- Киллиан! – наконец, бывшей Спасительнице удается догнать возлюбленного. – Погоди!

Она ласково касается пальцами его небритой щеки, с благоговением заглядывая ему в глаза. Ей кажется, в самой их глубине, она все еще видит того доблестного пирата, замечательного мужчину, которого полюбила и который однажды заставил ее открыть свое сердце и вновь поверить в саму возможность быть счастливой. Он здесь, руку только протяни, и Эмма делает отчаянные попытки вытащить того Крюка на волю.

- Не делай этого, Киллиан! Я знаю, тебе тяжело. Ты не можешь сопротивляться Тьме, не можешь бороться с нею. И не нужно, слышишь? Не надо, я буду бороться за тебя, я смогу. Я выиграю эту схватку и ты снова вернешься ко мне.

- С какой стати? – иронично ухмыльнулся пират.

Огромные глаза Эммы опять ищут его взгляда, снова стремятся заглянуть ему в глаза, чтобы он поверил.

Губы, сжатые последнее время в болезненную дугу, ласково касаются его губ. Щетина стала еще колючее, чем была раньше. Он так давно не брился. Много пьет. Запах рома почти перекрывает запах моря. Дышит тяжело, вздохи вырываются хриплым стоном. Проклятая Тьма гнет его вниз, высасывает все силы.

Ничего. Она все преодолеет, у нее получится. Только бы слышать, как бьется его сердце, этот чудесный звук: тук, тук, тук.

- Так с какой стати мне останавливаться, Свон? Что ты можешь предложить мне взамен?

Что она может предложить? Самое главное, в чем он так нуждается. То, без чего им обоим жизни нет.

С щенячьей преданностью заглянув в его глаза снова, Свон выдыхает прямо в скривленный рот:

- Нашу любовь.

Киллиан замирает. Отходит на несколько шагов. Смотрит на нее, не мигая. Слабая надежда мгновенно пробивается в ее сердце, стучит гулкими ударами: он послушает. Прислушается. Остановится. Пересилит себя. Позволит себе помочь. Но уже в следующий миг Капитан заливается хохотом – громким, неудержимым, почти истерическим, который крутит все его тело, как в центрофуге, и у него даже колени дрожат. По щеке бежит слеза, но не горькая, нет – это слеза от смеха. Он издевается над ней, хохочет над нею.

- Нашу любовь, Свон, да?

Теперь он угрожающе спокоен и слова, слетевшие из его уст, звучат как приговор:

- Лакмусовая, ненужная бумажка, которую давно пора выбросить на помойку – вот что такое наша любовь.

Он дарит ей еще один уничтожительный взгляд, и уходит быстрыми шагами, повернувшись спиною к ней, вершить свои темные дела.

Оставляя Эмму в полном одиночестве, от которого хочется выть, как раненный зверь.

========== Глава 30. Впервые. Давай попробуем. ==========

Круэлла лениво потянулась, вставая с постели и набросив на себя халат. Она же только легла отдыхать, ну кто еще там пришел? Артур временно отправлен в отставку под предлогом женских дней (которых на самом деле не было, ибо в этом месяце они уже ее посещали), так что гостей она особо не ждала.

Свон опять лазит черт знает где, Круэлле наплевать. Небось, снова бегает за своим мужиком, не в силах угомонить его. Том и Джерри, сторибрукская версия.

Круэлла рассчитывала немного потрепаться с бывшей Спасительницей, настроение у нее сегодня было именно такое. Но, обшарив весь дом, нигде ее не нашла. От телевизора тошнило, чтение тоже сегодня не пошло, пить уже не хотелось, а платье к балу давно было готово, и даже наряд Свон тоже закончен.

Переключать каналы быстро надоело, поэтому Де Виль решила просто лечь спать. И даже немного вздремнула, как вдруг этот звонок в дверь.

- Кому там еще не спится? – нарочито громко спросила она, подойдя к двери.

