- Если ты так хочешь – подергивает плечами бывшая Темная. Бросив еще один долгий, сосредоточенный взгляд на Круэллу, Свон шагает к выходу. Но уже около самых дверей, когда остается лишь постучать, чтобы выпустили, возвращается.

От ощущения ее пальцев, оказавшихся довольно цепкими, на своем плече Круэлла вздрагивает. Но по-прежнему не считает нужным реагировать словесно и все так же безотрывно пялится на стену.

- Говори со мной! – это звучит не почти как приказ, нет. Это и есть приказ. Тон Спасительницы, больше напоминающий команду для дрессированной собаки, что вдруг перехотела слушаться хозяина, смешит Круэллу. Она даже снизошла до того, чтобы повернуться, наконец, и посмотреть в глаза своей визави.

- Что мне еще сказать тебе, дорогая, если я уже и так все сказала пару дней назад? – сигарета добавлена, изголодавшийся по табачному дыму организм отчаянно требует новой дозы никотина, и Круэлла сильнее сжимает зубы, стараясь дышать как можно более ровно – у нее мало, ничтожно мало сигарет. Приходится об этом помнить.

- Правду – спокойно отвечает Эмма. – Ты действительно абсолютно никак не причастна к убийству Белль?

Круэлла нервозно хихикнула:

- Говорят, у тебя есть дар чувствовать, лгут тебе, или нет. Так где же этот дар, дорогая? Или его в природе не существует, это все сплетники виноваты? Покажи мне, что ты можешь, я жду.

Эмма опускает голову, облизав губы:

- Я почти уверенна, что ты не лжешь и убила не ты. Если бы все было иначе, меня бы здесь не было. Я пытаюсь помочь тебе, спасти. Но ты молчишь. Говори со мной, Круэлла. У тебя наверняка есть версии того, кто это сделал. Должна быть хоть какая-то версия, раз уж ты так хорошо указала на ошибки, которые допустил убийца. Послезавтра состоится первый суд, но у нас пока еще есть немного времени, чтобы помочь тебе. Только вот ты не хочешь этого. Как будто специально решила себя уничтожить.

- Я? – притворно удивляясь, Круэлла тычет себя в грудь, - ну что ты, дорогая, что я могу? У нас расследованием преступлений полиция занимается. Так вот и делай свою работу, будто бы я мешаю.

- Ты должна мне помочь. Поговори со мной, тебе это больше всех нужно! - снова и снова повторяет Эмма, точно зная, что это не подействует.

И правда – Круэлла снова не высказывает никаких эмоций. Только крутит в руках новую сигарету, что только что вытащила из пачки, впрочем, затем кладет ее на место. Передумала курить.

Минута в молчании, другая, третья. Нет, Эмма не собирается сдаваться, ей нужно, чтобы Круэлла заговорила – не ясно пока и самой, зачем она так этого желает, но инстинктивно чувствует, что это поможет. Ей нужно услышать, как Круэлла отвечает на ее вопросы, только тогда она уйдет.

Круэлла действительно в следующую же секунду выходит из своего оцепенения, но совсем не для того, чтобы разговаривать. Она слишком уж резко и рьяно топает по крохотной камере, почти мечется, а потом, так же внезапно успокоившись, садится за стол, положив ногу на ногу.

- Поразительно, дорогая! – она удивленно смеется, хотя, этот смех скорее, горький, насмешливый, чем веселый. – Я не перестаю удивляться этому городу. Здесь почти каждый день кто-то кого-то убивает у всех на глазах, но показательное избиение младенцев устраивают только в отношении меня. Я думала, я одинока в своей тотальной ненависти к городу, но теперь вижу – он отвечает мне взаимностью. А все потому, что я не из героев и не записалась в сестры Христовы. Удивительно, правда: ты можешь резать людей, грабить их, совершать налеты, жечь леса и деревни – и тебе ничего не будет, кроме статуса неприкосновенного, а можешь всего лишь отправить на тот свет мамашу и трех папаш, да пустить пару тысяч жалких тварей на шубки, но не каяться, и будешь презираема и ненавидима всеми. Справедливость – превыше всего, не так ли?

