Он долго не отвечает ей, она же не спрашивает, идет за ним по пятам, понимая, что снова придется готовить зелья, но молчит, сердито сопя. Она – женщина, у которой отобрали саму возможность ласки. Лишили наслаждения. Это, а вовсе не месть или злость, стало теперь тем, что движет ею. Это же чувство, похоже, завладевает им, но он не может себе его позволить. У него совсем другие цели и абсолютно другие планы. По- хорошему, ему стоит отпустить ее, признать свое поражение и то, что ни черта у них не вышло. Но он не может. Румпелю сейчас кажется, что если она уйдет, он не сможет больше дышать.

Темный останавливается на поляне, как раз возле того самого дуба, где впервые у него возникло желание поцеловать ее. Хочет взять ее за руку, но Круэлла прячет руки, обозленная на него и на весь белый свет теперь.

- Круэлла, любовь – это слабость. Она делает нас слабыми, понимаешь?

- Нет – упрямая злодейка качает головой. Она уже обо всех своих горестях позабыла, так хочется ей сейчас любить. – Это не слабость, Румпель. Не слабость. Только трусы так говорят, нет.

- Да ты вспомни свою мать, дорогуша, - он качает головой. Он совсем не хотел касаться этой темы, зная, как она болезненна для нее, но, похоже, она не оставила ему выбора, - она проиграла именно потому, что любила тебя. Потому что позволила материнскому одержать победу, иначе тебя бы давно уже не было, Круэлла, или ты бы гнила в стенах психиатрической лечебницы, а то и в тюрьме. Думаешь, Мадлен никогда не испытывала желания сдать тебя туда? Не будь она твоей матерью, она бы…

Хлоп! Звонкая оплеуха спускает его с небес на землю.

Он получил свое.

Хлоп! Вторая пощечина вновь напоминает ему, что он – идиот.

Круэлла уже не та женщина, что только что улыбалась в исступлении, корчась от удовольствия под его пальцами. Его кожа все еще хранит ее запах, но Де Виль изменилась в считанные секунды. Превратилась в разъяренную тигрицу.

Психопатка вышла поиграть, и больше не уйдет.

- Запомни, дорогой, запомни раз и навсегда. Моя дорогая мамочка любила только себя и своих чертовых собачек. Если бы она любила меня, она бы билась за меня как проклятая. Даже с самим Сатаной. Если бы она любила меня, не подсовывала бы мне на завтрак своих идиотов, которые были настолько идиотами, что их необходимо было убить, да, это я о своих отчимах говорю. Если бы она любила меня, мне не пришлось бы столько лет сидеть взаперти на маленьком чердаке, красть любые радости жизни и мечтать однажды перерезать ей глотку. Если бы она любила меня, я бы не дрожала столько лет перед ее чертовыми, мерзкими собаками с этими огромными пастями, от одного вида которых мне хотелось умереть. Любить, как однажды сказал мой драгоценный папочка – это сражаться. За меня никто никогда не сражался. Меня не любили. И не тебе об этом говорить. Потому что ты ни черта об этом не знаешь. Потому что у тебя был тот, кого ты мог любить, а у меня - нет.

Она плотнее закутывается в шубу, с неистовой злобой стуча каблуками. Очарование момента окончено, на ее черном сердце образовался только что еще один рубец, зато он снова разбудил маньячку – ту, что нужна ему для сотворения проклятья. Он должен быть доволен собой, вот только ему отчаянно хочется завыть.

Потому что такова она – их любовь: бесконечно уничтожать друг друга всякий раз, когда расстояние между ними становится невыносимо коротким.

Белль читает, хотя «читает» - слишком громко сказано. Она просто растерянно смотрит на буквы, не понимая, что они обозначают. Все эти строчки плывут перед ее глазами, танцуют безумный танец перед нею, и это ужасно.

