А Гриффиндор будет лучшим в этом году. Мы будем непобедимы, а в конце сезона я подпишу симпатичный, толстенький контракт, который предложит мне симпатичный, толстенький кошелек. И тогда я собираюсь приобрести себе все то, что мои родители никогда мне не позволяли. Я собираюсь переехать в крутую квартирку где-нибудь в центре Лондона, хотя, это будет зависеть от того, с кем я подпишу контракт. В любом случае, это будет очень клевое местечко, и я никогда не позволю никому из моей семьи меня там навещать, кроме разве что Фреда и Тедди с Виктуар, но не их ребенку, ненавижу детей. И буду я играть лет пятнадцать, а потом закончу в возрасте 34-х и проведу свои золотые годы, веселясь и путаясь с моделями и вейлами.

Вот так вот, мам. А ты говоришь, у меня нет амбиций…

— Зачем ты вообще разрешаешь первогодкам пробоваться? — спросил Ал, изучая вторую страницу списка. Он раздражен, потому что он не мог попасть в команду до второго курса, поэтому считает, что все должны страдать, как и он.

— Потому что там может оказаться талант, — просто ответил я, и это правда. Я никого и нигде не дискриминирую. Равные возможности. Возраст, пол, раса, религия, прическа, прыщавость… Мы приветствуем здесь всех. Если вы хороший игрок в квиддич, вот так.

Ал не ответил, лишь продолжил читать:

— Это будет длиться вечность, — наконец пробормотал он.

— Слушай, — сказал я, отбросив попытки сконцентрироваться, — это будет того стоить, верно? И я делаю это и для тебя тоже, понимаешь? Когда скауты будут приходить смотреть на меня в течение сезона, они, само собой, увидят и тебя. Так что ты попадешь им в головы, и, когда придет твое время заканчивать школу, они все навалятся на тебя с предложениями контракта, дабы урвать свой кусок от грядущего Великого Шоу «Поттер против Поттера».

— Откуда тебе знать, что мы не окажемся в одной команде? — спросил он, поправляя очки на носу.

— Оттуда, — просто ответил я, — что ты в жизни не согласишься добровольно проводить со мной столько времени, когда у тебя есть возможность этого не делать, так что такой контракт ты на хрен не подпишешь.

Он пожал плечами, но я знаю, что прав. Ал ждет не дождется, когда же я уйду, и я это знаю. Я нисколько не оскорблен, потому что тоже не могу дождаться убраться от него подальше. Не только от него, конечно, но и от Лили, мамы, папы и всех, кто еще вдруг решит жить в нашем доме. Они меня достали, а я достал их. Так что всем будет только легче.

В нашей семье задохнуться можно, и все это знают.

***

Наконец (внезапно) пришла суббота, и вот я на поле с несколькими стопками бумаг и запасом перьев и чернил. Если бы я приходил на уроки таким готовым, я был бы лучшим учеником. Но, само собой, у нас всех есть свои приоритеты, и я должен думать о том, что действительно важно. Нет смысла тратить чернила и пергаменты на конспекты, верно?

Тут куча народу. У нас, конечно, полно записавшихся, но трибуны полностью заполнились, потому что некоторые пришли поболеть за своих приятелей. А некоторые просто полюбопытствовать — я заметил всю команду Слизерина в полном составе наверху. Пидоры. Я собрал бумаги и назначил своего приятеля Брэмптона помогать мне с организацией. Брэмптон нормальный пацан, и у него, к счастью, нет особого желания быть звездой квиддича, так что он будет помогать мне беспристрастно.

Я собрал всех пробующихся вокруг себя, и они тут же здесь столпились. Ух ты, их действительно много. И все нынешние члены команды стояли здесь все вместе, и я знаю, что многие из них разозлены тем, что я заставил их прийти. Но честно есть честно, верно? Я очень честный.

— Ладно, — громко сказал я, повышая свой голос так, чтобы все могли слышать. Все тут же притихли и прислушались ко мне, и я насладился моментом. — Вот как это будет. Я поделю вас на команды, так что никаких подвываний о том, кто вы и где вы, хорошо? Команды играют друг с другом, я делаю пометки. Когда я объявляю, что игра закончена, все тут же спускаются вниз, и я сообщаю, есть ли у вас шанс или вы дерьмо. И если я говорю, что вы дерьмо, вы тут же проваливайте к черту с моего поля и больше меня не беспокойте, ясно? — все забормотали, что поняли, и я решительно кивнул. Я отправил в небо четырнадцать игроков, включая моего нынешнего Охотника и нынешнего Вратаря.

