Паспорт Н. Кузнецова

На память о том времени у Музы осталась справка из части за номером 2342, в которой говорится, что она действительно состояла на службе в воинском соединении с восьмого июля 1941 года по 23 сентября 1942 года и уволена в связи с реорганизацией части, и что «за время службы в части аварий и несчастных случаев у неё не было»…

Эйтингону предстояли серьёзнейшие операции. Разведчик с опытом, знающий какими искусными противниками являются спецслужбы фашистской Германии, был готов к сложностям работы.

Адмирал Вильгельм Франц Канарис (1887–1945), шеф абвера в годы Второй мировой войны. Был сменён Вальтером Шелленбергом в 1944 г. и казнён Гитлером в конце войны

На территории Европы уже действовали разведывательные группы, сети и подразделения, снабжавшие Москву ценной информацией, но множество задач надо было решать и в ближайшем тылу врага. Это значило, что надо было быть умнее и хитрее, чем люди Гиммлера — агенты гестапо, а также СД — службы безопасности. Но еще важнее, что надо было переиграть разведку фашистского вермахта — абвер. Предстояла схватка с Канарисом и Скор-цени.

С их людьми Эйтингон уже сталкивался в Испании. Он знал, что военной разведке Германии до войны равных не было. Сейчас скрестить мечи предстояло с разведчиками, получившими опыт на всей территории покорённой Европы.

У Канариса была разветвлённая сеть агентов, которые осели в разных странах Европы задолго до войны. Он рассчитывал на неё и во многом не ошибся. Но вряд ли он и шеф гестапо Гиммлер догадывались, что на территории Европы до войны были созданы и законсервированы сети НКВД, которые предназначались, главным образом, для ведения разведки и осуществления диверсий против немецких войск. Уже с середины 1930-х годов советская агентура в центральной и западной Европе была сориентирована на подготовку к ведению тайной войны против нацистской Германии, если та начнёт захват соседних государств. Эти сети создавал Эйтингон.

Эйтингон в первые годы войны

В 1978 г. в Израиле скончался человек по имени Леопольд Треппер. В Советском Союзе тогда об этом не написали ни строчки.

Треппер был одним из организаторов и руководителей той самой знаменитой «Красной капеллы», разведывательной сети, созданной на базе подпольных коммунистических ячеек в разных странах центральной и западной Европы.

Леонард Треппер родился в 1904 г. в польском городке Нови Таг, в еврейской семье, которая вскоре переехала в Вену. Там он вступил в коммунистическую партию. Работая на шахте в Галиции в 1925 г., принял участие в организации забастовки и был посажен в тюрьму. В 1926 г. эмигрировал в Палестину, где, оставаясь членом компартии, боролся против англичан. Переехав во Францию, Треппер вступил в запрещённую подпольную организацию, а когда она была раскрыта, скрылся в СССР. Здесь он был завербован НКВД и на протяжении 6-ти лет являлся агентом в Западной Европе; в 1939 г. по заданию Москвы создал «Красную капеллу» для подпольных операций в Германии, Франции, Голландии и Швейцарии. Когда «Красная капелла» была разгромлена, Треппер скрывался во Франции.

На протяжении первых лет Второй мировой войны агенты «Красной капеллы» сообщали в Москву сведения, которые были важны для руководства страны. В 1942 году «Красная капелла» была раскрыта немцами, многих её членов пытали и казнили.

После начала войны в Европе далеко не все они были вовлечены в подпольную работу. Незадолго до смерти Треппер признался, что база агентурной сети, в которой он находился, была создана ещё в конце 1934 г., а её «отцом» был советский агент «Пьер» — Эйтингон.

Позже, перед самой Второй мировой войной, к работе в «Красной капелле» кроме агентов НКВД были подключены сотрудники советской военной разведки. Тем более, что внутри сети, как выяснилось, не обошлось без предательства.

