- Так… легче? – робко спросила девочка, глядя с какой-то жалостью на Грешника.

Айон же окинул ребёнка недоумённым взглядом. Чтобы за ним в этой тюрьме ухаживали? Он сощурил глаза, внимательно вглядываясь в измученное, худое лицо девочки.

- Кто ты? – спросил её Грешник. – И что ты здесь делаешь?

На лице девочки появилась слабая, вымученная улыбка, нисколько не отразившаяся в её печальных, полных боли глазах.

- Рабыня я здесь, – тихо проговорила девочка, прикладывая тряпочку к другой ране Айона. – Но теперь мне позволили помогать заключённым. Правда, разрешают делать это только после их пыток…. Но я рада, что удалось упросить их хотя бы на это. Что я хоть как-то могу облегчить их страдания….

Айон слегка усмехнулся, полуприкрыв глаза. Что ж, стоило ожидать чего-то подобного….

- Как ты здесь оказалась? – вновь спросил он девочку.

- Я родилась здесь, – просто ответила она, продолжая обрабатывать тяжёлые раны Грешника.

Айон обвёл несколько заинтересованным взглядом худую и слабую фигурку ребёнка.

- Твоя мать была одной из заключённых? – спросил Грешник. Это предположение показалось ему самым вероятным, но девочка покачала головой.

- Не совсем так, – ответила она с какой-то светлой обречённостью христианской мученицы. – Моя семья жила здесь до того, как тут построили тюрьму… но когда её построили, их всех заперли в ней….

- Вот оно как, – Айон фыркнул про себя. Что ж ещё ожидать от этих людей, вечно навязывающих другим свои правила? – Вас неволили ни за что….

Девочка судорожно сжала тряпочку с лекарством.

- Это случилось потому… – проговорила девочка в каком-то странном, лихорадочном порыве. – Потому что все они хотели жить иначе, чем весь мир….

А вот уже весьма интересно….

- Иначе? – переспросил демон, глядя на девочку с некоторым оживлением.

Она же улыбнулась и перевела на Айона большие, влажные, тёмно-зелёные глаза.

- Ведь ты же Айон, верно? – проговорила она с каким-то трепетом. – Знаешь, что произошло, когда ты уничтожил Пандемониум?

Хм? Так значит, он весьма знаменит? И его восстание, всё же, не прошло бесследно?

- Верно, – ответил Грешник весьма спокойно. – И что же?

Девочка опустила глаза, не сводя взгляд с грязного пола, окрашенного алой кровью демона.

- В тот день… апостолы направили все свои силы, чтобы уничтожить Пандемониум, а затем поднять его рассыпавшиеся легионы с Земли, – проговорила девочка глубоким голосом. – В тот день они потеряли свою силу… но сила не может исчезнуть совсем. Она перешла к нескольким людям, но стала гораздо более совершенной. Вместе со своей силой, они получили и знания, знания из самой сути астрального потока. Астральное кольцо, сияющее теперь на небе, избрало тогда этих людей, дав им свою суть. Эти люди пожелали другой жизни. Свободной жизни… вне правил, вне приказов, вне суеты… вне Системы, – девочка закончила говорить и посмотрела на Айона со слегка смущённой улыбкой.

Демон шумно вздохнул. Глаза нехорошо сверкнули. Сознание внезапно пронизала ясность, в нём появилась чёткая цель. Если эта девочка права, дорога открыта. Нужно лишь вырваться из клетки.

- И ты одна из тех, кто получил эти знания? – спросил демон с чуть лукавой улыбкой.

Девочка слабо кивнула.

- Да. Мне эти знания передались от моей семьи, – тихо проговорила она. – Они скрылись от всего мира, и пришли на это место, чтобы жить свободно. Не уничтожая Систему, они просто жили вне её… но она сама уничтожила их. Пришли люди, сожгли дом моей семьи и всех их сделали рабами… рабами этой тюрьмы… у них были крылья, но их сожгли и вместе с ними они лишились своих способностей… я тоже родилась с крыльями, но мне их сожгли сразу после рождения, – девочка грустно опустила голову, улыбаясь печальной, обречённой улыбкой.

Айон отвёл взгляд в сторону. Но он не видел перед собой ничего из того, что его окружало. Ни стен камер, ни цепей. Взгляд демона был безмятежно спокоен, но в тоже время холоден и бесчувствен.

