Лес пах осенью и дождем, не смотря на августовскую жару, от которой не было спасения. Круэлла неохотно плелась за Темным, проклиная себя за то, что напросилась в ученицы Темному. Это был не человек, а ходячая катастрофа. Он ее просто загонял по лесам и полянам, она угробила лучшие свои туфли и уже заканчивала издевательство над второй парой, но он не унимался. Волшебник водил ее по лесам, заставляя метать проклятые огненные шары, а у Круэллы это никогда не получалось. И сегодня не получится, она уверенна. Поэтому она плетется за Румпелем, стиснув зубы и прикусив язык, чтобы не возмущаться и не бубнить, как старуха. Когда-то эта чертова пытка должна закончиться.

Она знала, почему у нее совершенно не получается совладать с огнем. Как же тут совладаешь, если она все время думает о Румпеле и его тонких, легких пальцах каждый раз, когда он к ней прикасается? Он касается ее, а она тает, почти падая в обморок, какие уж тут файерболлы?

Но Румпель был просто невыносим, всякий раз заставляя ее делать то, чего она делать совсем не умеет, и Круэлле приходилось покорно играть свою роль, иначе он бы ее убил, или покалечил. А ведьме хотелось ласки совсем другого рода.

Он обернулся, и золотистая кожа засияла при свете солнца:

- Так, дорогуша, уже пришли, все.

Круэлла оглянулась и с шумом выдохнула. Вот черт, и умеет же выбирать самые ужасные места, какие только можно.

Вообще, она довольно сильно нервничала и вытирала тайком ладони об шубу, чтобы Румпель не заметил ее волнения. Она сняла верхнюю одежду, памятуя о том, что обычно в случае несвоевременного избавления от шубы делает с ней Румпель, и подошла к нему, покачивая бедрами.

- Ну, дорогой? Снова будешь учить меня огнем швыряться? – она посмотрела на него, отчаянно демонстрируя свое недовольство.

- Это первичное умение для ведьмы, дорогуша – хихикнул Румпель, и по его лицу Круэлла поняла, что он знает – ни черта у нее не получится. Небось, придумал уже другой план, и может, не один.

И вот он снова касается ее одним взглядом, а она снова чувствует, как сходит с ума, спина напрягается, по коже скатываются капельки пота, и воздух застрял комом в горле, болит между лопаток. Круэлла не понимает, что с ней, ее пугает это странное чувство, не изведанное ранее, ей отчаянно хочется бежать, и звать кого-то о помощи, потому что она не может себя контролировать, и это до чертиков раздражает. Но от Темного мага не убежишь, да еще и на таких шпильках, и злодейка уже почти прокляла себя, что всегда носит каблуки.

Он становится позади нее, щекоча шею неровным дыханием и на высоких тонах, так звонко, что у Де Виль звенит в ушах, произносит:

- Давай же, дорогуша! Собери всю свою злость и выпусти огонь! Уверен, у тебя получится!

Ей бы его уверенность, мысленно сокрушается она, хотя, надо признать, ее порадовало то, что он верит в нее и ее способности, чрезвычайно порадовало. Рука поднимается вверх, она уже чувствует теплоту на ладони – верный признак того, что сейчас ей удастся зажечь огонь, и, возможно, наконец, превратить его в огненный шар, как того желает Румпель. Круэлла чувствует приближение пламени кончиками пальцев, его же дыхание нежно щекочет ее шею, она почти благодарна уже ему, за то, что приказал всегда снимать шубу во время уроков, потому что ей нравится близость его губ и ее кожи. Круэлла закрывает глаза, стараясь максимально сконцентрироваться на поставленной цели, и в ухо ей вползает хитрый шепоток Темного мага:

- Вспомни, дорогуша, свою боль, все что пережила, все, что случилось с тобой раньше. Вспомни, думай же об этом, и дай огню выйти прямо из твоего сердца.

