Внутри меня всё просто кипит от ярости. Не контролируя себя, я просто ударяю Кэсси по лицу и убегаю. Забегаю в пустой класс, где не будет занятий в ближайшее время, и съёживаюсь на окне.

Слёзы душат меня и я с трудом их сдерживаю. Ну как, как объяснить им всё это? Как до них донести? И что же делать? Что же мне уже делать?!

Всё не так, как думает Кэсси. Я хочу, чтобы меня поняли, хочу, чтобы меня выслушали. Хочу, чтобы кто-то наконец понял в чём моя проблема, что погружает меня в пучины отчаяния. Хочу, чтобы кто-то помог мне выкарабкаться. Но никого рядом нет….

Я уже по двести раз объясняла всё Кэсси, но она ничего не могла понять. Ну как я могу что-то объяснить, если заранее знаю, что это бесполезно?

Я начинаю рыдать, кричать, трясти кулаками. Я хочу, чтобы кто-то был рядом со мной. Хочу, чтобы кто-то меня понял, кто-то выслушал, помог… но никто не может.

Разве что Грешник Айон.

Это взрывается в сердце новой болью, душа горит в адском пламени. Мне он нужен, нужен, как воздух! Я не могу без него! Мне он нужен сейчас! Мне нужен тот, кто как и я, смотрел в лицо мира! Кто тоже знает всю эту боль, кто тоже видит эти кошмарные цепи!

Новый виток агонии. Сердце рвётся на части, я зову Айона в полузабытье, кричу… он мне необходим! Только он может мне помочь! Только он!

Но его нет рядом и не будет. Все другие думают, что он умер… ведь если бы он был жив, он бы давно проявил себя!

Я задыхаюсь. Мне он нужен, необходим, я не могу без него! И от этой безысходности, от этой необходимости становится ещё хуже! Появляется ужасное желание бросится к кому-то и рассказать всё, сказать, что я не могу встретить того, в ком так остро нуждаюсь….

Но кому, кому я могу рассказать, что нуждаюсь в Грешнике Айоне? То, чего я недавно так боялась, теперь так желанно и необходима.

Боль взрывает сердце на части и я не могу так больше….

Я хочу умереть… я хочу умереть….

====== Глава 18 ======

Эта связь… крепкая, нерушимая, больная. Её просто нельзя разорвать, просто нельзя забыть. Она – часть моей души, и без неё я просто не смогла бы существовать.

Я не влюбилась в Грешника Айона, не поклонялась ему, не сделала его своим идеалом. Нет, это было нечто большее. Словно он стал частью моей души. Его мысли были моими мыслями, его идеи – моими идеями, его Мечта – моей Мечтой. Так было с тех пор, как я заглянула в глаза орла, хоть сама я даже не подозревала этого. Я такая же, как Айон, это было так, и хоть я пыталась забыть об этом, хоть пыталась убежать, в конце концов, повернулась лицом к правде.

Я узнавала свои мысли в дневнике дедушки. Я узнавала свои мысли по тем редким воспоминаниям Хроно об Айоне. Сомнений нет. Я никогда не была склонна видеть отражение своих идей в первом встречном, скорее даже наоборот, я всегда видела малейшие недостатки, малейшую разницу взглядов, и никогда бы не приняла революционера, желающего лишь поставить новое правительство, за борца против всей Системы, против всех цепей, что сковывали мир. И уж точно я никак не ожидала увидеть свои идеи у Грешника Айона… но это было так, без сомнений. Эти слова не скажешь, чтобы просто обмануть… эти слова не скажешь, если ничего не знаешь об оковах Системы. Эти слова лучше других выражают мои мысли и вызывают такие знакомые мне ощущения. Значит, никаких сомнений нет. Я – соратница Грешника Айона.

Но чем больше я чувствовала свою связь с Айоном, тем сильнее была боль в моём сердце. Эта связь была необходимой, эта связь дарила наслаждение, какое я не знала раньше, но вместе с тем и ужасную, адскую боль….

И я знала, почему так было. Потому что моя связь с Айоном ещё больше делала меня чужой, ещё больше отдаляла меня от остального мира. Особенно от семьи.