- Ты просто не хочешь использовать свой шанс. Я хочу, чтобы мы поговорили. Чтобы ты рассказала мне еще раз в деталях, о чем вы разговаривали с Зеленой, и какие у тебя догадки насчет возможного убийцы. Я хочу, чтобы ты помогла мне помочь себе. Неужели ты не понимаешь, в какой сложной ситуации оказалась? Так помоги же себе сама, если не хочешь остаток жизни провести за решеткой! Поверь, Круэлла, тебе там не очень понравится! Говори! Говори со мной! Скажи мне хотя бы, кого лично ты подозреваешь в убийстве, я знаю, что у тебя есть подозрения. Мне нужно знать, Круэлла!

Круэлла откланяется назад, будто сидит в мягком кресле, а не на жесткой скамье в тюремной камере, и, выстукивая пальцами странную мелодию, почти по слогам произносит:

- Если ты хочешь очистить свою совесть за то, что однажды меня убила дорогая - успокойся. Мы в расчете. В помощи я не нуждаюсь. Оставь меня в покое, нам не о чем разговаривать. Уходи.

И до самого того момента, когда Эмма закрывает дверь камеры, выходя за порог, как ей видно, Круэлла не двигается и не открывает глаз.

========== Глава 59. Бегство ==========

Эмма стонет, открывая губы для поцелуя и впуская язык пирата в свой рот. Он пахнет гелем для душа с запахом леса и – как обычно – морем и ромом. Он сегодня настойчив как никогда, и она сладко стонет, подставляя шею под град его поцелуев, и податливо выгибается, когда его руки становятся более настойчивыми и гуляют по спине, обнимая ягодицы.

Эмма больше всего на свете хочет все забыть – Тьму, которую приняла, чтобы спасти дорогих людей и весь город, страшную разлуку после смерти Киллиана и этот ужасный поход в дьявольское царство, который каждую ночь приходит к ней в кошмарах. Ее любимый, ее мужественный, ее сильный, ее прекрасный пират рядом, ласкает ее, любит, не боясь откровенно демонстрировать свои чувства, как было в самом начале их большого пути. Он рядом, а не в ужасном логове Дьявола, не переживает пыток, а наслаждается их любовью, призывая и ее присоединиться, насладиться сладостными чувствами. И она так хочет, столь жаждет этого, но…

- Погоди! – шепчет в открытый для очередного жадного поцелуя рот.

- Что, Свон? – сладострастно, растерянно и нежно одновременно стонет он в ее ухо, целуя мочку, и бурчит нечто нечленораздельное себе под нос, когда она слегка отодвигается, показывая, что не намерена продолжать.

- Что, любимая? – он очаровательно растерян и удивительно раним сейчас, редко когда еще его можно таким увидеть. – Что случилось, м? Я что-то сделал не так?

- Нет, - качает головой она, беря его за руку. – Нет, все хорошо. Но нам нужно поговорить.

На его лице написаны вселенские муки и страдания, но она умоляюще смотрит на него, жарко убеждая:

- Киллиан, пожалуйста!

- Говори – немного успокоившись, но все так же ласково поглаживая ее по руке, соглашается он. Эмма улыбается, показывая, как она невероятно благодарна ему за это. Возможно, это странно, что в такую особенную минуту ей хочется снова решать проблемы, но иначе она не может, не умеет. Эмма Свон – в первую очередь Спаситель.

- Скажи, что ты думаешь насчет убийства Белль? Ты веришь, что Круэлла действительно ее убила?

На лице Киллиана изумление от того, какую она тему для разговора выбрала, мгновенно сменяется задумчивостью, потом сомнением. Подумав немного, он отвечает:

- Нет, но я думаю, заказчик убийства она. Мы знаем, что Круэлла не может убивать самолично, но ей ничего не мешало попросить кого-то об услуге.