- Не в моих правилах опаздывать навстречу к красивым женщинам, леди Де Виль – красиво парирует камелотец.

- Да, я заметила, и в другой раз бы с удовольствием поболтала с вами дольше, но, увы, у меня совершенно нет времени, так что, перейдем сразу к делу. Итак, что же вы решили касаемо моего предложения? Надеюсь, вам хватило времени на обдумывание и принятие решения?

- О да, миледи, без сомнения – с важностью кивает мужчина. – Ваше предложение столь заманчиво, что я не смог отказаться. К тому же, не в моих правилах отказывать столь прекрасной женщине.

Круэлла смотрит на него с хитрым прищуром, тая в устах самодовольную улыбку. Снова правила, заладил, как попугай!

Ну вот, она так и знала. Мужчины все же до крайности предсказуемы, даже короли, едва им только пообещаешь чуть больше власти, чем они уже имеют, и хорошенько покажешь перед ними себя, они тут же готовы сделать что угодно – хоть горы свернуть, хоть звезду с неба достать. Это было так предсказуемо, что даже скучно, а ведь Круэлла искренне надеялась, что хоть этот ее чем-то порадует. Но нет – и эти надежды были нагло обмануты.

Пора бы уже перестать удивляться примитивности мужчин, дорогая, напомнила она сама себе, но вслух лишь сладко пропела, осторожно, как бы невзначай, касаясь его колена.

- О, благодарю, дорогой, вы приняли верное решение. Уверенна, вы будете мудрым правителем этого города, и вашим людям тоже здесь понравится. Городок у нас маленький, зато здесь не обходится и дня без приключений. Вы не пожалеете об этом, дорогой.

Профессиональная лгунья, она вешала лапшу на уши камелотцу столь сладко, как умела, и он ловил, потому что – она знала это – сделает что угодно, только бы заполучить ее в свою постель, да побыстрее.

Ну, ей не привыкать. Если для дела нужно покувыркаться с мужчиной в кровати, значит, она сделает это, тем более, с таким импозантным, как сидящий перед ней король. Тем более, что Румпель, ее любовь, вполне отлично потрахивает свою драгоценную женушку, тут же заныло сердце, но она быстро откинула эту мысль, вместо этого лаская пальцами крепкое мужское колено.

Осторожно, правитель взял ее руку в свою и стал мягко посасывать мизинец, сладострастно улыбаясь, и внимательно глядя ей в глаза, стараясь уловить ее реакцию.

- Вы верно говорите, мисс Де Виль, в этом городе может быть только один правитель, и это я, а вовсе не Румпель. Мне льстит, что наши цели с такой импозантной и прекрасной дамой, как вы, совпадают. Одного я пока не могу понять – ваши мотивы. Не поделитесь ли со мной частицей своих мыслей на этот счет, миледи?

Она улыбается так, что ямочки проступают на щеках, и как можно более беззаботно, отрицает:

- У меня свои причины, личные, дорогой, и я бы не хотела их раскрывать. Главное вам знать то, что наши мысли относительно Румпельштильцхена и его положения в городе абсолютно совпадают.

- Хорошо, я пока не буду вас торопить с ответами – рассудил мужчина. – Однако, нам надо бы выработать четкий план по смещению мистера Голда с позиции не коронованного короля города, потому как, видите ли, Круэлла, милая, я не привык рисковать, не зная, что стоит за риском.

Круэлла едва подавила в себе недовольный вздох. Она скучает по мужской ласке, по комплиментам и вниманию, и куда приятнее было бы, если бы он говорил ей о ней, а не о планах по сокрушению Румпеля. Однако, власть имущему вовсе не обязательно знать об этом, это так же будет ее тайной, поэтому она сказала очень спокойно, уверяя его не беспокоиться ни о плане, ни о чем либо еще, и убеждая, что она уже все продумала, и обязательно ответит ему в самом скором времени. О, ну почему мужчины так предсказуемы, черт возьми, ей так хочется пригвоздить Артура к этому сиденью, ласкать его, тереться щекой об колючую бороду, ей хочется секса, как каждой нормальной взрослой женщине, ей нужны мужские объятья и прикосновения, но вместо этого она обязана выслушивать дикую радость по поводу предстоящего захвата власти. Боже, как скучно и серо она живет, а ведь во всем виноват чертов Айзек, забрал единственное, что давало ей столько страстного удовольствия, негодяй…

Она поспешила поскорее выпроводить камелотца из своей машины, в конце концов, у нее есть множество других дел, кроме как слушать его болтовню, предаваясь безумным фантазиям.

