- Я позволил себе хоть раз кому-то поверить.

Голоса постепенно удалялись от меня, превращаясь в невыносимый гул, темнота становилась все гуще.

- Это решать только вам.

Когда я наконец-то пришла в сознание, рядом со мной уже кто-то сидел. Сил не хватало даже на то, чтобы поднять руку, не то, чтобы закричать от страха.

- Шарлотта?

От осознания того, что рядом не стражники, а столь знакомый мне Бенедикт, по телу пронеслась волна облегчения. Страх испарился так же быстро, как и появился, оставляя со мной лишь беспокойство.

- Что произошло? – мой голос охрип от долгого беспамятства. Я постаралась сесть, но голова закружилась, и я чуть не свалилась… Собственно с чего? Попытка оглядеться закончилась неудачей – кругом было темно, хоть глаз выколи. Но по ощущениям это помещение напоминало мне тюремную камеру, в точности такую же, в которой я сидела в свои первые три дня пребывания здесь. Эти камеры были похожи друг на друга словно близнецы.

- Графу стало известно, что в его доме проживает шпион.

Меня вдруг затрясло от внезапно нахлынувшего холода.

- Понятно.

Бенедикт же, кажется, удивился такой реакции. Наверное, он ждал истерических криков и попыток прогрызть стену, чтобы выбраться наружу. Кто я ему, крыса какая-то?

- «Понятно»? Это все, что вы можете сказать?

- Мне всегда было интересно, как же я умудрилась протянуть так долго. Ведь у вас нет никаких доказательство того, что я – Рубин. Только мои слова. А вы, Хранители, никогда не отличались особым доверием к моей персоне.

Бенедикт молчал, словно ожидая продолжения истории. А я молчала, стараясь сдерживать подступающие слезы. Ведь я пообещала себе больше никогда не плакать. Быть более закаленной, более подготовленной ко всему, что меня ждало впереди. Быть истинной Шарлоттой, что так неудачно застряла в 18 веке.

Столько всего накопилось у меня в душе, что, казалось, потребовалось бы больше года, чтобы пересказать все то, что я пережила в этом веке.

- Отчего же решение принято только сейчас?

Граф Бенфорд придвинулся ко мне ближе, словно жар его тела мог спасти меня от холода, идущего от моих мыслей.

- Нам удалось поймать одного из приближенных к Внутреннему кругу Флорентийского Альянса. Он сказал, что в доме графа Сен-Жермена вот уже три месяца проживает их шпион.

- Что, вот так вот просто сказал?

- Способности графа удивительны.

- Да, каждому бы душить силой мысли.

Бенедикт резко повернул голову в мою сторону, словно я только что выдала самую несусветную чушь на свете. Но я прекрасно помню нашу первую с ним встречу. Мой самый первый день в Темпле, когда мне даже не дали время свыкнуться, что теперь я – новая Шарлотта. Лишь обвиняли, упрекали и не верили ни единому моему слову. В их глазах я была второй воровкой, как моя кузина Люси, что когда-то сбежала вместе с Полом де Виллером в прошлое, прихватив с собой хронограф. И все было бы хорошо, если бы в тот же день я не познакомилась с графом и не убила человека, спасая Гидеона.

- Значит, вы знаете о его способностях?

- Все знают. Просто не каждый верит.

- Шарлотта…

Но я не дала ему договорить. Кого бы они там не поймали, он солгал им без зазрения совести – просто выдал ту информацию, которую графу хотелось услышать. А мне же теперь придется отдуваться за его ложь. Фантастика! Просто очаровательно!

- Когда состоится казнь?

Да хоть бы завтра. Мне надоело жить в мире, к которому я, судя по всему, не принадлежу. Я вынесла слишком много. Ложь, предательство, бесконечные унижения и вот теперь даже мое собственное время выплюнуло меня в мусорный бак, чтобы я больше не мешалась.

- Я убедил его подождать.

От удивления я повернулась в его сторону, словно он только что произнес какое-то волшебное заклинание. Убедить графа Сен-Жермена? Нужно, по крайней мере, хотя бы быть самим графом Сен-Жерменом. Может, он убил его? Я ждала, пока Бенедикт разъяснит мне такой поворот событий, но тот просто смотрел на свои руки, словно в них вот-вот должно было появиться решение всех проблем.

- Как? – я старалась сделать так, чтобы мой голос звучал требовательно, но вместо этого получился какой-то неправдоподобный писк.

