– Злой шутник, озорник – мочегон…
Раздался звонок от калитки.
– Кого там черт принес? Влад, сходи, посмотри, кто там шатается, – распорядился родитель.
За калиткой стоял старший Рябич с незнакомым мужиком. Сердце мое оледенело и ушло в пятки.
– Влад, привет. Родители дома? – спросил Рябич.
– Батя дома.
– Позови.
Я вернулся в дом.
– Там Рябич с каким-то мужиком. Тебя зовут.
– Вот же не спится людям, – папаша неохотно натянул спортивное трико, белую рубаху и пиджак. – Пошли, пообщаемся с народом.
– Здравствуйте, люди мира, – тенью отца Гамлета выплыв за калитку и распространяя густой терпкий запах медвежьего вольера, поздоровался он, посмотрев на посетителей, как индюк на дикобразов. – С чем пришли?
– Виктор Владимирович, тут такое дело… – неуверенно промямлил Рябич.
– Какое у тебя дело, Арчибальд? – папаша недавно посмотрел какой-то фильм с героем – Арчибальдом.
– Я Юра.
– Не перебивай старших! В этой деревне я решаю, кто Арчибальд, а кто Юра. Это что за конь в пальто?
– Это брат мой, двоюродный, из Москвы, – сказал Рябич.
– В такие дни, когда гидра контрреволюции с помощью наймитов мирового империализма поднимает головы, вы должны сплотиться! Как там ныне в столице? Бывал у вас, бывал, – папаша ловко подхватил под локоть обалдевшего москвича и потащил к дому. – Сделайте честь, окажите гостеприимство. Прошу, как говорится, к чаю. Юра, ты чай будешь? – обернувшись, поинтересовался он у забытого всеми Рябича.
– Я? Я…
– Ну, нет, так нет. Оно и правильно – чай не водка, много не выпьешь. Так что привело в нашу глушь? – вновь обернулся к столичному жителю.
– Тут такое дело, – неуверенно начал тот.
– Кстати, а как там Микоян? – перебил отец.
– Какой? – совершенно запутался москвич.
– Нехорошо! – пальцем погрозил отец. – Можете не разуваться, – втянул гостя на веранду, в прихожую, усадил за стол. – У нас все по простому, без роскоши.
– Влад, сготовь чаю гостю, – отдал мне команду.
– К сожалению, лимоны кончились, – повернулся вновь к гостю. – Во положение! Как говорится, хуже губернаторского. Приехал гость из златоглавой, а у нас ни лимонов, ни огурцов. Стыдоба!
– Да не стоит беспокоиться!
– Вот раньше хорошо было, когда народы севера были отдельные. Встретишься с ними, поговоришь, с акынами выпьешь…
– С акынами?
– Ну, с шаманами. Какая разница? А Косыгин как-же?
Москвич красноречиво уставился на висящий над входной дверью барометр.
– Ну да, ну да, как-же, – закивал лысой головой отец и медаль «Победителю соцсоревнований 1980» сочувствующе затренькала на пиджаке. – Какие люди, какие матерые человеки!
– Влад, где чай? – вновь посмотрел он в сторону кухни.
– Сейчас чайник закипит и сразу заварю.
– Так вы что хотели? – вновь повернулся он к гостю. – Что привело в наш скромный сельсовет?
– Ваши дети избили моего сына и отняли у него ружье! – выпалил москвич.
– Как гнусно, Боже мой, как гнусно, – схватился за лысую голову папаша. – В моей деревне и такое! Скажите мне, за что? Но с другой стороны, вы должны понять, что для деревенских жителей вы, москвичи, в диковинку, вот и произошло недоразумение это.
– Ребенка избили! Это недоразумение?
– Вот же, а! Подумать только! В нашей деревне и такие, прошу прощения, как говорится, хунвейбины какие-то! Вы точно меня не разыгрываете?
– Какой розыгрыш? У ребенка синяк под глазом, глаза какой-то дрянью запорошены. Какие могут быть шутки?
– Влад, иди сюда! – позвал отец.
Я вышел из кухни.
– Этот уважаемый человек, гость, приехавший из столицы нашей Родины – города-героя Москвы, утверждает, что вы с Пашкой избили его сына и отняли ружье. Это правда?
– Нет, не брал я никакого ружья и не бил никого, – сказал я истинную правду.
– Странно, вроде как не врет, – отец повернулся к жалобщику. – Вы как считаете, врет или нет?
– Вроде что и нет, – неуверенно согласился тот, пристально глядя на меня. Я не отводил взгляда.