- Все, кто сопротивляется, пытается вырваться страдают от нападок Системы, – произнёс Грешник гордым голосом. – Она будет до последнего издеваться, пока не покорит. Она не сдастся. Но не сдамся и я. Пока будет биться моё сердце, я не склонюсь.

Эти слова предали ещё больше сил и без того сильной и гордой душе демона. Напитали свободой, пропитали непокорностью, способностью противостоять.

Но совсем иначе подействовали они на маленькую девочку. Она вся сжалась, съёжилась, словно желая спрятаться во тьме.

- Мы… – проговорила она робко. – Ни я, ни другие… больше не будем делать ничего, чтобы вырваться из Системы…

Ядовитое разочарование пронзило Айона. Впрочем, судя по поведению этой девочки, роль рабыни вполне ей подходит.

- Ваше дело, – высокомерно проговорил демон, смерив девочку презрительным взглядом. – Прозябайте и дальше в этих стенах, пока ваши жизни не подойдут к концу. Живите, нет существуйте в клетке, как крысы, если таково ваше решение.

Девочка ещё больше съёжилась от жестоких слов Грешника. Но она покорно промолчала, стерпев боль, что они ей причинили. Лишь робко поднесла тряпочку к одной из ран Айона…

Но тот отодвинулся, не позволив прикоснуться к себе. Рабыня Системы… её подачек он не потерпит.

Девочка не то вздохнула, не то всхлипнула, взглянув на демона отчаянным, полным боли взглядом.

- Я просто не хочу никому причинять боль, – проговорила она со слезами в голосе. – Если я стану сражаться с Системой, я не смогу избежать этого.

Айон насмешливо глянул на девочку. Что ж, он ожидал подобной отговорки. Вечно они так… что его брат Хроно, что вот эта девчонка… предают свои Мечты во имя «блага других». Какая же глупость! Какой толк от подобной высокой морали? Неужели, они не понимают, что какой бы они не совершили поступок, он всё равно причинит кому-то боль? Как тогда, когда Хроно выбрал эту святую Магдалену… он ведь предал его, Айона, изрядно спутав ему все карты… в таких случаях просто нет правильного выхода.

Да и существуют ли вообще правильные поступки? В основе всего лежит эгоизм. Даже самые благородные, великие подвиги совершались лишь для удовлетворения собственного тщеславия, лишь из желания получить признания в глазах других. Все эти великие герои считали, что поступают правильно и все их за это полюбят. Цель любых высоких подвигов – лишь заслужить признание общества, любовь других, сознание того, что поступаешь, как тебе велели и если тебя даже не полюбили сейчас, полюбят со временем. Причём, кто угодно, вплоть до абстрактного бога.

Всё равно всех не сделаешь счастливыми. Многие скажут, что в первую очередь нужно сделать счастливыми «тех, кого любишь», но разве это не есть самый прелестный, самый замечательный эгоизм? Заботишься в первую очередь о тех, кто тебе нужен, то есть удовлетворяешь свои собственные потребности. Нечто подобное всегда делал и он сам. Заботясь лишь о тех, кто способен привести его к Мечте. Иные привязанности стали бы лишь преградой на его пути, помешав достижению цели, ради которой он жил.

Мысли о других лишь мешают на пути, заставляют испытывать чувства вины, сомневаться, сдаваться… все слова о «благородстве и самопожертвовании, о всеобщей любви» – лишь ещё один способ управлять. Ведь что может быть легче управлять теми, кто жертвует своими желаниями? Невозможно «заботится о ближних», не лишая при этом чего-то себя. Значит, предавая свои желания и мечты в угоду обществу, «благородству и великому самопожертвованию»…

Как глупо тратить свою жизнь на благородство, целью которого является лишь желание заслужить всеобщую любовь! Ведь только ради этого люди тратят столько сил на так называемые добрые дела! Желание получать похвалу, сознание собственной «святости», чистой души… сознание, что ты такой замечательный в глазах других – вот единственная причина самопожертвования и благородных, добрых поступков. Люди совершают поступки ради других лишь за тем, чтобы те полюбили их, даже если сами этого не осознают. Желая заслужить эту глупую любовь люди жертвуют собственными мечтами… ведь разве можно помочь другим, не отказавшись при этом от чего-то своего?