- Я все же уверена, что он поймет. Гидеон де Виллер – умный мальчик. Я видела его тогда. В тот момент, когда он отправил тебя в прошлое. Такая любовь, как та, что он испытывает к тебе, способна перенести абсолютно все.

- Твои слова да Богу в уши.

Да и Гидеону, который старался жить без меня, разрушая свою жизнь на развратных вечеринках. Тот факт, что он был там с кем-то, что что-то все-таки произошло, заставлял меня трястись от гнева и в то же время желать успокоение. Забиться бы в угол и рыдать.

- Все будет. Не забывай о нашей главной цели – разоблачить Сен-Жермена. Ей-богу, иногда мне кажется, будто это мне 271 год!

Действительно, ощущение, будто мне и вправду до сих пор шестнадцать лет. Я впервые захожу в Темпл, трясясь от страха, надеясь, что все – это глупая шутка. Если быть честной, то мне до сих пор хотелось, чтобы тогда на моем месте оказалась Шарлотта. Лишь мысль о Бенедикте и Гидеоне возвращала меня к моей реальности.

- И ты туда же, - пробурчала я, глядя на причудливый узор паркета. Будто бы возраст имеет значение в любовных делах. Поглядела бы я на вас, когда вы уже воспитали детей и внуков, состарились вместе с мужем или женой, а потом, медленно, будто просыпаясь от долгого сна – от комы, в которую впали, когда умер смысл вашей жизни, резко начали молодеть, с удивлением глядя на отражение в зеркале. Морщины разглаживались, тело оживало, возвращая былую юность, и душа становилась больше, чем сам мир.

- Ты обещал меня не бросать, - умоляла я, сильнее сжимая ладонь горячую ладонь Бенедикта, - Ты обещал.

Он лежал на кровати, бледный, как равнодушная к горю, луна. Синяки под глазами, выпирающие скулы и медленно утекающая жизнь в горящих глазах.

- Ты такая красивая, - шептал он, еле-еле, почти не слышно. Почти не приходя в сознание. И даже мои рыдания, громкие, разрывающие душу, вся горечь, что могла разбудить весь мир, не могли вернуть мне его великий дух. Дух жизни. Дух Моего Мужа. Ему было всего сорок девять. Все так же прекрасный, невероятный мужчина, который когда-то спас мою жалкую судьбу, который стал для меня и Адом, и Эдемом. Весь смысл, что я копила в душе.

И эта чертова смерть. Мой Рагнарек. Падение Богов и ожидание страшного суда.

- Ты должен бороться, ты обязан, Бенедикт! – я почти кричала, пугая утренних птиц, пока солнце едва проникало сквозь шторы, и он смотрел на меня так, как он всегда это делал – с любовью, которую невозможно понять, не прожив столько лет.

- Прощай, любовь моя, - прошептал он, и рука его стала безвольной. Все еще в моей ладони, но совершенно не со мной. Где-то там, куда меня не пустили, как прокаженную, как недостойную. Рука опустилась, захваченная холодом ладони, что когда-то обжигала меня своим огнем. И эти черные глаза, что смотрели на меня с задором, теперь смотрели сквозь, куда-то туда, где я не могла поймать его восхищенный и полный любви взгляд.

От того, я просто легла рядом, обнимая такое родное, но теперь такое чужое тело, теряя последние крупицы разума. И холод этой жизни убил меня, как когда-то убил и его.

Ведь смысл был в одном.

Или вместе.

Или никак.

-Гвендолин!

Я слышала голос, но не понимала. Потому что лишь он мог звать меня в такие минуты забытья. Он ловил меня, когда я падала.

- Гвендолин!

Я подняла взгляд и увидела удивленную Джудит, что смотрела на меня с немым упреком, не совсем понимая, что же заставило меня так уйти в себя. Никто, кроме меня, не знал, как тяжело возвращаться к жизни, когда ты умираешь и смотришь на свое мертвое тело со стороны. И это не смотря на то, что умирать можно душевно. День за днем.

- Прости, - ответила я и залпом выпила свой чай, даже не обращая внимания, что горло горело от горячей жидкости, - Такое случается.

- Я знаю, - кивнула она, все так же обеспокоенно не отрывая от меня взгляда.