– А был ли мальчик? Точнее, с чего это вдруг ваш сын шатался по моей деревне с ружьем? Ружья детям не игрушка!
– Это игрушечное ружье. Духовое.
– Может быть, это ружье послужит делу окончательной победы над апартеидом. Или вы не желаете послужить благому делу? Когда Родина-мать зовет! Я не слышу ответа!
– Влад, где чай? – вновь повернулся ко мне. – Мы получим сегодня чай или нет?
Я едва не бегом принес из кухни две чашки с чаем.
– Отведайте, дивный грузинский чай. Мне его Шеварднадзе присылает.
– Тот самый Шеварднадзе?
– Конечно.
Они выпили по глотку чая.
– Пряников было бы неплохо, но, увы, это не Париж и не Лондон, и даже не Мадрид, – извиняясь, развел руками отец. – Как говорится, чем богаты, то и варим. Как говорится, раз пошла такая пьянка, режь последних поросят. Поросят резать не будем, а огурцов у нас нет…
– А ружье?
– Понимаю ваше волнение, я же не Ден Сяо Пин. Вы меня вынудили это сказать, так и запишем в протокол! Я проведу расследование и непременно найду виновных!
– Мы завтра уезжаем, и мне хотелось бы…
– Можете быть уверены! Даже не сомневайтесь! Как коммунист коммунисту!.. – подхватил гостя под локоток и, токуя словно тетерев, вывел за калитку. – Непременно! Благодарю за сигнал! Меры будут приняты, виновные будут наказаны! Профилактикой дальнейших правонарушений займусь лично! Но вы тоже должны понять: руки у деревенских детишек загребущие, глаза завидущие, но вы, столичные жители, должны быть выше этого. Не правда ли?
– Правда, – стыдливо отвел глаза москвич. – Так вы решите вопрос?
– Непременно! Не смею вас задерживать!
Ошалевшие посетители поспешили свалить.
– Где ружье?
– У Пашки, – угрюмо сознался я.
– Принеси, посмотрю, – возвращаясь в дом, приказал он.
Я нашел Пашку и Моргуненка в саду, упоенно играющимися с обрезом.
– Батя все знает, сказал, принести ружье.
– Я домой пойду, – засобирался Моргуненок. – До завтра.
Мы принесли отцу трофей.
– Ты почто московского боярина обидел и ружжо отнял? – грозными лохматыми гусеницами встопорщил брови отец. – Давай его сюда.
– Я не отнимал, оно лежало, – Пашка пугливо протянул обрез.
– Лежало? Хм… А чего брал ежели лежало?
– Ты же сам говоришь, что если не своруешь, то где возьмешь? Вот я и своровал…
– Не, ну в целом, оно, вроде и верно. Лежит – чего не взять? А бил кто?
– Моргуненок, – легко сдал друга Пашка.
– Шурик? Ну, он из трудной семьи, ему простительно…
– Каналья, – поддакнул Пашка.
– Ты это, того, аккуратнее с выражениями, а то мамка тебе за такие слова глаз на ногу натянет.
– А еще Влад велосипед хотел украсть! – продолжал ябедничать брат.
– Вы, тасманийские сумчатые волки, прямо как разбойники. Робин Гуды из коровника, – восхищенно хлопнул себя по коленям папаша. Из трико миниатюрными ядерными грибами поднялись два облачка пыли. – Так с этими задаваками московскими и надо!
– Он у Лобаненка, – поощренный брат стучал как Павлик Морозов.
– У Лобаненка нехорошо брать, – укорил отец. – Умные люди у соседей не воруют, а если воруют, то так, чтобы никто не видел. Поняли, пионеры?
– А я не пионер, – пискнул Пашка.
– Значит, дурак. Я бы тебя с собой в разведку не взял. Влад вон тоже не пионер, но молчит, не признается. Бери пример с брата, а то так и батьку когда-нибудь выдашь. Всего-то? – вертел в руках укороченное ружье. – Индюка, допустим, можно из этой ерунды оглушить?
– Мы тут иголку вставили, – начал объяснять брат. – Думаю, что оглушим индюка.
– Полезная штука. Гусь в сметане весьма хорош, – задумался отец. – Пилили зачем?
– Там ствол поломался… – сознался я.
– Отпиленный конец где?
– В саду валяется, – подал голос Пашка.
– Не умеете скрывать следы преступления! Учу вас, учу! Короче, Влад, завтра отнесешь отпиленный кусок московским пижонам. Скажешь, что я веду поиски преступников, и виновные вскоре будут изобличены и наказаны. Понял?
