- Вообще-то, - хриплый голос Круэллы раздается неподалеку, воздух пронзает запах ее сигарет, - у тебя есть один способ, дорогая, но он довольно радикален.

У Киллиана начинается агония, мужчина мечется на ее руках, блюя кровью, бьясь в конвульсиях, как эпилептик. Свон понимает, как ничтожно мало у нее времени, и бросает, отчаянно подвывая, хоть и не видит Круэллы.

- Какой, говори? Я все сделаю.

Женщина выходит на поляну, одергивая платье:

- Сделать его себе подобным. Обратить его во Тьму.

- И он будет страдать? Он сказал мне, что не сможет противостоять Тьме больше – бывшая Спасительница в отчаянии. Она все еще ищет способ, до последнего цепляясь за призрачную надежду на чудо. Она должна спасать, а не уничтожать.

- Это его проблемы – пожимает плечами Де Виль. – Хотя, впрочем, нет, и твои тоже. Но ты знаешь, что сейчас, если ты не используешь эту возможность, мне придется шить ему похоронный костюм, а тебе – готовить траурный наряд, дорогая.

Свон все еще колеблется. Но рука, ледяная и почти безжизненная, и хриплые стоны умирающего страдальца, делают свое дело. Свон закрывает ладонью кровавую рану возлюбленного, проводит руками по его животу, по боку, из которого по-прежнему течет кровь, по окровавленной кожанке. Она пожалеет об этом. Расплатится за это. Но все будет позже, сейчас нет ничего более важного, чем спасти Киллиана. Любой ценой. Потом они заплатят ее вместе. И никак иначе. Хотя – нет, это слишком жестоко по отношению к нему. Он слаб, чтобы сражаться.

Значит, она будет сражаться за двоих.

Все вокруг замирает. Только слышан хриплый голос Де Виль:

- Я поступила бы точно так же на твоем месте, дорогая.

Эмма и хотела бы это проигнорировать, да не может. Осознание того, что между нею и Круэллой слишком много общего, пугает и… притягивает.

В голове вдруг все стихает. Нет страшного шума, атакующего ее последние несколько недель. Киллиана тоже нет. Бренное тело, еще несколько секунд назад покоящееся у нее на руках, заволокла теперь черная мгла, дымка, которая гуляет по этой розовой поляне полноправной хозяйкой.

И Эммы Свон больше нет. Спасительница отчаянно хватается за себя, как хваталась всю свою жизнь, но она умирает, умерла в тот момент, когда занесла кинжал над возлюбленным, когда ее руки коснулись его раны. Теперь родилась новая женщина – в черных одеждах, с волосами, собранными в тугой комок, с безжалостной линией кровавого рта и глазами, в которых застыл лед.

Она подымается, бросаясь на помощь к тому, кого любит. Киллиан Джонс, ее храбрый пират, растаял у нее на руках. Теперь же из черной дымки, из мглы выросло и восстало чудовище, мечущееся, с глазами, исполненными звериной жестокости, с таким же оскалом, готовое к прыжку. К нападению.

Эмма Свон, новая заложница Тьмы, окликает его по имени, тянет руки к нему, уже почти не надеясь, что он услышит.

Но Киллиан равнодушен. Он бежит куда-то вдаль, словно бы гонится за призрачной мечтой, глаза горят опасным огнем, зубы сведены, по красивому лицу гуляют желваки.

И Киллиан (она это видет) устремлен туда, где стоит, приветливо улыбаясь самой любезной улыбкой, чертов Крокодил Румпельштильцхен.

Он Темный лишь несколько секунд, а уже горит жаждой мести. Эмма бросается к нему с неизменной мольбой, вновь и вновь выкрикивая его имя. Она теперь знает, не сомневается – ему не справиться с Тьмой. Она чувствует – его не остановить. Она проиграла. Для них обоих все потеряно. Конец.

