Клавдия не успела ни кивнуть, ни покачать головой.

— Тоже был великой души человек. Как вы думаете, этих негодяев найдут?

На этот раз Клавдия успела кивнуть.

— Ох, не знаю, не знаю, — усомнилась женщина. — Я бы, если б их нашли, потребовала у Европейского союза разрешить нам в порядке исключения один раз применить смертную казнь. Ненавижу этих нуворишей.

Женщина достала платок и промокнула глаза.

Кто-то позвал ее, она отвернулась, а Ирина успела шепнуть Клавдии:

— Игорь звонил. Эксперты проверили гильзы. Из трех были сделаны холостые выстрелы. Из четвертой — боевой.

«Ну вот, — сказала сама себе Клавдия, — еще чуть-чуть и все станет на свои места. И окажется, что никакого чуда не было».

— Я всегда знала, мне еще мать говорила — смерть троих берет. Вы же слышали, что Севастьянова убили тоже?

— Да, — ответила Клавдия.

— Какая глупая смерть.

«Это новое определение, — подумала Клавдия. — Ну же, милая. Еще говори».

— Теперь и Дюков в тюрьме погиб. Вы слышали?

— Да.

— О, Господи, мне сразу все это не понравилось. Я говорила Вадику — не экспериментируй так рискованно. Он не послушал. Ну, вы понимаете?

И женщина выразительно посмотрела на Клавдию.

«Нет! Я не понимаю! Скажите мне, ради Бога, чего я не понимаю!» — хотела закричать Клавдия, но вместо этого только печально склонила голову.

Она молила всех святых, чтобы словоохотливая спутница не замолчала.

Но спутницу снова позвали, и она отвернулась.

Клавдия от нетерпения и напряжения чуть не свалилась в обморок.

— Простите, — не выдержала она и тронула женщину за рукав. — Вы когда в последний раз видели Вадима?

— Как раз накануне. Он был в шоке. Вы можете себе представить! Он места себе не находил. Все говорил — я трус, я испугался. Меня надо казнить. Вот и накликал смерть.

Клавдия мысленно гипнотизировала женщину, чтобы та не остановилась, чтобы в конце концов рассказала все.

Но в этот момент подъехал автобус.

Толпа двинулась, и Клавдия поняла, что сейчас все кончится. Женщина сядет в автобус и, конечно, забудет этот разговор. А выспрашивать нельзя. У этих людей вообще нельзя ничего выспрашивать. Они или расскажут сами, или будут молчать всю жизнь.

— Вы поедете этим? — нашлась Клавдия.

Женщина оценивающе посмотрела на толпу.

— А что, будет еще?

— Да, обещали, — соврала Клавдия. «В крайнем случае, — подумала она, — мы довезем эту женщину на машине Ирины. Только бы она не молчала».

— Ну тогда и я подожду, — согласилась женщина.

— Вы рассказывали про Вадима, — мягко напомнила Клавдия.

— Да… Он себя просто истерзал. «Мне жить не хочется», — говорил. Знаете, если человеку жить не хочется — это к печальному финалу.

— Это он так из-за Дюкова? — осмелилась спросить Клавдия.

— Конечно. Надо было, говорит, сто раз проверить. Тысячу раз. Но разве там можно было проверить? Это ж не на площадке, там пиротехников не было.

«Ну, вот и все, — подумала Клавдия. — И никакого чуда».

В этот момент как раз подошел второй автобус. Вот это было чудо.

Всю дорогу до дома Клавдия блаженно улыбалась, чем выводила Ирину из себя. Та тоже была нетерпелива.

— Ну что, Клавдия Васильевна? — чуть не стонала Калашникова. — Что вы узнали?

— Потом, потом, Ириша, не сейчас, — продолжала бессмысленно улыбаться Клавдия. — «Миленькие детки, дайте только срок».

— Вы меня с ума хотите свести?

— Хочу! Вот если сама не тронусь — всех с ума сведу.

Ирине наконец надоело расспрашивать Клавдию, она обиделась, надула губки и до самого Клавдиного дома не произнесла ни звука.

— Я тебе попозже перезвоню, — сказала на прощание Клавдия. — Дай я сама все обдумаю.

— Пожалуйста, дело ваше, — пробурчала в ответ Ирина.