Отношения военной разведки и НКВД всегда были непростыми: соперничество спецслужб известно во все времена и в любой стране. В НКВД полагали, что если бы Эйтингон продолжал курировать некогда созданную им сеть, провалов было бы меньше. Но тогда было не до соперничества: нужно было думать прежде всего о том, чтобы отстоять страну, разгромить немцев на русской земле. На фронтах шли кровопролитные бои. Поэтому, забыв о соперничестве, секретные службы активно сотрудничали. Особенно успешно они работали в ближайшем тылу противника и при организации «радиоигр».

Группа сотрудников 4 управления НКГБ.Крайний слева в первом ряду — начальник управления Судоплатов

Поскольку уже с первых дней войны стала ощущаться нехватка квалифицированных кадров, Судоплатов и Эйтингон предложили, чтобы из тюрем были освобождены бывшие сотрудники разведки и контрразведки, брошенные туда в конце 1930-х годов. Когда их предложение было доложено Берии, он распорядился вернуть бывших сотрудников спецслужбы в строй. Некоторые из них, увы, были уже расстреляны. Но возвращение в строй таких асов разведки как Яков Серебрянский, безусловно, сыграло свою роль: их опыт и знания пригодились в жестокой войне, которую вела страна за своё выживание.

В значительной степени этот приговор был результатом признаний, которые сделал Яков Серебрянский, когда его доставили на Лубянку. Но впоследствии выяснилось, что эти признания были получены в результате побоев и пыток, которым его подвергали на Лубянке. Исполнение смертного приговора было отсрочено по приказу Лаврентия Берии, а с началом Великой Отечественной войны Серебрянский был освобождён и занимался вербовкой советской агентуры, которая должна была надолго осесть в странах Запада, главным образом во Франции, США и Италии. Когда в 1946 году Абакумов был назначен министром госбезопасности, Серебрянский был вынужден уйти в отставку. Берия после смерти Сталина вернул Серебрянского на службу, но вскоре самого Берия арестовали и расстреляли, и очередь снова дошла до несчастного Серебрянского. Его обвинили в заговоре Лаврентия Берии, ставившем целью «физическое уничтожение членов Президиума Центрального Комитета партии». На этот раз, при Хрущёве, его пытали так, что в 1956 году во время очередного допроса он скончался.

Яков Серебрянский, выдающийся разведчик, и его жена Полина, с которой он вместе выезжал на многие операции

Что же касается самого 4-го управления, то оно стало главным центром разведывательно-диверсионной деятельности органов госбезопасности на оккупированной врагом земле.

«В тыл врага было направлено более двух тысяч оперативных групп общей численностью пятнадцать тысяч человек, — писал в своих воспоминаниях генерал Судоплатов. — Двадцать три наших офицера получили высшую правительственную награду — им присвоили звание Героя Советского Союза. Более восьми тысяч человек наградили орденами и медалями. Маршалы Жуков и Рокоссовский специально обращались в НКВД с просьбой о выделении им отрядов из состава 4-го управления НКВД для уничтожения вражеских коммуникаций и поддержки наступательных операций Красной Армии в Белоруссии, Польше и на Кавказе. Подразделения 4-го управления и отдельной мотострелковой бригады особого назначения уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников, разоблачили и обезвредили 2045 агентурных групп противника. Руководить всеми этими операциями поручено было мне и Эйтингону. В истории НКВД это, пожалуй, единственная глава, которой продолжают гордиться его преемники…»

Настоящий руководитель — это человек, постоянно помнящий о том, что его подчинённые — не фигуры на шахматной доске, которые нужно передвигать для того, чтобы успешно закончить партию, а живые люди. Эйтингон никогда не забывал этого. Когда его люди действовали на оккупированной территории, в партизанских отрядах, он организовывал сбор писем их родных, которые вместе с продуктами и оружием доставлялись к ним специальным самолётом. Разве шоколад и пряники могли заменить листочек бумаги, на котором было несколько строк, начертанных рукой любимого человека?