- Темная! Темная, я приказываю – появись!

Он смакует это слово, такое далекое от той, которую полюбил, и оно ему очень не нравится. Внутри, под сердцем, что-то екнуло, дрожит, душит. Нет – эта женщина, его любимая - не Темная. Это какой-то злой рок, ужасная шутка, страшная ложь. Это – кошмарный сон, который скоро закончится.

Крюк закрывает глаза. Фантазия вновь рисует чудесную девушку со светлыми кудряшками и ангельской улыбкой, в красной курточке, разъезжающую на желтом «Жуке». Что было в жизни этой девушки? Только боль, потери, смерть, горе, бесконечные испытания, тщетные попытки вырваться из плена злой судьбы – ничего иного. Так мало света и солнца. Так мало романтики и радости.

Он не знает нынешней женщины с кроваво-красными устами и пугающим взглядом. Он знает любимую Эмму.

- Эмма Свон! – негромко, но уже уверенно, вопрошает он небеса, словно бы она вот-вот оттуда спустится.

Ее появление он чувствует сразу же. Оборачивается, почуяв родной запах. Темная все еще пахнет как женщина, которую он так сильно любит – мятой и лимоном, домашним уютом и теплотой.

- Я здесь – говорит она, незнакомым, холодным голосом.

Капитан нерешительно останавливается в шаге от нее, хотя еще пару секунд назад шел ей навстречу. Что делать? Как подойти к этой странной незнакомке, чужеземке, как обратиться к ней? Он медлит в нерешительности, ровно до того момента, как та, что теперь приняла Тьму, подходит к нему сама и заглядывает в его глаза.

- Ты звал меня, Киллиан – хрипло шепчет новая Эмма. – Я здесь.

Он изучает ее – каждый миллиметр тела, каждый уголок глаз, каждую родинку на шее. Ничто не помешает ему разглядеть ее в деталях, даже эта ужасная слякость – слезы небес.

Они стоят в миллиметре друг от друга, он чувствует теплоту ее тела, и пронзающий лед ее руки, мятную свежесть ее дыхания, сладкий запах парфюма. Он смотрит ей в глаза под этой восходящей луной, стараясь отыскать в них прежнюю Эмму.

Протягивает руку ей навстречу, тихо касаясь ее щеки, подбородка, губ. Она тянется ртом к нему, лишь на мгновение их уста соприкасаются, сливаясь в страстном поцелуе, нежно ищут друг друга, находят, робко ласкают. Язык ее осторожно проникает в его рот, дразнит небо, проходит по деснам, касается зубов. Мятный запах Эммы будоражит и манит к себе, но ледяные ладони, которые он напрасно старается согреть в своих руках, выдают ее – это не та девушка. Не та, которая его любит, и в которую влюблен он.

- Эмма, - нежно, но твердо, обращается он к любимой – скажи мне, что произошло в Камелоте? Какую ошибку мы совершили? Что сделали, чем обидели тебя? Свон, мы бегаем по кругу, бьемся в молчании с тобой, за тебя, прежнюю, но ты – молчишь. Ты ничего не говоришь, ни на что не отвечаешь. Я схожу с ума, Свон. Не сплю несколько ночей. Пожалей меня, если любишь. Эмма горько улыбается, качая головой из стороны в сторону:

- Я очень люблю тебя, Киллиан, ты же знаешь. Но почему сейчас, видя меня такой, ты сомневаешься в моей любви? Почему?

- Потому что та Эмма, которую я знаю, куда-то делась. И я ищу ответ только на один вопрос: куда? Где она, Свон? Кто эта женщина, которая стоит сейчас передо мной? Я не знаю.

Эмма ласково треплет его щетину, щиплет небритые щеки. Губы ее трогает нежная, застенчивая улыбка, когда она любуется его проникновенным взглядом:

- Но я здесь, Киллиан. То, что теперь я Темная, ничего не значит для нас. Я все еще люблю тебя. Всегда тебя люблю. И ты тоже можешь любить меня.

Она вновь припадает устами к его устам и целует – разгоряченно, страстно, яростно, с этим потрясающим напором, сладко.

Киллиан закрывает глаза, принюхиваясь к сомну ее запахов и звуков, готовый проиграть этот маленький поединок, быть с этой, новой женщиной, которую пока не знает. Но здравый смысл сильнее – Киллиан научился побеждать чувства за столько лет блужданий и одиночества.

