Опять далеко, стоит, ссутулившись, как горбатый карлик.

Слова выхаркиваются из горла вместе с хриплым, обиженным дыханием:

- Ты жалок, Румпель. Ты бежишь от меня, потому что боишься. Что-то вышло из-под твоего контроля, ты не планировал этого, правда, дорогой? Ты такого не потерпишь. Ты трус, Румпельштильцхен. Мерзкий, жалкий, чертов трус, вот ты кто, а вовсе не всесильный Темный! Посмотри на себя, ты же весь дрожишь!

Злые слезы катятся из глаз, и Круэлла яростно растирает их по щекам, расцарапав ногтями кожу. Она срывает кольцо, его подарок, с пальца, швыряя его к ногам горе-любовника, и колотит кулаками в дуб, так что он едва успевает уклониться. Ярость, клекочущая в груди, диким шипением вырывается из горла, хриплым воем из ноздрей. Она сжимает зубы так, что один из них, кажется, треснул:

- Забирай свое чертово кольцо, только уничтожь его. Сотри с лица земли. Мне не нужны твои проклятые подарки. Но если однажды это кольцо будет носить какая-то мерзкая шавка после меня, клянусь великим Мерлином и всеми небесами всемогущими, Румпель, я тебя прокляну!

Галантно склонившись, он поднимает кольцо в траве, пряча его в складках одежды. Он уже почти обрел снова свое вечное спокойствие духа, и даже может издевательски ухмыляться:

- О нет, дорогая, не буду. Я дарил это кольцо только тебе. Но раз ты так желаешь, Круэлла, его больше не будет. Я его отправлю подальше отсюда. И ты сможешь вернуться ко мне, только если кольцо снова окажется на твоем милом пальчике. То есть, никогда, дорогуша. Что ж, прощай, ведьма. Проклинай меня чаще в своих мыслях.

Круэлла плюет в его сторону, потому что больше она ничего не может сделать и бросается прочь, подальше от этого ужасного человека, бегом из этого отвратительного леса, под хриплый хохот Румпельштильцхена.

… И просыпается, кинувшись на постели.

Ох. Несколько глубоких вздохов помогли, наконец, восстановить нормальный ритм бешено бьющегося спросонья сердца. Это всего лишь сон. Столько лет прошло, а их последний урок все еще преследует ее, приходит иногда в ночные кошмары, новой болью терзая виски. Надо будет постараться забыть, наконец.

Хватит думать об этом. Хватит.

Голд стоит у окна, форточка открыта и именно туда ползет дым от его сигареты. Очень легко Круэлла спрыгивает с постели и, подойдя к нему сзади, коротко поцеловав спину, устланную родинками, обнимает за плечи:

- Курить одному вредно, дорогой. Могу составить тебе компанию.

И, шуточно лизнув его ухо кончиком языка, шепчет:

- Доброе утро, дорогой.

Ей хочется его поцеловать, чтобы напомнить себе – вчерашний вечер и ночь действительно были, они не приснились ей, это не мечта, не плод больной фантазии. Это – их общая реальность, счастливая, одна на двоих. Повернув к себе его лицо, она приближает губы к губам, даря короткий чмок.

- Эй, ну ты чего, а? Все Темные такие странные по ночам? Это вызвано бессонницей, что ли, а, дорогой?

Он смотрит на нее каким-то чужим, потерянным взглядом, как будто и не было сегодняшней ночи. Будто это не его язык ласкал ее зубы, и не его сперма текла по ее ногам.

- Румпель! – она ласково тормошит его за плечи. – Эй, дорогой, перестань. Не убегай от меня! Ты что?

На красивых губах ее еще блуждает улыбка, но счастье испаряется из ее сердца так же, как и пришло вчера – разом и внезапно. Снова начинает болеть голова и снова, как тогда, давно, в день первого их расставания, она отчаянно трет виски, до хруста в пальцах.

- О нет, черт побери, только не снова, только не теперь! Нет!