Клавдия и в самом деле должна была все обдумать. Толстенный канат, который ей бросила незнакомая женщина на похоронах, при ближайшем рассмотрении оказался тоненькой травинкой. Конечно, то, что рассказала женщина, многое ставило на свои места. Но многое запутывало еще больше. И тут надо было не торопиться.

Клавдия приготовила ужин, поговорила с мужем, с детьми, даже погладила Федору сорочки, словно оттягивала сладостный миг. В самом деле она убирала из сознания то, что психологи называют «звездой». Зацикленность на одной мысли порождает в мозгу сильное притягивающее поле, звезду, которая так слепит, что не дает увидеть ничего вокруг. Мысль тычется только в это яркое пятно и не находит выхода. Поэтому самый верный способ — отвлечься. Притушить звезду. И тогда все станет видно.

Ну конечно, это же лежало на поверхности, как она могла это упустить из виду? Севастьянов, разумеется, сутенер, но он еще и актер. Вот же что надо было иметь в виду. Вот же на чем надо было остановиться.

А Клавдия полетела дальше. Ей это показалось не важным. Да и, честно говоря, жизнь так стремительно поскакала, что и остановиться некогда было.

Теперь понятно, как это все произошло. Ну, скажем так — почти понятно.

Одна маленькая закавыка остается. Тут Клавдии пока ничего не приходило в голову.

А вот с остальным, кажется, разобралась.

— Игорь, — сказала она, когда трубку подняли. — Ты смотрел дела сокамерников Дюкова?

— Да. Все почти.

— А были среди них такие, которые вел Степанов?

Игорь минуту молчал.

— Вы гений, Клавдия Васильевна. Один такой там есть.

— Допроси-ка его хорошенько.

— Прямо сейчас?

— А чего тянуть? Мы же еще собирались культурно отдохнуть.

— Ясно.

Да нет, ничего не ясно. Орудие преступления — вот загадка. Не пистолет. С пистолетом разобрался Степанов. Он его нашел и спрятал. Как убили Дюкова? Не мог же нож стать невидимым?

Или мог? Или не нож?

Клавдия вскочила и бросилась на кухню. Только бы курица еще была цела.

Курицу не съели. Да и кто ее будет есть сырой? Клавдия ж не успела ее приготовить.

Так, теперь нитку. Нет, эта не годится, слишком толстая, эта не пойдет — хилая. А вот эта в самый раз.

Ужас. И ножом-то противно, а ниткой…

Курица резалась плохо, но резалась. Нитка въелась в пупырчатую кожу и неровно, зигзагами вошла в плоть.

Волнисто-поступательное движение.

Вот теперь можно звонить Ирине.

К Малютову они пошли зря. Тот выслушал Клавдию, словно она рассказывала увлекательную, но совершенно фантастическую историю.

— А на каком основании я должен выдавать ордер? Потому что он забыл положить в дело несколько бумажек? Это, простите меня, курам на смех. Нет, Клавдия Васильевна. Не вижу повода. Может быть, что-то в этом и есть, но тут копать еще и копать. Вот накопаете чего-нибудь существенного — приходите. А сейчас, если хотите, возьмите себе по сувенирчику со стола.

Клавдия взяла кастрюлю, Ирина — самовосстанавливающуюся бляху, а Игорь, немного помявшись, пижаму.

С этим барахлом и вернулись в кабинет.

— Ну что, соколики, носы повесили? — спросила Клавдия.

— Да так… — пожала плечами Ирина. — Радоваться особенно нечему.

— Почему же?! Смотрите — солнышко светит, травка зеленеет…

— «Ласточка с весною в гости к нам летит», — мрачно закончил Игорь.

— Вот, стихи! Ну ладно, пьем чай и едем.

— Куда? — в унисон спросили Ирина с Игорем.

— К Степанову.

Чай оказался не просто вкусный, но и веселый.

Ирина даже спела что-то современное и западное. И неплохо у нее получилось. Хотя Клавдия предпочитала русский фольклор.

— Как хорошо, что вы оба на месте, — лучезарно улыбаясь, Клавдия распахнула дверь кабинета Степанова. — Заходите, господа. Хозяева дома.

Чиханков суетливо забегал по кабинету, поднося стулья.

Ирина, Клавдия и Игорь уселись спиной к окну. Это была верная мизансцена. Они прекрасно видели лица своих визави, а те только угадывали.

— Если вы по поводу моего заявления, то я действительно считаю… — начал было Чиханков, но Клавдия жестом остановила его.