еще раз вру. – Я уже поел.

Она хмурится и выглядит взволнованной. На ее лбу морщина в середине лба, какой не было две недели назад. А в остальном она выглядит все так же. Она просто сильно устала, и ее глаза несколько тусклые.

– Ты уверен, что готов вернуться?

Нет, я не уверен. Я не готов вернуться туда, где на меня будут пялиться еще больше, чем раньше. Я не хочу возвращаться и выслушивать неискренние сочувствия и видеть их жалеющие взгляды. Я хотел бы просто сдать ПАУК и покончить с этим. Но я не могу, потому что сейчас нет никаких шансов, что я смогу сдать экзамен. Ну, отлично, всегда же можно помечтать.