До Круэллы не сразу доходит, что она все это произносит вслух.

- Прости. Прости меня. Просто я… Белль… Она моя жена. Я не могу, Круэлла, прости, мне… мне нужно подумать.

- Опять? – в отчаянии взвывает она, до крови закусив губы. И со всех сил бьет его по лицу. Пощечина оставляет грубый красный след на его щеке. Второй удар – и из носа течет тонкая струйка крови.

- Ну что ж, Круэлла, да, я заслужил. Признаю – кивает Румпель.

- О, как мило, мистер Я-Знаю-Все-Лучше-Других осознал свою ошибку! – Круэлла театрально заламывает руки. – Но знаешь, в чем проблема, дорогой? В том, что в этот раз мне плевать! Ты чертов, сранный трус, и я была дурой, когда подумала, что что-нибудь может поменяться. Проходит год, два, десять, пятьдесят лет, а ты все так же бежишь от меня, потому что боишься! С Белль тебе проще, она не вызывает у тебя чувства беспомощности, которое ты до смерти ненавидишь, потому что эта маленькая дурочка и сама беспомощна, как котенок. Но я не шлюха с панели, ясно тебе, я не запасной ключ, чтобы вставить меня в замок, когда основной потеряется. Я – Круэлла Де Виль, дорогой, если ты все еще не понимаешь, и я не позволю так себя унижать! Поэтому – вон отсюда! Пошел вон, не то я вышвырну тебя силой!

- Круэлла…

- Вон! – костлявый палец указывает на дверь. Пусть мерзкий крокодил знает свое чертово место, пусть знает!

Он уходит, не закрыв дверь за собою, Де Виль же мечется в комнате, как загнанный зверь, уничтожая простыни, и разрывая в клочья подушки, затягиваясь сигаретным дымом, как кислородом. В ярости она сильна как кошка, боль бьет по глазам, вырывается хриплым хохотом из глотки, кровью вытекает из израненных губ.

Она смогла остановиться только когда в спальне не осталось ни одного целого стула, когда гора косметики, стоящей на тумбочке около кровати не была растоптана под ее же ногами, а сама тумбочка не свалена в эту гору, сверху, и не разбито зеркало на сотни маленьких осколков.

Пошатываясь, как чумная, хватаясь пальцами за гудящие виски, Круэлла выходит из комнаты, мало что понимая и мало что способная разглядеть от боли.

Свон лежит на диване в прихожей, в одежде, сжавшись в комок, и дрожит. На столе перед нею – нетронутый виски, который притащил вчера этот мерзкий ублюдок Румпель. В доме нет ни капли джину, Круэлла это отлично знает. Ну и ладно, пустит в расход виски, зря, что ли, Румпель старался?

Она разливает алкоголь по бокалам, один из которых молча протягивает Свон. Бледная женщина с воспаленными от слез, красными глазами, она похожа сейчас скорее на жалкого, умирающего щеночка, чем на грозную Темную, и, тем более, на Спасительницу. Свон жадно припадает к стакану, с благодарностью посмотрев на свою жертву, а теперь, похоже, союзницу по Темноте.

Круэлле не нужно расспрашивать, что случилось, за что Свон благодарит ее сейчас. Просто Киллиан Джонс сбежал. Еще один мужчина убежал от той, которую любит, как трусливый пес с поджатым хвостом.

Ничего нового. Мантра «Не убегай от меня» не действует никогда и ни с кем.

========== Глава 32. План Б ==========

Семейный совет, собравшийся в огромном пустом доме, где теперь живет бывшая Спасительница, разбудил Круэллу громкими спорами. Она ударилась в недельный запой после изгнания Румпеля из своей жизни, так что любые звуки приносили ей просто невыносимую боль. Де Виль с трудом заставила себя разлепить глаза. В комнате несло алкоголем, очевидно, постель не убиралась все это время, что она пьянствовала, вещи громоздились друг на друге, образуя страшный бардак.