Осторожно, он отходит от нее на пару шагов:

- Нет, Свон. Ты должна сражаться. Ради нас.

- А если я не хочу? – упрямо восклицает она. – Если у меня нет другого выхода, кроме как жить с этой Тьмой? Что если мне нравится то, что происходит со мной сейчас? Ты никогда не думал о том, какую силу дает Тьма? Она дает власть, которой у меня никогда раньше не было. Я устала спасать этот город, спасать чьи-то жизни, забывая о своей. У меня больше нет сил. Подумай, Киллиан, может, я – все еще я? Может, я все еще такая, как прежде?

Киллиан проводит ее долгим взглядом. Превозмогая страстное желание прижать ее к груди, пират поворачивается и уходит отрывистыми, гулкими шагами.

- Крюк! – из груди Эммы рвется отчаянный вопль. – Не отворачивайся от меня сейчас!

Сдержать слезы нет сил. Обжигающим потоком они льются из ее глаз, покрывают щеки, лицо, касаются губ, наполняя рот солью.

Киллиану больно. Он останавливается робко и оборачивается, даря ей лишь сочувствующий взгляд:

- Я хочу бороться за тебя, Эмма. Но все это будет возможным только тогда, когда и ты этого захочешь.

И рвется вперед.

Эмма до боли трет глаза, уже ослепшие от потока соленых слез, что бегут по лицу. Ей невыносимо душно и почти нечем дышать.

Постояв несколько минут под этой коварной луной, и, не смотря на жар тела, озябнув, Темная бредет в свой холодный, пустующий дом. Совершенно одна по спящему ночному городу.

Одиночка Эмма Свон сегодня окончательно упала в объятья пустоты, окунулась в черноту беззвездной ночи. Конец.

Румпель садится на холодную землю, вытянув ноги, насколько это позволяют кандалы. Он все еще привязан цепями. Он устал и очень голоден. Не привычное, почти забытое за столько долгих лет чувство – ему хочется спать.

Он закрывает глаза и почти сейчас же открывает их.

Нет, он не уснет. Не должен.

Пялиться на меч в камне и проклинает его. Проклинает тот день, когда бежал с войны. Когда стал Темным. Когда не спас сына, хотя обещал себе. Когда встретил Круэллу Де Виль. Когда убил отца и последовал в Преисподнюю. Когда умер и вновь воскрес.

Нелепая, никчемная, пустая и глупая жизнь. Никому не нужная, ничего не значащая. Жизнь прядильщика, однажды возомнившего себя великим.

Руки затекли, он пробует шевелить ими в кандалах, но напрасно. Они похожи сейчас на две тяжелые плети, которыми можно линчевать медлительный скот. Он просил Круэллу, когда та приходила, освободить запястья, но она отказалась. Всегда делала ему больно.

Как и он ей. Они квиты.

Бывший Темный, вечный Трус, уже не Злодей, но и никогда не Герой, жалкий Калека, успешный Делец, Отец, потерявший сына, Муж, которого предали, Любовник, который ушел, Лгун, Пройдоха и Обманщик. Такое резюме. Ничего выдающегося. Никакой радости. Пустое, бессмысленное существование.

Он снова закрывает глаза. Пред мысленным взором встает голубоглазая девушка с копной густых каштановых волос и улыбкой ангела. Белль. Лишь на мгновение этот образ освещает его сердце, но тепло не раздается в груди. Уже и Белль не вызывает того трепета, что раньше.

Вся жизнь – одна сплошная усталость. Череда ошибок. Черная полоса.

Небеса, за что ему это? Где же найти трость, на которую еще можно опереться, облегчить страдание больной ноги, излечить раненное сердце? Где его приют и пристанище?

Образ Красавицы меркнет и надолго отплывает на задворки разума.

Не сейчас. Не время. Нет.

Румпель подымает голову, всматриваясь сквозь решетки подвала. Серебристый свет лунных лучей крадется в комнату и осторожно танцует на стене.

Беспрепятственный свет, ничуть не пленник, как он.

Бывший Темный снова закрывает глаза. Так даже лучше. Луна – свидетель его одиночества. Таким одиноким он еще не чувствовал себя никогда.

Дверь автомобиля открыта, позволяя холодному ветру беспрепятственно гулять по салону.

Круэлла стоит возле машины, не видящими глазами смотря вдаль. Сигарета в руке потухает, а она сделала лишь одну затяжку. Початая бутылка джина лежит возле ног, и элитный напиток обагрил собою пересохшую землю.