– Я вызвал тебя, чтобы вручить документ на исполнительные действия, – неторопливо начал Пётр Борисович. – Ты должен будешь…

– Я? – у Кузьмы вытянулось лицо. – Так ведь я только ещё «исполняющий должность», а не судебный пристав.

– Ты на «испытательном сроке», я знаю, – продолжил судья. – Но ты принял присягу и уже обладаешь всеми правами и обязанностями судебного пристава.

Кузьма потёр ладонями лицо и вздохнул:

– Хорошо, я пойду на исполнительные действия, – сказал он. – Только с кем и когда?

– Ответы на все твои вопросы ты найдёшь вот в этом документе, – сказал судья, протягивая ему лист. – А теперь распишись за его получение в журнале, господин судебный пристав…

Даже не ознакомившись с содержанием документа в своих руках, Кузьма поспешил поставить свою подпись в графе «получено» и…

– Всё, теперь свободен, – объявил судья, закрывая журнал. – Иди и готовься к исполнительным действиям, судебный пристав Малов. В документе указаны сроки, когда тебе предстоит приступить.

Расставив все точки над «и», судья сразу же потерял интерес к подчинённому и, пододвинув поближе стакан, склонился над стоявшим под столом всё ещё горячим чайником.

Кузьма вышел из кабинета и вернулся к себе. Расположившись за столом, он пробежал глазами текст документа и не поверил своим глазам. Его охватило смятение. Изо всех сил он старался выглядеть естественно перед сослуживцами, но… Его обдало жаром, и пот заструился по спине.

Кузьма оторвался от чтения документа и попытался осмыслить, что всё это может означать. Но не нашел ни одного подходящего объяснения и снова углубился в чтение.

Уже в третий раз дочитав документ до конца, Кузьма судорожно сглотнул слюну. Недоумение и негодование росли в нём. Он вскочил из-за стола и заходил по кабинету, после чего снова вернулся к столу, схватил документ и прочитал одну лишь строку: «Подвергнуть описи и аресту имущество купца Сибагата Ибрагимовича Халилова».

Сердце Кузьмы готово было выскочить из груди. Он понял, что его отношения с Мадиной на этом закончены. Халилов теперь не подпустит его даже на пушечный выстрел к своей племяннице.

И тут что-то воспротивилось внутри у него. Кузьме показалось, что он сходит с ума. Что с ним происходит? Этот вопрос мучил его до вечера, а когда пробил час свидания, он с тяжёлым сердцем отправился на встречу с Мадиной…

Ночь выдалась тёплой и тихой. На небе ярко светила луна. Мадина тихо выскользнула из дома, спустилась по ступенькам террасы и, осмотревшись, проскользнула через калитку в сад. Среди кустов вишни она остановилась и, замерев, прислушалась.

– Мадина, любимая? – позвал её кто-то из темноты, и девушка встрепенулась, без труда узнав голос Малова.

– Кузьма, любимый, это ты? – так, на всякий случай тихо поинтересовалась она.

– Это я, – ответил он, появляясь перед девушкой.

Они заключили друг друга в объятия, и их губы слились в страстном поцелуе.

– Почему ты сегодня вызвал меня на свидание? – с укором поинтересовалась Мадина. – Мог бы и днём прийти, дядя был бы рад тебя видеть.

– Боюсь, что «хорошее отношение» твоего дяди ко мне испортилось, – прижимая девушку к груди, прошептал Кузьма. – Он больше не рад меня видеть в своём доме и тем более рядом с тобой.

– Почему ты так думаешь? – удивилась и насторожилась Мадина. – Он сам сказал тебе об этом?

– И не только сказал, – усмехнулся Кузьма. – Он просто выставил меня из дома.

– Ничего не понимаю, – после короткой паузы встревоженно прошептала девушка. – Что это на него нашло?

– Боюсь, что я тоже ничего не понимаю, – вздохнул Малов. – Может, кто видел нас гуляющими по городу в его отсутствие и нашептал ему?

– Может быть, и так, – пожала плечами Мадина. – Но дядя ни разу не сказал мне об этом.

– Берусь предположить, что причина в другом, – озабоченно сказал Кузьма. – Совсем недавно я приходил к нему, чтобы поговорить о сватовстве. К моему приходу он уже был взвинчен и встретил меня с неприязнью. Ну а когда я изложил ему цель своего прихода, он просто взбесился. Брызгая слюной, он велел мне убираться и больше никогда не переступать порог вашего дома.

