- Теперь он знает.

Теперь он знал, что я вернулась из прошлого с ужасными воспоминаниями о пожаре и о том, кто был ему виной. О том, что ему на самом деле нужно и что вся эта ложь с Флорентийским Альянсом – это лишь попытка скрыть его истинное лицо. И то, что я пропала из дому, едва сказав матери о том, что я все вспомнила, явно не прибавило моей затее дополнительных хороших ходов в этой шахматной партии.

- Знает о чем? – тут же всполошилась Джудит. Ее напряжение чувствовалось даже сквозь телефонные провода.

- Что я играю не по его правилам.

Что я вела на него охоту. Благо, что он совершенно не догадывался о том, насколько интенсивной эта охота была и до каких масштабов она могла дойти. Я собиралась уничтожить его до основания, пока он всего лишь будет думать, что я догадываюсь о его истинных целях и ищу доказательства своей правоты.

Он наверняка думал, что я стану просить помощи у Темпла. Что стану разыгрывать драму, будто злой граф что-то замышляет, а на деле никто не будет мне верить. Но ему бы стило знать, что я сама себе Бог.

- Спасибо, Джуди. Операция Découvrir уже в деле. Поставь всех в известность, - продолжила я и после утвердительного ответа, тут же выключила телефон, понимая, что вот теперь-то война начата.

Гидеон молчал, точно боясь спрашивать, но я уже достаточно долго хранила тайны, в особенности от него. Если и существовал на планете человек, который должен был знать все мои секреты, то им определенно был Гидеон де Виллер. И точно так же, как и Райан Теддер я признавалась в своих грехах.

- Только что мои люди начали массовую атаку всех счетов Уитмена, то есть более 75 банков в 15 странах мира были взломаны. Каждую секунду из его состояния вычитаются миллионы, и к концу дня у него не останется ничего, кроме ощущения банкротства. Разумеется, он поймет, что это Флорентийский Альянс, но в то время, пока его мысли будут заняты лишь тем, как бы спасти свои драгоценные деньги, ты должен будешь отправиться к Люси за кровью и завершить круг крови. Сен-Жермен должен дожить до нашего времени.

- Что в это время будешь делать ты? – спросил Гидеон, явно обескураженный таким потоком информации. Он сидел, сведя брови на переносице и смотря себе под ноги, будто бы боролся со своими мыслями.

- Я отправлюсь к Сен-Жермену, как и было указано в его бумагах. Он должен ощутить вкус победы – это усыпит его бдительность.

Моя смерть – это его лучшее успокоительное. Только вот Гидеону об этом знать не обязательно.

- Я не знаю, что будет происходить дальше, у меня нет сценария, все строится на догадках. Но нам необходимо показать Темплу истинное лицо Сен-Жермена.

Долгое время Гидеон молчал, словно собирая пазл из информации, но в итоге поднял голову и улыбнулся, сжимая мою ладонь.

- Так давай сделаем это.

Его голос полон теплоты и нежности, и хотя я совершенно не заслуживала его доверия, я улыбнулась в ответ, благодаря всех богов мира за то, что в этот момент Гидеон со мной.

========== Всё, что изменяет нашу жизнь. Гидеон ==========

Всё, что изменяет нашу жизнь, — не случайность.

А.С.Грин

Она спала, неслышно дыша на моей груди. Такая нежная кожа, такое хрупкое тело. Я гладил ладонью изгибы ее тела. Кажется, закрой глаза - и я вспомню его наизусть: каждый шрамик, каждую родинку, каждую ложбинку. Нереально…

К моей досаде на некоторых местах ее тела проявились синяки после первого нашего раза, а на бедре красовался след от поцелуя - перестарался. Слишком много было страсти. Мы были, как дикари. Два сорвавшихся умалишенных. За эту ночь мы никак не могли насладиться друг другом. Начали в кабинете, потом перебрались в мою спальню, где сейчас и пребывали. Оба уставшие, выбившиеся из силы, уснули в объятиях друг друга. Мы были колыбелью мира, точкой отсчета времени и всех координат, мы – чистый лист: вписывай новую жизнь, а старую вырви, сложи и спрячь от глаз подальше, иногда вытаскивая в час меланхолии.

Если бы не день, рвущийся назойливо своими лучами к нам в спальню, то мы бы продолжали находить новые способы признания любви. Нам было дано мало времени и собственных сил. А хотели большего.

