- Не кричи на меня, - тихо прошептала я, сжимая кулаки. По моему лицу струились слезы.

Я не видела, что происходило, но почувствовала всем сердцем, когда он обнял меня своими холодными руками, прижимая к своей груди. От него нещадно разило алкоголем, и мне хотелось кричать от отчаяния, но я просто продолжала стоять, шмыгая носом, потому что жизнь такая сложная штука и потому что мне хотелось вновь радоваться мелочам. Я прошла долгий путь от испуганной девчонки в школьной форме до графини в дорогом платье, сшитое на заказ мастерами 18 века. Что уж говорить о моем марципановом сердце?

Мы стояли так невыносимо долго, так, что я окоченела от холода, хоть и в объятиях Бенедикта.

- Если я сейчас же не лягу спать, то будешь всем хвастаться, что твоя жена чертова ледяная статуя, - сказала я, стараясь вырваться из стальной хватки мужских рук. Но он настолько сильно прижимал к себе, словно старался сделать меня частью своего тела.

- Бенедикт, не спи, - я усмехнулась и шутливо ткнула в его бок кулаком, отчего он вздрогнул и все-таки отошел от меня, пошатываясь от выпитого.

- Просто не уходи.

Я должна была сказать правду. Но мысль все равно уже была поймана. Цель всегда оправдывает средства.

- Не уйду.

Только мы оказались в спальне, где-то внизу послышался звук разбитого стекла и крик охранника. Бенедикт стремительно схватил шпагу, которую он небрежно кинул утром на пуф, заслоняя меня собой, не смотря на то, что его сильно качало. Далее мы услышали дикий мужской крик «Бенедикт! Выходи!». Отчего-то мне голос показался знакомым, и по телу пробежала дрожь от страха. Бенедикт, словно охотничья собака, втянул воздух, учуяв запах жертвы, и с хищной улыбкой вышел в коридор. Я выбежала за ним.

Дальше нечто невообразимое предстало перед моими глазами. С уверенностью могу сказать вам, что такого зрелища я бы предпочла никогда не видеть. Дорого бы отдала, чтобы нечто подобное не возвращалось ко мне в кошмарах.

Я даже не знала, что сделать первым делом: истерически рассмеяться или спрятать голову в песок, как какой-то страус.

Потому что это было феноменально!

Гидеон, одетый в бриджи, чулки и черных найках с белым логотипом, в кожаной куртке и со шпагой наперевес, решительным шагом ворвался в помещение, за ним еле поспевал охранник, у которого, кажется, был сломан нос.

Завидев графа, он остановился и ответно хищно улыбнулся, после чего сделал неуверенный манерный поклон ему. Святые хранители Темпла, да он тоже пьян!

Иллюстрации к главе:

http://radikall.com/images/2014/03/07/dcuLp.png

http://radikall.com/images/2014/03/07/tbFUd.png

========== Новая ступень напряжения. Гидеон ==========

Пьяный способен на такие дела, каких никогда не замыслил бы, если бы не выпил.

Джек Лондон

Алкоголь — это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь.

Дж. Б. Шоу

- Ты пьян, что ли? – Фальк наблюдал, как Гидеона повело назад и он спиной откинулся к стене. К тому же его выдавал расфокусировавшийся взгляд. Выдержав паузу, парень собрался силами, и снова выглядел нормальным, как ни в чем не бывало, словно и не пил.

- Нет, я не пьяный. – Гидеон поправил шейный платок, больше для утверждения своих слов, чем для аккуратности.

- Ты Гвендолин видел? – Фальк буравил взглядом племянника.

- Видел.

- И что она сказала?

- В монастырь уйду.

- Она в монастырь уйдет?

- Нет, она сказала, что я уйду в монастырь, - Гидеон поучаствовал, как пол недобро начинает качаться, словно палуба корабля. А ведь самое обидное, что ясностью мысли он был трезв, только тело было словно заторможено.

- Черти что, - чертыхнулся Фальк, наблюдая, как Гидеона слегка пошатывает, что говорило о том, что этот мальчишка перебрал с выпивкой. – Ты пил?

- Я не вижу в этом проблемы. Даже, если пил, - Гидеону не хотелось признавать, что он залил внутрь себя порядочно пунша, адской смесью проникшей в кровь, которая итак закипает в связи с последними событиями, – Просто я не ел.

