– Действительно, проблема решена. Меня пугает, КАК она была решена. Это же не просто какая-то забегаловка или подворотня, это ЗДАНИЕ ООН, черт бы его побрал! Там охраны, камер, жучков, датчиков, сигналок… Там же меры безопасности на самом высшем уровне! Досмотр чуть не на каждой двери в комнату. Мышь не проскочит! Там главы государств, между прочим, в тот день присутствовали! Там сам император был! И это в десять лет!

– Ему одиннадцать.

– Пусть одиннадцать, черт с ним. Что будет в двадцать?

– Не могу сказать.

– Ладно, – вздохнул успокоившийся наконец мужчина, возвращаясь к себе за стол и закуривая. – Правда ваша: задание выполнено, проблема решена. Эффективно и, безусловно, удачно. Но чтоб об этом ни одна собака не узнала! Напоминаю – там присутствовал лично император. И с нас голову снимут за такую самодеятельность, если просочится информация, что рядом с Его Императорским Величеством, в непосредственной близости, работал ликвидатор нашей службы. В СОИ сидят параноики – тут же угрозу монарху найдут и припишут. Нам.

– Убрать Кашима? – предположил мужчина с планшетом.

Первый задумался, продолжая курить.

– Нет, – после достаточно продолжительного молчания сказал он, затушив окурок в пепельнице. – Исполнитель, способный провернуть такое, нам точно еще пригодится. Тем более что сомневаться в нем у нас нет причины, так ведь?

– Точно так.

– Оплата его устроила?

– Да, вполне. Он даже не пересчитывал. Просто взял деньги и расписался в липовой ведомости, которую я ему дал. Кстати, начинаю подозревать, что он не копит на что-то. Просто не знает, на что их тратить.

– А на что ты их потратишь, когда тебе одиннадцать лет? Квартиру не купишь, флаер тоже, в казино не пустят, в бордель сам еще не пойдешь, поскольку не знаешь еще, что делать с женщинами, алкоголь и наркотики не рассматриваем… Компьютеры? Техника? Одежда? Золото? Так он кадет – ему хранить это все негде, а носить разрешено только форму. Вот и остается еда, сладости, мороженое… А все это не так уж и дорого стоит.

– Пожалуй, – не стал спорить мужчина, стоящий напротив стола.

– Кашима не трогать, – вынес окончательное решение первый мужчина. – Пусть живет как живет. Учится, работает. Он полезен, и у него хороший потенциал. Такие Коверы еще не один и не два раза появляться будут. И иметь инструмент для решения такого рода проблем необходимо. Иногда жизненно необходимо. Главная наша задача – обеспечить сохранение тайны. Причем именно с нашей стороны. Кашим со своей следов и зацепок не оставляет пока. Так что переходим к другим проблемам. А их у нас хватает и без Ковера. Источник финансирования «Черного Солнца»… Когда? Когда вы мне его сможете назвать, наконец? Сколько агентов удалось внедрить в их ряды?

– Мы работаем! Работаем. Внедрили уже трех агентов. Но они не в состоянии пока серьезно продвинуться в иерархии. Нужно время.

– Время? День? Час? Неделя? Месяц? Год? Сколько? До следующей крупной резонансной акции? Так нас в таком случае раньше с должностей поснимают за такую работу!

– Мы работаем, работаем…

– Как там Кашим? – поинтересовался мужчина в невзрачном костюме, сидящий за дубовым письменным столом. Два года уже прошло с его поступления. Сколько ему сейчас?

– Тринадцать, – ответил мужчина с планшетом в руках, стоящий напротив стола.

– И как он?

– Учится, – пожал плечами второй мужчина. – Лучший на курсе. Один из лучших среди «скунсов». Двадцать четыре боевых операции. В основном в Альянсе и Султанате. Пять операций соло. Неизменно эффективен и безупречен. На курок нажимает без колебаний и сожалений. Прозвище «Ваншот» закрепилось за ним намертво, и он его полностью оправдывает. У «хакеров» также высокие показатели. Купил недавно дорогой ноутбук на смену прошлому. В увольнениях ходит на флаердром и участвует в любительских гонках. Увлекся фехтованием. Я взял на себя смелость подобрать и перевести в его училище профессионального тренера по этой дисциплине.

– Одобряю, – кивнул мужчина за столом. – Ноутбук насколько дорогой?

– Пять тысяч, – пояснил мужчина с планшетом.