- Сказал, что возьму всю ответственность на себя.

- И как это помогло?

Он что, поменял мою жизнь на свою? Отправится на виселицу вместо меня?

- Это означает, что вам придется выйти за меня замуж.

На мгновение мне показалось, что это он так неудачно шутит. Но его лицо не выражало ничего даже близкого к смеху. Оно до сих пор было похоже на маску из фарфора в обрамлении иссиня-черных волос. И ни единой эмоции – лишь пустота.

- Что? Выйти замуж? За Вас?

Граф вдруг резко повернулся в мою сторону, отчего я чуть не вскрикнула. Теперь его лицо словно горело изнутри – пылало, глядя на меня. Он схватил меня за руки и крепко сжал мои ладони. Пальцы тут же заныли от боли, но у меня не было времени обращать на них внимание.

- Это даст вам преимущество, пока мы не найдем настоящего шпиона. Если вы выйдете за меня, граф Сен-Жермен не сможет до вас добраться. Сожалею, но я единственный, кто до сих пор верит в вашу историю. И теперь ваша очередь поверить в то, что говорю я.

Меня обдало жаром его тела, казалось, что меня закинули в печку, и я вот-вот расплавлюсь словно пластмасса. Страх отступил на задний план, словно теперь я стояла за каменной стеной, и через нее уже не мог перебраться даже граф Сен-Жермен. Слова Бенедикта отчего-то вселяли в меня уверенность в завтрашнем дне, хотя и выбора у меня не оставалась. Перспектива закончить свою жизнь на виселице, чтобы избавиться от вечной пытки, мне казалось сродни самоубийству.

- Это всего лишь формальность, Шарлотта.

Возможно, так оно и было. Но не для шестнадцатилетней девушки, прибывшей из века других устоев, других мировоззрений и правил.

Но кто я теперь такая, чтобы перечить? Преступница и приговоренная к смерти.

И все, что мне остается, это смириться со своей судьбой.

Я сказала «да». Мне просто не оставалось ничего другого. Моя надежда уже разбилась на миллион кусочков и теперь лежала у меня под ногами. Замуж… Бенедикт говорил, что это всего лишь формальность. Но это был другой век, отличный от моего, здесь не дают разводов – это означает, что я отдаю ему себя навсегда или пока не надоем. Граф красив, интересен, не зря от него все женщины без ума и пылко подставляют свои глубокие декольте для привлечения интереса, но мы же такие разные! И я не люблю его, чтобы выходить за него замуж.

Но я все-таки сказала «да», сменив тюремное заточение на более иллюзорную клеть.

После того, как граф объявил о своем решении, меня тут же вытащили из темницы, и Бенедикт, не церемонясь, посадил меня в карету со словами: «Не волнуйтесь. Теперь вы в безопасности». И кучер, щелкнув хлыстом, покатил меня куда-то в темноту ночи.

Плакала ли я? В тот момент - да, пытаясь себя отвлечь подсчетом вытканных цветов на обивке кареты. Свою первую ночь уже в качестве невесты я провела в Лондонской гостинице, где служанка (кажется, одна из бывших любовниц графа) кидала на меня чересчур изучающие, злые взгляды. Наутро оповестили, что меня повезут в Уилтшир, в поместье графа, что лежит рядом с деревней Касл Комб, где меня уже, конечно же, ждали. Дорога была адской, целый день невероятной тряски в жесткой карете выводили меня из равновесия. Я сразу вспомнила, как в детстве клала жуков в спичечную коробку и трясла, слушая, как жужжат недовольные насекомые. Теперь я в полной мере ощутила себя таким жуком. Мне было страшно и хотелось на волю.

- Добро пожаловать в Манор Хаус! – меня встретила экономка дома. Чопорная старая леди в темно-синем, сшитом на военный манер, платье.

- Шарлотта! Деточка моя! – я возликовала, услышав из глубины комнат знакомый голос и приближающиеся к нам шаги. Мадам Деверо вылетела на крыльцо, недовольно заметив экономке «Берта, посторонись!», и обняла меня, словно родную. И я обняла ее в ответ, уткнувшись носом в ее плечо. Как же я была рада ее увидеть! Никого ближе нее в этом проклятом веке у меня не было: она была единственной, кто по-настоящему обо мне пекся и переживал за каждый мой шаг. Сглотнув комок и не прошеные слезы, я отстранилась и жалостливо проскулила ей что-то вполне похожее на - «я замуж выхожу».