А вчера он вдруг понял. И теперь, смотря на нее, безмятежно спящую около него, ищущую его время от времени рукой, он понимает самое главное – он не одержим, нет. Он влюблен. Он любит ее до одури, эту странную чокнутую женщину с цветными волосами и прокуренным голосом. Он понятия не имеет, как вообще столько лет жил без нее раньше. Это кошмар. Это невозможно, невыносимо. Но он ее действительно любит.

Потому что эти пятнистые волосы на самом деле мягче любого бархата и пахнут ядовитым цветком. Потому что губы ее, кровавые и решительно сжатые в презрительную черту, на самом деле слаще любого меда, и могут дарить столько удовольствия, сколько ни одни губы на свете. Потому что грозная, мерзкая Круэлла Де Виль умеет забавно сопеть, как барсучок, во сне, сжавшись в крохотный комочек. То, что не мог узнать никто другой, теперь знает он. И любит ее еще больше – с ее Тьмой, и ее беззащитностью. Любую.

Осознание этого свалилось на голову тяжелым обухом, камнем с неба. Даже для такого человека, как он, опасно любить эту безумную женщину. Она засосет тебя в свою Тьму, как в воронку, и когда ты, жалкий и ничтожный, будешь выкручен, как на центрифуге, вышвырнет из колеса жизни, будто тебя и не было.

Круэлла Де Виль – медленно действующий яд, вирус СПИДа, поражающий каждую клетку, черный ангел, уносящий души, и страшное темное проклятье, от которого нет ни спасения, ни избавления, ни шансов выжить.

Она – бесконечная бездна, черная дыра, втягивающая в себя без остатка. Анти-икона и анти-богиня. Отравленный сад Эдема, самое страшное место в Аду, лава раскаленного вулкана.

Круэлла Де Виль такая. И он ее любит.

- Румпель, - запыхавшаяся, отчаянно-радостная, она падает в его распахнутые объятья, сладко целуя в губы раз, второй, третий, и небрежно теребя завитки волос, - Румпель, дорогой, я приготовила зелье, немного другое, чем ты говорил, но ничего.

Распахнув ладонь, показывает ему прозрачную пробирку, в которой плавает слегка мутная, зеленоватая жидкость и тараторит, как трещотка, без умолку:

- Я размельчила кориандр. Так выделяется невыносимый запах. Ты же знаешь, что запахом можно угробить любого, только нужно знать, в каких дозах давать. Запахи – это страшный наркотик. И еще, мне кажется, не лишним здесь было бы добавить кору дуба, тоже мелко покрошив. Я попробовала – и это просто убийственное сочетание, честно.

Снова поцелуй, радостный, все еще возбужденный, она уже корчится от удовольствия, представляя, как он будет ласкать ее сегодня, своеобразно благодаря за пройденный урок. Ничего, он простит ей самоуправство, когда убедится, что ее зелье эффективнее того, что предложил он. Возможно, сегодня они зайдут еще дальше, потому что страсть между ними накаляется с каждым мгновением, и ее нельзя сдерживать больше. О, как страстно Круэлла желает этого!

И пусть у нее отняли способность убивать, и у нее никак не получаются чертовы файерболы, пусть она не так универсальна, как ему, возможно, хотелось бы, но нюх у нее, как у ищейки, и она все же стала отличным зельеваром. Круэлла заглядывает ему в глаза, крутит подаренное кольцо на пальце, ласково прося благодарности и с трепетом ожидая, как же похвалит ее учитель в этот раз. Как девчонка в ожидании похвалы от взрослого, в ожидании конфеты. Ну и ладно, зато она счастлива, поистине счастлива сейчас. Она прошла такой долгий путь. И теперь она так много умеет.

Холодные губы касаются раздувшейся вены на его виске, а руки все еще небрежно играют с завитками волос. Она счастлива, неутолимо, неистово счастлива, и, прижавшись к любимому, вдыхает запах леса и его кожи, сверкающей на солнце алмазами.

