Но все изменилось. В день, когда маленький зеленоглазый мальчик поднял на меня взгляд, напомнив мне ту, кем я когда-то была. Парк вдруг стал слишком маленьким, чтобы я могла вдохнуть полной грудью, от того стояла как вкопанная – осенние листья падали мне на плечи и ветер срывал их и нес дальше, выше к серому небу, грозящему разразиться ливнем. Мир остановился лишь на мгновение. Но это мгновение стало тем самым зарядом, который вытаскивал людей из того света. И я вдруг осознала, что я – пациент, и что беспорядочная тряска – это кочки на моем бесконечном пути в больницу в машине скорой помощи. И вот доктор кричал мне в ухо, вновь и вновь заряжая дефибриллятор.
И я снова стояла в парке, ожидая, когда же осенний ветер донесет до меня листья. И в шелесте их танца я чувствовала себя абсолютно свободной. Закрывая глаза, я наконец-то освобождалась от тьмы - передо мной вновь и вновь проносилась вся моя жизнь.
Я помнила многое.
То, как я проснулась в больнице, потому что моему телу потребовалось около дня, чтобы восстановиться полностью, и обнаружила рядом спящего Гидеона, что держал меня за руку и спал, уткнувшись носом в мою ладонь. То, как мама пришла забирать меня, точно маленькую девочку, ведя за руку куда-то в сторону такси, теряясь в переходах и дверях, потому что на радостях не могла остановиться говорить. И даже то, как она узнала от нас с Гидеоном самую верную историю всей моей жизни – приукрашенную в банальностях и вычеркивая эпитеты в особо опасных днях. Никто бы не смог сказать, что она была счастлива. Никто и не был бы на ее месте. Но Грейс держалась молодцом, позволяя на секунды забывать о том, что моя жизнь – это подарок Мефистофеля и игра в салочки с дьяволом лишь начиналась для каждого из тех, кто смел, приходить в эту бессмертную жизнь.
Все это скрашивалось, потому что с каждым днем осознания собственной свободы я словно резала веревки, что окольцовывали мое тело – те самые силки, в которых так давно сумела запутаться. И каждый шаг давал силы.
Вот Лесли и Рафэль закончили школу, чтобы поступить в самый лучший по их мнению колледж, а еще спустя год тайно пожениться в ближайшей церкви, в рваных джинсах да футболках, точно какие-то сбежавшие из дому подростки. Безумно влюбленные, они готовы были следовать друг за другом даже на край света.
Вот Шарлотта, всегда холодная и каменная, нашла в себе удивительную способность сосредоточить все свои таланты в учительстве, чтобы через несколько лет уехать в Швейцарию и стать самым молодым преподавателем в закрытой школе для девочек, а после растопить свое сердце для простого человеческого счастья.
Вот и Джулия, одна из последних прямых наследников Бенфордов, совершенно не удивительно не стала отличным врачом, как когда-то хотел ее отец, а бросив свою работу в частной клинике, собрала вещи и отправилась в кругосветное путешествие, наконец-то освобожденная от скептицизма человечества и открыв свое сознание для поиска очередного чуда.
Темпл и Флорентийский Альянс так и не пожелали становиться одним целым, точно дети оставаясь в собственных песочницах и лишь изредка делясь песком, будто делая друг другу одолжение. Фальк не доверял мне, как и раньше, от того думал, что действуя за моей спиной он мог оставаться невидимкой, так и не осознав, что здание давно принадлежало моей компании.
Дженкинс уволилась, чтобы наконец-то исполнить свою мечту и стать актрисой, что ей, несомненно, удалось в маленьком театре, ставившем небольшие сатирические пьесы, но оставаясь востребованным у народа. А доктор Уайт понял, что слишком привязался к своему темпеловскому креслу, чтобы на старости лет покидать его и тем более передавать молодому и неопытному адепту, который наверняка бы сломал его в первый же день.
Многие из нас разбежались кто куда, чтобы оставаться на связи и выполнять свою работу, но направленную уже не на уничтожение, а на созидание чего-то нового и более человечного. Все найденные в тайнике Сен-Жермена сокровища – рукописи и камни, карты и фотографии, бестиарии и заклинания, стали спасением для каждой потерянной души в этом мире.