Всё больше и больше у меня появлялось тайн от других людей. А что может быть ужаснее, чем знать то, о чём не можешь поговорить… не с кем. Вообще, я уже привыкла многое держать в себе и не понимала тех, кому обязательно нужно кому-нибудь всё рассказать. Но… дело было не в том, что я не могла ни с кем поговорить об Айоне и о Мечте. Дело было в том, что это были не просто тайны. Это были тайны, сжигающие меня изнутри, пожирающие мою душу. Эти тайны заставляли меня плакать по ночам, метаться, как животное, запертое в клетке, биться головой о надвигающиеся стены. Эти тайны сводили меня с ума, причиняли жуткую боль, порождали сумасшедший кошмар и мои родные не могли этого не заметить.

Но что я могла ответить на вопрос «что случилось»? Что дело в том, что меня контролирует Система, что я устала жить под её властью? Что я чувствую мерзость мира и глупость людей? Что единственный, кто может понять меня – это Грешник Айон, но он скорее всего мёртв, и уже ничего не может сделать?

Разве бы родные поняли меня? Разве смогла бы я объяснить им всё? Разве может хоть один человек понять такое… то, что причиняло мне боль и всё же, делало меня собой?

Душа горела в адском пламени, но мучительнее всего было то, что я не могла даже никому сказать: «мне больно, я страдаю». Я завидовала всем другим людям, что переживали другую боль.

Не любит любимый человек, умерли родители, ненавидят в школе, пережил катастрофу, потерял ребёнка, стал инвалидом, болен смертельной болезнью и скоро умрёт… я хотела быть одной из них! Какая угодно боль, пусть даже та, что считается самой страшной в мире, но они могут рассказать об этом другим! В любой момент могут найти человека, который захочет их выслушать, такого, как моя подруга Кэсси, и поделится своей болью! Даже если ситуация безнадёжна, ты хотя бы можешь кому-то сказать, что ситуация безнадёжна! А я не могла себе это позволить… боль поглощала меня, съедала изнутри и я никому не могла сказать об этом! Как бы не хотели другие мне помочь, они всё равно не могли….

Я знаю, с кем бы могла поговорить. Я знаю, кто бы мог мне помочь. Это был Грешник Айон.

Но это было ужаснее всего… я не знала, жив ли он вообще….

Он наверняка умер… по рассказам Хроно выходило, что в Пандемониуме во время их битвы с Айоном произошёл взрыв и Хроно очнулся уже на Земле, в ужасном состоянии и ему понадобилось восемь лет на восстановление… Хроно считал, что тем взрывом Айона, скорее всего, убило, но я думала, что если Хроно остался жив, почему бы не мог выжить Айон? Но….

Наверное, все они были правы… будь бы Айон жив, мы бы давно уже знали об этом… всё было бы иначе… но всё оставалось по-прежнему….

Жизнь была всё той же – скучной, серой, скованной железными цепями. Люди продолжали жить в суете, Система продолжала пожирать их души. И никто не замечал этого… никто, кроме меня….

Чем дальше, тем больше моя жизнь становилась мне невыносимей, ненавистней. Всё сильнее мне хотелось умереть…

И, наверное, я единственная из всех, кто знал что-то о Грешнике Айоне, жаждала, чтобы он был жив. Жаждала его возвращения… и уничтожения Системы.

Люди… как же я их ненавижу… как же я их люблю….

Все, кто окружает меня, прощают мне всё. Моя подруга Кэсси терпит моё поведение, каким бы ужасным оно ни было по отношению к ней. Она простила то, что я её ударила, как будто я просто случайно толкнула её. Она принимает меня как лучшую подругу, чтобы я ни делала. Как бы ужасно по отношению к ней я себя не вела, она мне прощает всё. Но не способна поддержать меня, не способна понять и помочь. Раньше могла… теперь нет.

Отец. Он всегда хотел видеть во мне продолжательницу своего дела, хотел, чтобы я вела борьбу с демонами. Но однажды я сказала ему, что хочу стать актрисой. И он принял это. И даже нашёл человека, который может мне помочь с этим, он его друг. Этот друг пишет пьесы… но все они так или иначе, связаны с идеями Добра и Зла, с идеями борьбы с демонами, с идеями моего отца. Он хочет, чтобы я так или иначе несла его идеи, всё равно каким образом, будучи хоть экзорцисткой, хоть актрисой… он задаёт мне широкие рамки. Но даже в них мне тесно… я люблю театр, мне нравится играть на сцене. Но я готова забыть об этом… ради Мечты.