Я смотрел на нее, мирно спящую, в моих объятиях. Моих! Заполучил её, как долгожданную награду, как милость сверху. При том не подключенную к приборам, не умирающую, а живую, настоящую, мою. И теперь не отпущу. Всё. Я обрел смысл жизни, моя Вселенная обрела центр. Я эгоист до мозга костей, поэтому посылаю на все лады тех, кто желает её внимания.

Нежно гладил по щеке, запоминая эти ощущения . День неумолим. Он шел своей поступью, приближая час, когда нам надо будет вставать, собираться, что-то делать, куда-то бежать. Обязательная элапсация, будь она неладна. Я бы вечность проторчал тут с ней, превратившись в экспонат для музея в виде мумии.

Часы показывали ранее утро – шесть часов. Ох и достанется Гвенни от матери! Боюсь, миссис Шеферд меня не пустит на порог вообще, после того, как целую ночь провел с ее дочерью.

Воспоминания о нашем сексе наваливались яркими картинами, что даже заныло в паху. Гвендолин была потрясающая: мне, чтобы ею полностью насладиться, не хватит вечности. Воспоминание, как она шептала мое имя, запускала ноготки мне в спину и в волосы - просто переворачивало всё внутри. Так. Всё. Хватит! MERDE!

Иначе, я накинусь на спящую, как последний извращенец. Внизу спасительно послышался хлопок входной двери, отвлекающий от развратных мыслей, которые так и лезли, глядя на ее оголенное плечо и аппетитное округлое бедро, выглядывающее из-под одеяла . Ага, наверное, это Рафаэль пришел после того, как пропадал чёрт-те где. Надо ему сказать, чтобы тише себя вел, не разбудил Гвендолин. Заодно спущусь, завтрак приготовлю.

Осторожно выскользнув из кровати и поцеловав любимую в обнаженное плечо, накинул на себя домашние штаны и майку и поспешил вниз. Рафаэля я застал врасплох, пожирающего ветчину с хлебом прямо у раскрытого холодильника ,– кто-то явно голодный.

- Оставь хотя бы яйца для яичницы. Не выпивай их разом!

Рафаэль хмыкает, кидает недовольный взгляд и замирает. Наверное, я выгляжу как-то по-особенному сейчас. Ну да, счастливый болван. Не без этого.

- Дай угадаю, - говорит он, жуя и проглатывая куски сэндвича, - На тебя напал беззубый вампир. Пытался прокусить шею, но сдался, и убежал.

- Ты про что? – я рефлекторно, хватаюсь за шею.

- Я про засосы. – Но тут он замечает на моем плече багровые полосы - царапины Гвен, личное тавро моей шельмы. – О! Так он еще пытался в рукопашную тебя завалить!

- Я… ты… я…- меня накрыла волна удушающего гнева и стыда. Запалил собственный брат! Твою мать…

- Очень красноречиво, Гидеон! Браво! – Рафаэль издевается с мерзкой ухмылкой.

- Не завидуй, мелкий. Между прочим, сам всю ночь где-то шлялся. - Рафаэль ухмыляется. Видно и ему сегодня достался кусок счастья. – Подвинься, хочу сделать завтрак.

- Так вампир здесь? –Рафаэль изумленно смотрит вверх, будто сквозь потолок он сможет рассмотреть что-то.

- Нет, Рафаэль, это я сам себя оцарапал и засосы наставил – мне уже давно говорят, что эгоистичен и не люблю никого кроме себя. Конечно же, здесь! Подвинься!

Я отодвигаю ошалевшего брата и начинаю готовить завтрак. Рафаэль молча сидит и пьет чай, переписываясь смс с Лесли, попутно хмыкая и улыбаясь. Умилительное зрелище!

- Не забудь приписать «покасики-покасики. Чмоки-чмоки!»

- Твое познание в сленге поражает меня. - Рафаэль достает пачку крекеров и начинает пожирать их с ужасающим хрустом.

- Ты голодный, как абориген! Ну-ка, дай сюда. - Я отнимаю у него пару крекеров и запихиваю в рот. Вкусно. Но не сытно.

- А я смотрю ты тоже. Физические упражнения располагают к голоду. – Рафаэль язвит, засыпая в рот последние крошки.

- Вампир достался кровожадный. – Яичница аппетитно скворчит, отстреливаясь брызгами обжигающего масла. По кухне разносится запах еды.