Что до нас, то мы, несомненно, были вместе. Я и Гидеон. Неразлучные, как Солнце и Луна, дополняя друг друга на небосклоне жизней и поочередно играя роль Лунного Зайца, что вновь и вновь бросался на помощь, когда она требовалась.
Гидеон, мой свет во тьме, разгонял демонов и закрывал дверь перед Дьяволом во мне, чтобы становиться больше, чем любовью всей моей жизни. Становиться мною же – точно врастая в кожу и смешиваясь с кровью, не позволяя жить, пока он был на расстоянии.
Планета обещала показать нам все свои потайные углы, все секреты и тайны, что терялись с историей, но каким-то чудом продолжали храниться в моей голове. И по местам чудес мы находили все больше сил. Сил, чтобы продолжать идти по нашему с ним пути рука об руку, произнеся клятвы перед Богом. Познавая любовь в самых ранних часах на вершинах гор или у подножия водопадов. Познавая друг друга так, как никогда бы не смогли, не будь препятствия столько жестокими, научив нас тому, что мы не могли получить звезды с неба, не полетев в космос.
Мы называли это жизнь. И хотя она не была такой, как нам бы хотелось, мы были счастливы при любом раскладе карт. Потому что мы были вместе. Сквозь время и препятствия. Сквозь осуждение и многочисленные споры. Мы были рождены друг для друга, потому что судьба любит бушующие волны тех, кто идет рука об руку.
И мы были таковыми.
Гвендолин и Гидеон.
Бессмертная и ангел-хранитель.
Когда-нибудь про нас напишут историю.
Надеюсь, что она будет совершенно другой.
А пока я стояла там же, откуда когда-то начала свою историю. Посреди парка, заполненного людьми. Посреди жизни, заполненной не только бедами, но и значительными победами. И он стоял по другую сторону дороги и счастливо улыбался, держа за руку маленькую черноволосую девочку. У нее были его волосы и так гармонично вписывающиеся в картину полные жизни голубые глаза. Она протягивала руки к отцу и что-то радостно кричала, пока тот не обхватил ее руками и не поднял. Люди, пробегающие мимо точно тени, изумленно оглядывались на них, кто-то рядом возмущенно произнес «каков моветон», но отцу было совершенно плевать на всякие приличия, ведь в невероятной любви невозможно было быть благоразумным. Мы доказали, что ради любви, человек способен сделать что угодно.
Девочка все еще задорно смеялась, когда Бенедикт заметил меня. Поэтому сдерживая слезы, я лишь широко улыбнулась, как всегда улыбалась только лишь при нем. Потому что он – это я. Это кости мои и кожа. И счастье его было моим.
Но сегодня я лишь присела в поклоне и, поднимаясь, увидела его счастливую ответную улыбку. Но девочка, явно не желавшая, чтобы отец забывал о ней, тут же схватила его за щеку, заставляя обратить все внимании на нее. И в этот момент я развернулась и скрылась в толпе, что проглотила меня будто развернутая пасть будущего, куда я исчезла, оставив лишь красный отблеск дежа вю. Уже не нашего. Уже пережитого.
Но теперь я знала, что даже разрушающие моменты несчастья постепенно угасали под натиском всепоглощающего счастья.
А значит, все будет хорошо.
Значит для нас еще ничего не потеряно.
========== От авторов ==========
TRISTIA
Все начиналось, как забава, с вопроса: «А давай?». Не подозревала, что так втянет. На «Беге» я сильно выросла, за что сильно благодарна этому фанфику.
Вообще, интересно было побывать на месте Гидеона и наделить всеми качествами, которые хотела бы в нем видеть. А Рафаэль - это мой любимый второстепенный персонаж, в шкуре которого мне нравилось (особенно издеваться над своим же Гидеоном). Рада, что вы проживали с ним и волновались. Возможно, я создала нереального мужчину, фантазию для девичьих сердец, но хотелось бы верить, что Гидеон существует и ждет-ищет-находит свою Гвендолин. Хотелось бы чтобы наш фанфик не только будоражил и щекотал нервы, но нес какую-то дидактику. Например, все указанные эпиграфы, упомянутые исторические личности, опять же любимые писатели Гидеона вас заинтересовали, и вы прикоснулись к мировой литературе и истории. Ведь это так интересно! И если мы смогли вызвать интерес помимо сюжета «Таймлесс» к истории и литературе – это круто!