Стоило ей только остаться одной, под ложечкой что-то опять заныло, снова!

Круэлла сжала зубы, чтобы не взвыть, тяжелым жаром голову охватили мысли о Крокодиле, пальцы скрестились столь крепко, будто под ними был не руль, а тонкая шея Румпеля, зубы стучали друг о друга, как в лихорадке.

Кое- как она все же добралась домой, мысленно заклиная небеса, чтобы Свон там не оказалось. Вероятно, они услышали ее молитвы, потому что жилище пустовало, всюду были только ловцы снов, парочку из которых Круэлла зацепила при ходьбе, и тут же грязно выругалась, почти как мужчина.

Шатаясь, на нетвердых ногах, чуть не сломав каблук, женщина все же добралась до своей спальни, еще и сумела не грохнуться на лестнице, хоть это и было сложно, потому что ноги путались друг с другом, как будто их было не две, а десять. Все давно было готово, она принесла свои маленькие жертвы вчера, под покровом ночи. Эти книги лежали перед нею, как беззащитные создания, в них были все их истории, и Де Виль зловеще улыбнулась. Теперь у кого-то будет совсем другая жизнь, уж она постарается.

Она открывала по очереди все книги сказок, что только достала в этом городишке, открыла главную, где были их, не выдуманные, не испорченные чертовым шарлатаном Диснеем, истории, и, хмыкнув, вырвала те же страницы, что вырывала отовсюду. Вскоре перед нею накопилась уже целая гора бумаги, которую необходимо было сжечь.

Де Виль поднялась, оперлась на туалетный столик, не без удовольствия наблюдая, с каким энтузиазмом вдруг заплясала в ее глазах настоящая злость, о, она была столь неподдельна и столь чиста, что Круэлла начинала сама себя бояться. Смятая бумага напомнила ей несчастных крошек, маминых далматинцев, в чьей крови она купалась, убивая их, и слушая жалобное скуление.

На губах выступила кровь, она только сейчас поняла, что исступленно их кусает все это время. Крохотные капли свидетельства ее жизни, были стерты языком, отправившись в глотку, как несколько минут назад - джин, уста болели, саднили крошечные раны, ну да ничего. Все пройдет, все померкнет после получения триумфа, как она того страстно хотела, как того желала ее мрачная, заблудшая душа.

Она подожгла несколько спичек, бросила их в стопку бумаг, приготовленных для сожжения, и отошла, любуясь своим творением. Жаркие языки пламени плясали по ее лицу, отражаясь в ее глазах, а она только стояла и смотрела на то, как рушится жизнь того, кого она столь любовно ненавидела, как разрушается жизнь Румпельштильцхена.

Запах гари становился все ощутимее, но Круэлла и не думала открывать окно, она только лишь рывками втягивала его в себя все глубже и глубже, потому что сейчас это был самый лучший в мире аромат для нее – аромат чужого поражения. От ее жертв, как когда-то от далматинцев мамочки, остался лишь крохотный пепел, половина страницы, случайно упавшая со стола, а может, просто не поместившаяся в пепельнице, была разорвана на куски и сразу же тоже сожжена, а Круэлла так и стояла, нагнувшись перед зеркалом, и любуясь своим отражением, что сейчас напоминало какой-то весьма нездоровый, бесноватый лик.

Почувствовав дикую усталость, Круэлла села на место, выбрав самый край стула, снова налила себе полный бокал джина и стала смаковать, растягивая каждый глоток, давая ему пройти по горлу, и чувствуя, как жар ударяет в голову, как сладкое тепло расползается по всему телу. Наконец-то это были прекрасные эмоции, а не та странная какофония, что она испытала.

Что ж, дело сделано, и ей остается только ждать, когда же он почтит ее своим присутствием. Приползет ли, словно побитый пес, а может, что скорее всего, прискачет, как загнанная лошадь, и, если магия возымеет силу, возможно, будет проклинать ее.