Пожалуйста, прекрати. Просто давай вернемся к прежнему разговору. Я не выдержу, если сегодня буду вспоминать о нем. Пожалуйста.

Я мысленно умоляла ее отвести взгляд в сторону. И она действительно сделала это.

- Вы поменяли хронограф? – просто спросила я, закрывая воспоминания на замок. Мне туда дорога запрещена. Пока жизнь моя не вернется в нормальное русло. И я не перестану жалеть об утерянном, потому что найду того, кто будет держать меня за руку, пока будет рушиться Олимп.

- Да, мы обо всем позаботились.

Что ж, хоть что-то в моей жизни было стабильно. Когда я отдавала приказы – они обязательно выполнялись. Что совсем не радовало, учитывая, что те, кому я их отдавала, были моими единственными друзьями. Пока я не вернулась в свой мир.

- Что ж, значит, мы можем спокойно отправиться в прошлое и затолкать Сен-Жермену его бессмертие по самый кишечник.

Я встала из-за стола и, бросив на жесткий стул последний взгляд, отвернулась к двери, уже на ходу советую моей дорогой Джуди поменять мебель в ее маленькой коморке. В конце концов, я уже купила весь Темпл от лица своей компании DroffNeb, что стоили обычные куски дерева?

========== Без любви я ничто. Гидеон ==========

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто.

(Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам, 13.2)

- Гидеон! – голос Уайта прорвался сквозь пелену забвения и вытащил меня в реальность. В голове все еще грохотала кровь с остатками алкоголя.

Она меня поцеловала. Она меня поцеловала! При всех!

- Да что с ним такое?

- У нас тут взрыв подростковых гормонов. Правда, мисс Гвендолин? – спросил Уитмен, глядя, однако, на меня. А я смотрел на нее, в ее голубые глаза, и чувствовал шок. Я только что чувствовал на своих губах губы Гвендолин. Хотя уже думал, что никогда это больше не случиться. А когда произошло, даже не успел понять и насладиться этим…

- Мистер де Виллер, вы срочно мне нужны. – Уайт перешел на официальный требовательный тон. Гвендолин же бесшумно произнесла «иди», хотя я понимал, что теперь эти любящие глаза невозможно оставить.

И я подчиняюсь, как маленький, то и дело, оборачиваясь на нее.

Стоило мне выйти из помещения, как я почувствовал тоску и смятение. Уайт продолжал что-то мне говорить, но я его не слушал. Просто был не в состоянии сейчас понимать что-либо. Последнее что я помнил - то, как я дрался с каким-то бугаем, который меня вырубил, оставив разбитую губу на память. А дальше опять она, та, от которой я пытался вчера убежать и забыться, пытался увидеть что-то другое, кроме нее. Не знаю, как очутился в ее доме и кровати, но такого я точно не ожидал. Гвендолин уже другая и, кажется, можно поверить даже в то, что она действительно любит меня. Иначе, как можно объяснить все эти поступки? Особенно, то, что сейчас произошло. Прежняя Гвен на такое была не способна. Никогда.

Кажется, я снова терял чувство контроля.

-… по крайней мере, так мне объяснили. Процедура не займет и нескольких минут, – Уайт сказал это, глядя мне в лицо, но я ничего не понял, лишь последние слова. Взмахом руки он пригласил меня в кабинет. А я стоял и понимал, что всё прослушал: какого черта я здесь делаю?

- Закатывай рукав, - приказал Уайт и достал из тумбочки новый стерильный шприц. Я хлопал глазами, как кукла.

- Зачем?

- Забор крови из вены, – но увидев мое лицо, он нахмурился. – Гидеон! Я тебе все прекрасно объяснил. Не заставляй меня повторять это!

- Но я пил!

- Когда?

- Сегодня ночью, - я попытался посчитать, сколько часов прошло. – Часов восемь назад.

- Не важно. Сойдет, - он перевязал жгутом мне руку и тонкой иглой забрал полный шприц крови. – Вот и всё!

Захотелось поклянчить шоколадку, как в детстве после такой неприятной процедуры, но я сдержался. А тем временем доктор Уайт сделал какие-то пометки, положил шприц в ящик и вышел из кабинета с фразой «жди здесь». И я остался со своими мыслями наедине. Такого рода тэт-а-тэт, конечно же, сейчас мне был противопоказан.