Она устала. Днем и ночью она сражалась с тьмой того, кто стал ее мужем. Наивная и глупая, правильно все говорят. Тьму невозможно победить, она всегда живет в сердце, в душе, иногда притаившись в ожидании своего часа, иногда атакуя и сметая все на своем пути.

Все сказки о надежде не действуют. Белль уже в них разочаровалась. Что толку от того, что теперь Румпель не просто не Темный, у него кристально чистое сердце, если думает и ощущает он по-прежнему, как великий Темный маг? Если его, как проклятого, тянет к мраку, а она просто утомилась всякий раз отвоевывать его у темноты. Ее сердце – измученный комок боли. С нее хватит. Она когда-то просто ошиблась, поверив в то, что ее одной достаточно в борьбе с болью, которую носит в себе муж. Она совершила ошибку, осмелившись верить в то, что сможет сделать его другим, человеком куда лучшим, чем предлагает ему Тьма. Она не смогла.

Только не плакать, нет. Красавица яростно трет лицо и щеки, но слезы все равно пробиваются, без спроса выползают наружу и текут по лицу. Она яростно отодвигает от себя бумагу и ручку, еще не хватало промочить письмо и переписывать все заново. Она должна его дописать, должна предупредить отца.

Белль не уверенна, что он вообще захочет ее видеть и когда-либо сможет простить. Но бежать к отцу, в его объятья, кажется ей единственной правильной возможностью спастись от боли теперь.

Строчки плывут перед глазами, расплываются и играют с ней в странные игры. Она не может разглядеть толком даже дверь, и только звуки приближающихся шагов Румпеля заставляют Белль опомниться. Торопливо она смахивает с себя слезинку, кое-как запихав письмо в первую попавшуюся книгу. Он не должен ничего понять, даром, что у бывшего Темного чутье, как у демона, нужно его обмануть. Он теперь невнимателен к ней, проглотит все.

- Привет, Белль – холодно-спокойно произносит маг, появившись в дверях. Подходит ближе своей мягкой, кошачьей походкой, склоняется над ее лицом и ласково, почти как раньше, целует в щеку. – Чем занята?

- Я читала – безбожная ложь – единственное, что им осталось. Только теперь уже врет Белль, а не Румпель, как обычно.

Быстрым взглядом Румпель скользит по книге, черт, какая грандиозная оплошность – сказать ему об этом. Конечно, он не идиот, он все заметил и все понял. Ей снова придется лгать и Белль прокручивает у себя в голове возможные варианты к отступлению.

- Тебя заставил плакать немецкий словарь, Белль?

- Я не плакала.

- Ты рыдала, верно. У тебя глаза прямо бордовые. Давай сниму напряжение.

- Нет, - упрямо качает головой Красавица, - я не плакала, тебе показалось.

- Что же тогда? – Румпель ни капли не поверил этой байке, Белль это видит.

Ну и ладно. Ей нужно, чтобы он поскорее убрался отсюда, куда угодно, и она смогла бы завершить начатое. Хотя она, естественно, понимает, что Темный ни за что не уйдет просто так. Но попробовать стоит.

- У меня просто немного болит голова, кажется, я перегрузила себя, работая. Просто занята одним переводом, он сложный.

- Ты прекрасно владеешь немецким, Белль – осторожно заметил Румп.

- Да, но перевод сложный.

- Покажи мне!

О черт, она знала, что он попросит. Красавица тычет ему первый попавшийся под руки свиток, желая больше всего на свете немедленно провалиться под землю. Конечно же, стоило ему взглянуть на текст, как он неодобрительно покачал головой:

- Текст легчайший, особенно для тебя. Или вместе с памятью твои знания тоже исчезли, Белль?

- Нет. Только воспоминания.

- Тогда почему ты лжешь мне?

Потому что устала, хочу уйти от тебя, освободить нас от этой лямки. Потому что истинная любовь тоже может закончиться. Потому что надоело видеть тебя, шастающего к другой женщине. Потому что нет сил бороться с твоей Тьмой и потому что знаю, что ты обязательно возьмешь реванш в самое ближайшее время.