Она обнаружила, что чемодан ее собран. Надо же, даже в припадке ярости она не забыла собрать свои вещи. Круэлла усмехнулась. Эгоизм и любовь к себе одержали верх, или просто приступ случился уже после того, как последняя вещь, принадлежащая ей, была отправлена в чемодан? Хотя, впрочем, не все ли равно? Какая разница?

Надо было уходить. Она обнаружила, что замерзла. Накидывает на себя шубку, висящую на спинке полуразваленного кресла. Когда встала, чувствует сильнейшее головокружение. Как человек, который не ел несколько дней.

Отвратительно. Круэлле приходится держаться за стены руками, передвигаясь, по-другому она просто не в состоянии. Чертов Голд, во что он ее превратил?

На улице становится легче. Не так хочется вопить до разрыва легких, и, хоть та же злость гложет душу, хотя бы можно дышать. Она уже дошла до машины и открыла дверь, но шальная мысль остановила ее. Обернувшись, словно желая попрощаться с этим домом, Круэлла почти по-маньячески улыбается. А затем выливает на дом канистру бензина, что, конечно же, была у нее, как у любого заправского водителя, и, чиркнув спичкой, бросает ее в сторону домика.

И уезжает, взвизгнув тормозами, и заливаясь счастливым хохотом.

Румпель сидит за столом в гостиной и совершенно равнодушным взглядом смотрит на стол. Такие приступы равнодушия редко случаются с ним, впрочем, равнодушие деланное. Он напряженно думает. О чем? А о чем еще может думать человек, связавшийся с Круэллой Де Виль? О том, что никогда не сможет вернуть ее больше. О том, что теперь, что бы он не делал, она все будет делать ему назло, как делала это долгие годы до начала их короткого романа. О том, что он снова потерял ее и опять по своей глупости.

Но еще сильнее его заботит то, какие проблемы всему городу обещает их расставание. Она, оказывается, снова может убивать. Круэлла Де Виль – законченная психопатка, убивает она не из самозащиты, а исключительно из удовольствия. Он слишком хорошо ее знает, он понимает, что теперь ее не остановить. Но, конечно же, масштабы катастрофы его не пугают. Пусть с этим городом произойдет, что угодно, пусть он взорвется, взлетит в воздух, умрет от ядовитого запаха цветов – ему плевать.

У него лишь две проблемы. Одну из них он обязательно решит позже, когда убедиться, что для этого все готово – отправит Белль к отцу, заткнет рот Мо деньгами, обеспечит своему ребенку и его матери спокойное будущее. И вовсе не потому, что не сможет больше жить с Белль, конечно нет. У него нет шансов вернуть Круэллу, Белль готова его простить, потому что в ее сердце милосердия хватит на миллион человек, и он бы постарался, он бы жил ради своего наследника, чтобы не потерять его так же, как потерял Бея. Но Румпель знает, что Круэлла ни за что не оставит Белль в покое. Конечно, в его душе теплится надежда, что Де Виль предпочтет уехать в Нью-Йорк, чтобы не причинять им вдвоем еще больше боли, но это слабая надежда, очень слабая. Круэлла хотела убивать, теперь, когда у нее, наконец, была такая возможность, но нести ответственность за свои действия вряд ли входит в ее планы. К тому же, в мире без магии куда тяжелее выжить, не имея достаточных материальных средств, а у Круэллы только то и было, что арестованное имущество. Значит, даже если она очень захочет, уйти ей некуда.

Румпель прекрасно понимал – она сдерживалась, потому что он был рядом и вовсе не от того, что короткое счастье ослабило ее кровожадность, нет, конечно. Она старалась не делать ничего из того, что желало ее черное сердце исключительно из опаски навредить ему. Если он спросит ее об этом сейчас, очевидно, она рассмеется ему в лицо и все будет отрицать, но они оба знают правду. И она заключается в том, что единственным сдерживающим фактором для законченной мерзавки и психопатки, коей является Де Виль, был он, Румпель. Его нет – и ограничений нет, так что, он был уверен, что теперь она утопит город в крови и ничто ее не остановит. Убийство парня его в этом окончательно убедило.

И сейчас он ломал себе голову, но вовсе не над тем, как остановить Круэллу. Нет, его интересовала куда более сложная, более важная и без сомнения, более серьезная проблема, та же, что всегда терзала ее мать: как ее защитить? Ему нужно было защитить не только Белль и своего ребенка, это было возможным, хоть и трудно решаемым. Ему нужно было защитить Круэллу Де Виль, опаснейшую преступницу, кровавую убийцу, чокнутую без тормозов и ограничений и почти без болевых точек, на которые можно было бы надавить. Когда-то такой точкой была мать, но она давно уже мертва. И боязнь собак тоже лишь детский, забытый страх, к тому же, кинофобия раньше никогда ее не сдерживала и совсем не помешала отправить на тот свет трех своих папаш.

Парнишка, которого прирезала Круэлла, к ее счастью, оказался просто приезжим, провел тут вряд ли больше полутора суток. Конечно, стоило бы еще разобраться, как ему удалось пересечь городскую черту, но самое главное – пока Круэлле повезло и его просто никто бы не хватился. Однако, Румпель слишком хорошо понимал, что это только начало.

Увы, но его опасения подтвердились, когда испуганная Белль появилась в гостиной, где он провел уже столько времени, тупо пялясь на пустые тарелки:

- Румпель, Девид хочет тебя допросить, твой дом в лесу сгорел.

Он лишь поднимает на нее взгляд, полный обреченности и боли. Конечно, он уже знает, кто устроил поджог.

- Пусть войдет.

Решение приходит почти сразу: он скажет, что сам его подпалил, благо, ездил туда несколько часов назад, чтобы забрать свои вещи, да так и не отважился на это.

У него получится убедить Девида, если понадобится, он не погнушается интриг и шантажа.

Он навсегда потерял Круэллу, это совершенно ясно. Но, во всяком случае, защитить ее он все еще способен.

========== Глава 51. Истинное лицо ==========

Круэлла с трудом открыла глаза и, постанывая, поднялась на постели. Черт возьми, кровати у этой старухи настолько жуткие, что проще в следующий раз спать прямо в машине. Она, Круэлла Де Виль, живет в дешевом отеле, спит в отвратительной постели, как проходимка. Элитный бомж. Докатилась.

С тех пор, как приехала в этот город, она не просто терпит злоключения, нет. Она теряет свое истинное лицо.

Она не смогла бы сказать точно, болит ли у нее голова с похмелья, или от пережитых волнений, или потому, что она совершенно не выспалась сегодня, как впрочем, и несколько прошедших недель с тех пор, как они с Румпелем, расстались.

Укутавшись в халат, она прошла на кухню. Горло пекло от желания поскорее наглотаться алкоголем, но здравый смысл, который иногда все же просачивался в ее затуманенную Тьмой голову, подсказывал ей, что нужно для начала выпить кофе, не то она рискует попросту не дожить до завтрашнего дня.

Ноги тоже болели, как будто она их сломала. Интересно, чем она вообще была занята последнюю неделю? Пустой мини-бар в ее номере говорил о том, что она пила. Всю неделю. Или больше, кто его знает, сколько дней уже прошло?

Кофе получился отвратным. Нужно быть честной - она никогда не умела его варить. Она вообще ничего не умеет, что связано с хозяйством. Один глоток за другим, но легче Де Виль не становится. Голова все так же гудит, кости ломит так, словно бы их молотком разбить пытались. Ужасное состояние, просто отвратительное.