Румпель выпускает ее ладонь из своей руки, медленно отходя от нее. Хочет поиграть? Что-то задумал? Куда они пойдут теперь? Какие полянки еще не слышали ее стона и звуков их поцелуев?

Де Виль с щенячьей преданностью заглядывает ему в глаза, ах, да ведь с ним она готова идти даже на край света, она влюблена в него, как дикая кошка.

Пусть ведет – она согласна. Она будет рядом, на полшага позади. За ним.

- Дорогуша, это все очень замечательно. У тебя получается варить зелья, но, не думаю, что это пригодится тебе еще когда-нибудь. Извини.

Круэлла хмурится. Что, черт возьми, это значит? Его настолько огорчило ее маленькое самоуправство? Но ведь она всего лишь усовершенствовала рецептуру. Да он даже не испробовал зелье.

Румпель останавливается около большого дуба, где они так часто целовались, в промежутках между познанием тайн магии. Медленная улыбка ползет по лицу Де Виль – что, хочет поиграть прежде чем увидит ее творение? Ладно, пусть так. Так даже лучше. Она подходит к нему, обвивая руками худые, ссутулившиеся плечи, заискивающе глядя ему в глаза. Так сильно любит она этого мужчину, что сердце замирает и поет серенады в груди. Губы ее тянутся к его губам, но наталкиваются на сжатую нить и абсолютный холод. Да что же он сегодня не в настроении? Заяц его разозлил какой-нибудь, что ли?

- Румп, я сделала что-то не так, дорогой? – она не любит намеков и игр. Пусть уж лучше прямо ей скажет, как есть, да они разберутся прямо сейчас, чтобы она знала, что делать ей дальше.

- Да нет, дорогуша, видишь ли, - он облизывает губы, щурясь на солнце, - мы ведь не говорили о том, что придем с тобой к финалу. Я могу и изменить свое решение, найти новую ученицу. Ту, что лучше подходит для моих дел.

- И? – с замиранием сердца произносит Круэлла, ясно осознавая: творится что-то не хорошее.

- Я нашел такую, дорогуша. Увы, но это не ты. Решил тебе сказать, что хоть у тебя и получается стряпать зелья, но ты не универсальна. Ты слишком слаба для заданий, которые я поставлю перед тобой. Ты не способна с ними справиться. Так что, извини. И прощай. Иди своей дорогой, дорогуша. На этом все. Наши пути расходятся.

Он отвернулся. Не смотрит ей в глаза, глотая слюну так, что кадык едва не лопается от напряжения.

Круэлла, как кипятком ошпаренная, отскакивает от него. Голову в один момент словно в тиски вдавили и приходится тереть виски до одеревенения пальцев, и удерживать весь воздух в легких, чтобы не заорать. Она ищет его глаз, его взгляда снова и снова, но не находит его. Темный смотрит куда угодно, только не на нее, нет, он не видит ее, не хочет видеть.

Тогда, вцепившись в его плечи, как дикая кошка, она поворачивает его голову, схватив лицо руками как только их взгляды соприкоснулись:

- Ты все врешь, все врешь, дорогой! – ядом бросает она слова в его сжатые губы. – Посмотри мне в глаза и скажи еще раз, скажи, что я нужна тебе, давай!

Она втягивает носом воздух, как раненный зверь, не зная, что делать и куда бежать – к нему, колотя кулаками в его грудь, где бьется абсолютно бесчувственное сердце, или от него, потому что он так ужасен, отшвырнул ее как собачонку из-под ног, а Круэлла Де Виль не прощает предательств, нет.

- Нет, дорогуша, не обольщайся – тонкие губы Темного растягиваются в злобной ухмылке, - ты мне не нужна. Уходи, пока не отправил тебя кубарем с этого склона. Давай, не испытывай мое терпение.

И снова не смотрит в ее сторону, не ищет ее глаз.