- Уйди, Свон! – рычит он, по-звериному оскалившись, осатанело отталкивая ее от себя. – Я сказал, уходи!

- Добро пожаловать в клуб, мистер Темный! – губы Круэллы растягиваются в подобие улыбки, и она слегка кланяется, когда он проходит мимо.

- И ты вон, пошла вон! – оскалился Темный. Теперь у него только одна цель – достать проклятого крокодила, и взгляд горит опасным огнем. Миллионы искр рождаются в этих глазах, и пляшут в них.

- Ух, какой грозный! – выдохнула Де Виль. – Пойду-ка я. Не то еще чего доброго насадишь меня на свой крюк.

Свон как в тумане видит, что Де Виль разворачивается на каблуках, с виду абсолютно беззаботная.

Она преграждает ей путь:

- Погоди. Что мне теперь делать?

- Понятия не имею, мисс Темная, дорогая. Это уже твои проблемы. Решай их сама. Хотя, мне надо бы поблагодарить тебя за твой поступок. Вот веселье теперь начнется!

С уст Круэллы срывается хриплый смех, и она покидает влюбленных.

Киллиан и Эмма остаются одни. Наедине со своим отчаянием, злостью и болью. С Тьмой.

Круэлла пьяна, как всегда, походка ее шаткая, на нетвердых ногах она заходит в дом, мягко закрывая за собой двери. Это слишком даже для нее. Столько пить – и ни капли не забывать о своей боли. Столько пить – и все время чувствовать опасность. Не находить спокойствия не на секунду.

Она потерла виски, опираясь о дверной косяк, чтобы не упасть. Ноги заплетались, ну и к черту. Даже если она распластается здесь, упадет, переломав все кости, хуже душевной боли ничего не может быть. Она смертельно устала. У нее больше ни на что нет сил.

Она возвращается в чужой дом, как воровка, только что она украла несколько минут жарких ласк камелотского правителя. Сгорала в его объятьях, купалась в его любви, открывала ему мир изощренной ласки, которую так любила сама, от которой, единственной, еще испытывала удовольствие – и вдруг снова стала равнодушной.

Это опьянение – лишь опьянение тела. Душа, сердце, мысли все так же трезвы. Все так же больны и полны Тьмы. И ее оковы не разорвать, не распутать. Теперь то, что ее веселило, что радовало ее с самого детства, сколько она себя помнит, приносит лишь отупение и равнодушие. И даже жажда мести больше не толкает ее к жизни. Все ушло. Возможно, безвозвратно, она не знает.

Понять, что на кухне кто-то есть, ей помогла вовсе не клацнувшая зажигалка и зажженная сигарета. Она почувствовала, что не одна, едва только вошла на порог. Втянула ноздрями воздух, ища знакомый запах. Но это был не Румпель.

- Привет, красавица – прошипел сидящий за столом новоиспеченный Темный, беря сигарету в рот. Затягивался он хреново, но какая разница?

- Капитан – просто сказала Де Виль, без эмоций, проходя к столу и усаживаясь на свое место.

Он кивнул. Налил в стакан джина и протянул ей. Чокнулись.

- Как поживаешь, милая?

- Еще не сдохла, как видишь – пожала плечами Круэлла. – Что пришел, дорогой? Неужто по мне соскучился?

- Да – кивнул Темный. – Страдал, пока мы не виделись.

- Сделаем вид, что я поверила – пропела Де Виль и тут же ледяным тоном произнесла – Свон нет. Я только вернулась, понятия не имею, где она.

Крюк склонился над Круэллой, обжигая ее лицо пьяным, жарким дыханием. В другое время она бы обязательно поморщилась, но сейчас и сама была так пьяна, что не почти не обратила на это внимания.

- Мне плевать на Свон.

- Что – так быстро? – брови Де Виль изумленно взлетели вверх. – Истинная любовь всегда такая?

- Меня предали. Ты не понимаешь, Де Виль.