– Я тоже обратила внимание, что в него словно шайтан время от времени вселяется, – посетовала девушка. – Не спит, не ест и даже чай не пьёт, целыми днями сидит на террасе и о чём-то думает.

– Я знаю причину его отвратительного настроения, – вздохнул Кузьма. – Твоего дядю ожидают очень крупные неприятности, и он, наверное, ищет выход из этого крайне затруднительного положения.

– Да, он что-то говорил мне о трудностях, неожиданно свалившихся на его голову, – вдруг вспомнила Мадина. – Он даже настаивал, чтобы я уехала погостить к родственникам в Елабугу.

– Может быть, он и прав, – угрюмо «одобрил» Малов. – Отдать ему должное, дядя не хочет тебя впутывать в ту ужасную историю, в которой каким-то непостижимым образом оказался сам.

– Но что это за история? – заинтересовалась девушка. – Почему ты называешь её ужасной? Твои слова пугают меня.

Кузьма оказался в затруднительном положении. Он не знал, что ответить, и сконфуженно молчал.

– Говори, какая беда нас ожидает? – уже не на шутку встревожилась Мадина. – Ты что-то знаешь, Кузьма?

– Прости, любимая, но я не могу, – ответил он нехотя.

– Нет, скажи мне всю правду, – настаивала девушка. – Я должна быть готова ко всему, чем томиться в ожидании грома среди ясного неба.

– Боюсь, что твой дядя Сибагат больше не богатый человек, – был вынужден признаться Кузьма. – Он разорен и едва ли сможет оправиться.

– Ты уверен в том, что говоришь? – обомлела девушка. – Ты в этом уверен, я тебя спрашиваю?

Малов пожал плечами.

– Несколько уважаемых городских купцов подали на него иски в суд на очень крупные суммы, – сказал он. – Судье они предъявили долговые закладные векселя, подписанные твоим дядей.

– И что? Что нас теперь ожидает? – забеспокоилась Мадина.

– Ничего хорошего, – ответил Кузьма, вздыхая. – Если Сибагат Ибрагимович не вернёт купцам долги в установленный судьёй срок, то на всё его имущество будет обращено взыскание и наложен арест.

– И когда же наступит срок? – ужаснулась девушка.

– Уже через два дня. Я очень сомневаюсь, что Сибагат Ибрагимович сможет осилить такое бремя.

Припав лицом к груди Малова, Мадина несколько минут плакала, а Кузьма гладил ее по голове. Но эта идиллия длилась недолго.

– Что ждёт дядю, когда наступит срок и он не расплатится с кредиторами? – спросила девушка, отстранившись от него и утирая носовым платочком слёзы.

– К вам придут судебные приставы и опишут всё имущество, – ответил Кузьма, превозмогая себя.

– О Аллах всемогущий, да это же позор! – позабыв об осторожности, в ужасе вскричала Мадина.

– К сожалению, это не только позор, но и нечто худшее, – посочувствовал Кузьма. – Его могут посадить в долговую тюрьму, а арестованное имущество продать с молотка.

– Нет, этого не может быть, – заговорила девушка срывающимся голосом. – У меня есть капитал, доставшийся мне от родителей. Я разрешу дяде воспользоваться моими деньгами, и он погасит все долги.

– Я почти уверен, что у тебя уже нет твоего капитала, – с горечью высказался Малов. – Сибагат Ибрагимович давно уже распорядился им по своему усмотрению, не ставя тебя в известность. Посуди сама: разве он стал бы занимать деньги у купцов, если бы располагал твоими?

– Пусть даже так! – гордо вскинула голову Мадина. – Но дядя – умный человек! Он обязательно что-нибудь придумает.

– Хотелось бы надеяться на это чудо, – не стал возражать Кузьма. – Жалко только, что чудеса случаются редко. А ты, моя любимая Мадина, на всякий случай готовься к худшему.

– Нет, не может быть, не верю я, что нет никакого выхода, – не согласилась с ним девушка, в отчаянии заламывая руки. – Кузьма, ты же судебный пристав, подскажи хоть что-нибудь! Всегда же можно найти какой-то выход, так ведь?