И к своему удивлению услыхав голос любовника.

- Дорогуша, это я. Может, впустишь?

Ох. Круэлла закатывает глаза. Румпель. Опять потрахаться приспичило.

Но все же открывает. Она быть ни Джерри, ни Томом, в отличии от Свон и ее существа с подводкой не собирается.

- Привет, дорогой. Заходи.

Де Виль замечает, что в этот раз (впервые, кажется, за все время, что они знакомы) мистер бывший Темный маг притащил бутылку отличного виски. У Круэллы на алкоголь глаз был наметан, она точно знает, что напиток дорогой и довольно редкий. Наверное, один из тех секретов, что хранит его лавка, принес, решила она.

Она посторонилась, пропуская его в комнату, и потом быстро завладевает его ртом, буквально терзая губами. К ее удивлению, Румпель довольно мягко ее оттолкивает:

- Что такое? – недоумевающе смотрит она на него. – Хочешь трахнуться по-другому, что ли? Так погоди, я настроюсь.

- Дорогуша, - он берет ее за руку, почти ласково поглаживая пальцы, - погоди. Давай поговорим.

Вот это да! Круэлла даже отступает на несколько шагов, не в силах вообще поверить в происходящее. Сейчас поговорить – а дальше что? Замуж предложит?

Да, Румпель умеет удивлять. Однозначно.

Она с интересом наблюдает за ним, когда он проходит в комнату. Один щелчок пальцами – и посреди прихожей появляется стол, богато накрытый, на который тут же пристроен виски. Второй щелчок – и из портативного приемника заиграл джаз. Саксофон. Все, как она любит. Третий щелчок дарит ей невероятной красоты платье, серебристое с золотой каймой, в пол. А еще в ушах она чувствует тяжесть новых сережек.

Так что ей только и остается, что выдохнуть:

- Вау!

- Знал, что оценишь, дорогуша, - хитро улыбаясь, Румпель подходит к ней, беря ее за руку, и усаживает на высокий стул, сам занимая место напротив.

– Серьги из черного бриллианта. Полюбуйся.

В руках Де Виль оказывается зеркало. Серьги великолепны. Тяжелые, с черным бриллиантом, что сияет в мерцании свеч. Круэлла не может оторвать глаз от подарка. Счастливая улыбка ползет по ее лицу:

- В тон кольцу, дорогой. Ничего не меняется, верно?

- Ты осталась для меня черным бриллиантом, Круэлла – пожимает он плечами, улыбаясь, как беззаботный мальчишка и явно с удовольствием принимая ее радость.

Круэлле едва удается угомонить обезумевший ритм сердца. Ей так давно не дарили ничего подобного! А если и дарили – ничто ее не задевало. Но Румпелю удалось одарить ее восторгом. Она почти забыла это чувство. Не испытывала его… да никогда. Разве что, когда отравляла в мир иной маменькиных кобельков и саму мамочку. Поэтому она снова и снова, не стесняясь, повторяет глупое, но единственно верное сейчас:

- Вау!

Румпель смотрит на нее с хитринкой, жадно. Она ловит этот знакомый взгляд, понимая – в мыслях он уже давно ее трахает, впрочем, как и она его, но раз уж ему захотелось поиграть – что ж, она не против. Это было что-то новенькое, а Круэлле нравилось познавать.

Он разливает вино по бокалам, поднимая свой и поднося его к губам:

- За твое здоровье, дорогуша!

Круэлла бы предпочла лучше отведать виски, что он принес, но решает потерпеть. У нее, конечно же, будет еще и такая возможность. Когда он кладет ей в тарелку немного салата из брокколи, который она очень любила всегда, Круэлла качает головой. Это сон? Если да, то пусть никогда не кончается. Потому что – странное дело – обычная романтическая дребедень, которая ее так напрягала всегда с другими, с Румпелем заводит и возбуждает сильнее любого афродизиака.