Он устало опустился на один из стульев и потер глаза, после чего понурив голову, запустил свои пальцы в волосы. В голове у него творился хаос: Гвен, Бенедикт, рука графа на ее талии, ревность, поцелуи с Гвен и жар тел, суаре, дамы, песня. Oh mon Dieu! Гидеон с содроганием вспомнил свой поступок, а ведь он поклялся никогда не петь! И что же? Он мало того нарушил свой принцип, так еще и пел в пьяном состоянии людям из прошлого. И пускай, что эти гости суаре давно уже мертвы и не могут возмутиться его поступку! Как он сказал Гвен: «Поверьте, графиня, я очень сильно изменился за последнее время»? Это уж точно. Гидеон сам себя не узнавал.

- Ладно, Фальк, с кем не бывало из нас? – послышался голос доктора Уайта откуда-то справа. – Ну, перебрал мальчишка, тем более сам сказал - на голодный желудок пил. Пускай домой идет, отоспится. А завтра тебе все доложит.

- Гидеон, ты мне главное скажи, что сказала Гвендолин. А дальше, хоть на все четыре стороны, - Фальк подошел к Гидеону. – Тебе удалось поговорить с ней? Зачем она звала тебя на суаре?

- Говорил, - тихо произнес Гидеон, - Ничего конкретного не сказала. Кажется, там все серьезно… Более интересное мне поведал ее муж. В ложе завелся шпион, которым считали вначале Гвендолин из-за того, что она много знала лишнего и не элапсировала назад. Сен-Жермен не верил ей, что она - Рубин, и требовал казни, если бы на ней не женился Бенфорд, который тем самым спас ее…

- Кажется, был такой закон тогда, да? Что девушка спасалась от казни, если кто-то на ней женился? – это был мистер Джордж, который был взволнован услышанным от Гидеона. Все-таки этот мужчина очень был привязан к Гвендолин и волновался за нее, почти как о родной.

- В основном это правило распространялось на проституток и воровок, - пояснил ему Фальк, словно хотел ему сказать «не перебивай», а затем все тем же стальным голосом потребовал от Гидеона, - Что еще?

- Еще? – Гидеон почувствовал, как от голода свело желудок, - Альянс ведет на Гвендолин охоту и уже предпринимал серьезные попытки… устранить ее. - Фальк прожигал взглядом насквозь.

«Merdе! Ему и телекинез не нужен, чтобы вытаскивать правду», - пронеслось в голове парня. Откинув прядь со лба, упавшую на глаза, он грустно вздохнул и произнес слова, которые не хотел:

- Кажется, она там … хочет остаться… с мужем.

- Остаться?! – никогда такого не было, чтобы мистер Джордж, доктор Уайт и Фальк де Виллер заорали в один голос.

- Да, - в хриплом голосе Гидеона послышалась не печаль, а настоящая скорбь. Он опустил глаза в пол, пытаясь найти нужные слова. – Кажется, она привыкла к той жизни за год… Муж ее любит и защищает, и, кажется, она любит его.

- Кажется? Кажется?! – закричал в приступе гнева Фальк, хватаясь одной рукой за голову, другой – за сердце. - Я думаю, не этой смазливой девчонке решать такое! Да что себе возомнила эта пигалица?! Да мы ее сейчас же вернем!

- НЕ СМЕЙ! – Теперь уже Гидеон заорал от ярости на Фалька, вскочив со стула и сжав до онемения кулаки. – И не тебе решать тоже, дядя!

В комнате повисла звенящая тишина, которая стала практически осязаемой. Мужчины стояли в шоке, уставившись на освирепевшего Гидеона, который, казалось, еще чуть-чуть и кинется в бой.

- Если Гвен захочет остаться там, так тому и быть, - юноша чеканил каждое слово, которое звучало, как приказ, как неопровержимая аксиома жизни, которая одновременно была приговором для Гидеона де Виллера, как если бы он сам себе сколачивал гроб. – Это ее жизнь! И если она счастлива там, готовая прожить и умереть рядом с мужем, значит, так оно и будет. И не нам решать такое, а ей.

Видя неприступный и враждебный настрой племянника, Фальк присмирел. Таким он еще Гидеона не видел. Сейчас племянник меньше всего напоминал того мальчишку, которого он знал с пеленок - перед ним стоял решительный мужчина. «Истинный лев» - промелькнуло в голове у Фалька.