Это продолжалось часами. Некоторые действительно были хороши, не понимаю, почему они не приходили на просмотр раньше. Многих я отослал с поля, некоторых через минуту-другую в воздухе. Обычно они ворчали и убирались, но один с четвертого курса, по имени Дермот, взбесился и обозвал меня диктатором и, зацените это, выпендрежником. Ха. Я велел ему проваливать к чертям, пока я сам не заставил его провалиться к чертям… Так что да, в итоге он провалился к чертям.

Когда я отправил в воздух последнюю партию, я был доволен как слон. Я увидел действительно отличные таланты, и в моей голове уже сформировался состав, когда они начали испытания. Это было нечестно, конечно, что я едва за ними следил, а думал о своем, ну и плевать. Я следил за ними одним глазом, пока мы с Брэмптоном собирали бумаги. Там был один Охотник, который выглядел прилично, а еще была одна маленькая девочка, игравшая на позиции Ловца, звали ее, дайте-ка проверить списки, Челси Уитакер. Она летала так хорошо, что казалось, была рождена на метле. Она первокурсница, и не помню, чтобы я видел ее раньше. Я отвлекся ненадолго, но тут услышал «ух» с трибун, и понял, что малышка действительно поймала снитч — что-то, чего еще никто не смог сегодня сделать в тот короткий промежуток времени, что я им давал.

Так, дело становится очень интересным.

Я велел им спускаться, отослал всех, кроме Челси и Охотника, сказал им присоединиться к остальным, которых я отобрал, у подножия трибун, повернулся к Брэмптону и спросил:

— Ну и что там у нас?

Я взглянул на список тех, кто еще в игре, который он для меня составил, и обнаружил, что у нас шесть возможно-Вратарей, девять возможно-Охотников, пять возможно-Загонщиков, и… Два возможно-Ловца. Не знаю, может, у меня это получилось подсознательно специально, а может, и нет. Или просто все остальные желающие быть Ловцами были дерьмом. Но пока Челси не поймала свой снитч, я даже не думал ни о ком, кроме Ала. Ал — потрясающий Ловец, понимаете? У него это от нашего отца. У меня гены Охотника, а Ал унаследовал свои способности от отца. Этот маленький кусок говна кошмарен во всем остальном в своей жизни, но он охренительно хороший игрок в квиддич. Во время этого просмотра я даже не думал, что мы увидим хоть одного хорошего Ловца, кроме Ала, просто потому, что он настолько хорош. Но, черт возьми, Челси Уитакер…

Я обернулся ко всем тем, кого еще не вышвырнули, и объявил, что теперь они будут каждый сам за себя.

— Если я кого называю, сразу спускайтесь и не тратьте чужое время. Когда в воздухе останется шесть человек, тем — мои поздравления.

— Но в квиддичной команде семь человек, — влез Марк Энджелс.

— Спасибо, гений, — злобно ответил я. — Я седьмой, ты, придурок. А теперь пошел на хер с поля.

Ух ты. Это было круто.

Марк сначала выглядел взбешенным, но он всего лишь расстрелял меня взглядом и свалил с поля. Все остальные выглядели напуганными или злыми, разве что Тару Миллер моя решительность, похоже, завела. Я подмигнул ей.

Теперь пять возможно-Вратарей, девять возможно-Охотников, пять возможно-Загонщиков, и два возможно-Ловца были готовы взлететь. Я постарался не смотреть на моего брата, потому что не хотел, чтобы он смотрел на меня, будто я нарушаю наш семейный кодекс тем, что даже предположить посмел, что кто—то займет его место. Я уверен, он надерет ей задницу, но на это хотя бы будет забавно посмотреть.

— И… пошли!

Все двадцать один поднялись в небо, и Брэмптон выпустил мячи, отправив их парить спустя секунду. Мы смотрели снизу, и я отмечал малейшие детали способностей каждого. Один Загонщик летает лучше, чем остальные, но его отклонения так себе.

— Миффин!