О Мерлин всемогущий, она едва держится на ногах. Воспоминания лихой стаей птиц терзают ее и без того измученную голову, не дают покоя, снова нахлынув, как волны в бурлящем море, надо же, а она только начала понемногу забывать и мать, и одиночество на крошечном чердаке, и невнятных мужчин, которых приводила Мадлен раз за разом в их дом. Злость клокочущим потоком бурлит внутри нее, ее скоро уничтожат собственные чувства, кажется Круэлле, если она немедленно не преобразует их в этот чертов, проклятый, мерзкий огненный шар. Она поднимает руку чуть повыше, катая крошечный огонек на кончиках ногтей, и сжимает зубы, напрасно пытаясь удержать рвущееся из горла рычание, рот перекошен в уродливой гримасе, делающей ее и вправду похожей на хищника, она вся переполнена напряжением. Кажется, сейчас он и вправду получит то, чего ждет от нее. Разлившаяся по венам злость бьет сильнее, заполняя ее всю без остатка, как сосуд, она уже протягивает руку, дабы швырнуть огнем в ближайшее дерево, но… предательский огонь вспыхнул в ее руках, и тут же погас, как спичка на ветру.

- Ну же, дорогуша! – настойчиво требует Румпель, сцепив зубы, готовый вот – вот выпустить свою злость, но Круэлла только упрямо качает головой из стороны в сторону: я не могу. Потому что она и вправду этого не может. Огня в ее сердце хватает, чтобы обратить в пепелище весь земной шар, но пальцы сухие, и не могут выдать даже крошечной искры.

Разочарованная очередной неудачей, она остерегается смотреть сейчас ему в глаза, тем более, Темный маг даже не скрывает своего разочарования, тяжелым вздохом вырвавшегося из его груди. Она не знает, что ему сказать, как извиниться. В конце концов, она вообще только недавно узнала о существовании магии!

Однако, голос его спокоен, когда он говорит:

- Что ж, дорогуша, оставим в покое попытки сделать из тебя метательницу огня. Возможно, тебе подчинится что-то иное.

- Ты думаешь? – с сомнением произносит она, уже теряя надежду.

Румпель пожимает плечами:

- Магия бывает разной и имеет много возможностей, Круэлла. Думаю, раз уж ты можешь контролировать животных, вполне возможно, сумеешь совладать еще с какими-либо силами природы.

Круэлле стоит огромных усилий подавить в груди тяжелый вздох. Он убьет ее, если узнает, что способность влиять на живых существ – подарок Айзека, а не дар, который был у нее с детства, как она наболтала ему при первой встрече. Она вообще уже почти пожалела, что решила обучаться у него. Зачем, спрашивается, ей была нужна эта чертова магия, если свое главное оружие против собак и мамочки она уже и так получила?

Обо всем этом они размышляют, идя по узким лесным склонам. И снова Круэлла весьма пожалела, что всегда носит каблуки. Ноги разъезжаются в разные стороны, Румпель, повесив на одну руку ее шубу, второй придерживает ее за талию, и это ей очень нравится. Так приятно чувствовать его пальцы сквозь ткань платья, мягкие и удивительно нежные. Круэллы еще никто так не касался, а прикосновения Айзека были слишком робкими, чтобы она вообще что-то почувствовала.

Она с беспокойством смотрит на учителя, пытаясь понять, что же происходит в ее голове сейчас и напрасно стараясь унять сердце. Оно бьется с такой скоростью, что готово вот – вот выпрыгнуть из груди, и куда-то от нее ускакать. Она снова и снова любуется золотистой кожей, что так чудесно переливается на солнце, и прекрасными завитками каштановых волос, обвивающих его голову. И улыбается, не в силах сдержаться, пока он рассказывает ей об управлении стихиями, и что ей надо бы попробовать варить зелья, учитывая ее тончайший нюх, почти животный.

Пальцы Де Виль замерли в руке Румпеля, тот не отнимает их, просто идет рядом и строит планы по ее дальнейшему обучению, но Круэлла мало его слушает. Все ее мысли и все существо в одно мгновение заполнил звук его голоса, звонкого и чуть насмешливого, его запах, сочетающий в себе лес и свежесть воздуха, и тепло его прикосновений, когда он словно мимолетом мнет в руке ее пальцы. Такое странное чувство, до сих пор не знакомое Круэлле, такое пьянящее, такое замечательное и пугающее ее, потому что она как будто становится мягче всякий раз, когда думает о нем. Раньше такого никогда не было, и девушка понятия не имеет, как к этому относиться.