Мужчина, сидящий за столом, присвистнул.

– В целом же за прошедшие полтора года практически ничего не поменялось. Только подрос немного.

– Я ставил задачу побеседовать с выжившим охранником проекта «Хипнос». Выполнили?

– Так точно. Я лично летал на Урал-3. Запись беседы давно уже у вас, – отчитался мужчина, сверившись со своим планшетом.

– Позже просмотрю. Сейчас коротко, своими словами, общий смысл.

– Общий смысл сводится к тому, что объект тринадцать напал совершенно без повода и немотивированно. Особенно учитывая то, что Царевин Павел Семенович (так зовут того охранника) проявлял некую заботу о тринадцатом. В рамках служебных обязанностей, конечно.

– Конкретнее?

– Угощал конфетами, иногда помогал дойти до камеры-бокса после особенно тяжелых опытов.

– Инструкцию нарушал, значит? – хмыкнул мужчина, сидящий за дубовым письменным столом. – На режимном объекте, при работе с потенциально опасным подопытным?

– Получается, что так. Напал объект тринадцать внезапно и действовал быстро. Царевин даже понять ничего не успел: помнит только боль в пальцах одной руки, потом во второй руке, которой он пытался схватиться за первую, дальше темнота. Как позже выяснили, череп ему проломил Тринадцатый его же парализатором, сдернутым с пояса. Выстрелить из него объект тринадцать не смог бы, так как там стоит блокировка по биометрическим параметрам владельца, а вот как следует ударить… Что собственно тот и сделал, предварительно пнув под колено Царевина, чтобы достать до затылка, не подпрыгивая.

– Продуманная атака, безупречное исполнение, максимальная эффективность при минимуме действий… Очень похоже на то, как вы описываете Кашима.

– Именно так, – кивнул мужчина с планшетом. – О самом проекте Царевин практически ничего не знает. Только то, что атмосфера там царила самая что ни на есть гнетущая. Подопытные повально были неразговорчивы, мрачны и подавлены. После «процедур», длящихся по двенадцать-пятнадцать часов, выползали, словно, цитирую: «на них черти в аду уголь возили. И веяло от них тоской и жутью какой-то запредельной. А взгляд – словно в могиле побывали», – зачитал со своего планшета стоящий напротив стола мужчина. – Объект тринадцать прошел более сорока процедур за два с половиной месяца, хотя многие другие подопытные умирали после одной-двух.

– Занятно… Очень занятно… – побарабанил пальцами по столу первый мужчина. – Получается, Тринадцатый обдуманно зачем-то напал на охранника, угощавшего его конфетами, и сбежал, после чего был пойман и посажен в карцер. А буквально на следующий день в том секторе погибли все, кроме него и того самого охранника, угощавшего его конфетами… Случайность?

– Не могу сказать, – ушел от ответа второй мужчина, стоящий напротив стола с планшетом в руках.

– Очень уж похоже на некий план. Простой и, по неопытности, топорный. И все сходится, если предположить, что о чепэ Тринадцатый знал заранее. И знал, что единственный, хоть и исчезающе малый шанс на выживание у него будет только в карцере.

– Только откуда он мог знать о предстоящем чепэ?

– Вопрос, на который ответить может только сам Тринадцатый, – вздохнул мужчина, сидящий за дубовым письменным столом.

– Попытаться расспросить его?

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Тогда что делать?

– Продолжать кормить его конфетами, надеясь, что перед следующим чепэ он не забудет и нас, как того охранника…

– Проломит череп?

– Спасет жизнь.

– Леонид! Ты полный бездарь! Настолько умопомрачительно антиталантливого ученика у меня еще никогда не было! – возмущалась невысокая стройная девушка-инструктор по пилотированию.

Перед ней, понурив голову, стоял кадет Жестянкин, которому, собственно, она и высказывала свое возмущение. И у нее были на это причины! Девятая пересдача зачета. Девятая! И снова полный провал. Фееричный, можно сказать. Умудриться собрать учебным малым космолетом все, все (!) препятствия на маршруте, посадить машину за край посадочной площадки и при этом не угробить себя, инструктора, сидящего в соседнем кресле, и сам космолет надо еще суметь! И это уже в девятый раз! И каждый раз именно так, словно назло, словно издевается! Но невозможно так издеваться! Чтобы специально изобразить такое, надо обладать даже не талантом, а гениальностью.