– Почему церемония состоялась сегодня? Праздник еще через три недели.

Наставник покачал головой.

– Сегодня ты стала верховной жрицей богини Луны. Послушай меня, девочка, и постарайся принять то, что я сейчас скажу. Твой отец – сильный и смелый мужчина, он глава государства. Он владеет искусством подчинения людей, но не все знает о священных местных обрядах.

Наставник глотнул побольше воздуха, словно ему нужны были силы, чтобы закончить свою речь.

– Позиции верховных жрецов были столь сильны в этом государстве, которое он завоевал, что ему ничего не оставалось, как назначить верховными жрецами своих кровных родственников. И ты знаешь, почему.

Пуаби кивнула. Да, она хорошо знала законы крови. И знала, что убийство кровного родственника – самое тяжкое преступление, которое боги жестоко карают до седьмого колена, проклиная эту кровь. Наставник смотрел ей прямо в глаза.

– Саргон, твой отец, всегда был уважителен к богам и поначалу намеревался отдать тебя в жрицы богу Нанне в Ур, но чей-то недобрый совет сослужил тебе и твоему отцу плохую службу. И он решил сделать тебя верховной жрицей богини Иннанны в Уруке.

Пуаби прислонилась к стене, почуяв недоброе в словах Наставника.

– И что плохого в этом решении?

Брови Наставника сдвинулись в тонкую грозную линию.

– Ты спрашиваешь, что плохого в этом? Тогда ответь мне, что плохого может быть в кровосмешении!

Пуаби плотнее вжалась в стену, не веря своим ушам. Наставник подошел к ней и положил свою старческую высохшую ладонь на ее голову.

– Саргон не знал всех тонкостей древних ритуалов этой земли, а недобрые люди указали ему путь позора. Поговаривают, что это дело рук сторонников Загесси, которого твой отец казнил столь неподобающим образом.

Пуаби закрыла глаза – так ей было легче слушать, что говорит Наставник.

– Через три луны должен состояться Ритуал. Богиня Луны и верховный жрец должны сочетаться ритуальным браком, а ребенок, рожденный от этого брака, будет признан законным наследником правителя.

Сердце Пуаби на мгновенье остановилось. Она попыталась закричать, но Наставник с силой, неожиданной для старого человека, зажал ей рот.

– Тихо! Ни к чему, чтобы кто-нибудь из слуг услышал, что богиня кричит, как простая кухарка!

Дав девушке немного прийти в себя, жрец убрал руку и строго сказал:

– Теперь молчи и слушай! Ни тебе, ни твоему отцу этот позор ни к чему. Поэтому через две луны ты умрешь!

Пуаби тихо сползла по стене на землю, которой уже коснулись первые тени сумрака.

– Так вот почему ты так торопился открыть мне глаза!

– Я хотел, чтобы ты хоть немного увидела солнце перед тем, как уйти в вечный мрак.

Пуаби оставалась безразличной к его словам. Она еще не свыклась с мыслью о смерти.

– Уйди! Оставь меня одну!

Наставник покачал головой.

– Я не могу оставить тебя без присмотра ни на минуту, чтобы ты не наделала глупостей, девочка. Все должно быть так, как задумал твой отец. Лишь в этом случае ты будешь спасена.

– Спасена? Ты смеешься надо мной, старик?

– Ради имени и чести своей семьи ты должна умереть. Богиню Луны укусит священная кобра, а верховный жрец устроит пышные похороны. Твоя могила будет самой роскошной и просторной, это будет дворец под землей. Ты уйдешь из этого мира в роскошных нарядах в сопровождении молодых жриц. Твои самые любимые кушанья будут с тобой. Твоя золотая арфа будет с тобой. Чего же ты еще можешь пожелать?

Пуаби взглянула на него с сожалением.

– Ты стар и прожил долгую жизнь. Поэтому Смерть кажется тебе красивой женщиной, которая примет твое тело в свои объятия. Я молода, и Смерть для меня – отвратительная старуха. Она меня пугает.

Наставник пристально посмотрел на нее и спросил:

– Ты хочешь жить?

Пуаби молча кивнула.

– Но это будет совсем не та жизнь, к которой ты привыкла. Ты была рождена в роскоши, тебе прислуживали самые знатные девушки Шумера. Кто ты будешь, если богиня в тебе умрет? Подумай, девочка, нужна ли тебе такая жизнь. Жизнь безымянной рабыни, у которой нет ни отца, ни матери, и даже имени у нее нет.

Пуаби улыбнулась.

– Есть! Имя есть!

Наставник изумился.

– Откуда ты знаешь?

– Я видела свое новое имя во сне.

– И как же будут звать мою маленькую госпожу после смерти?

– Морада!

Наставник поклонился и ушел, оставив Пуаби одну вопреки своему обещанию. Девушка стояла, улыбаясь чему-то неизвестному, согреваясь у каменной стены, впитавшей солнце прекрасного дня и теперь отдававшей свое тепло маленькому хрупкому телу.

Было уже около полуночи, когда огромный внедорожник нехотя вскарабкался на холм и уперся в ограждение из длинных жердей, временно служившее забором. Не выключая фары, Данил вылез из машины и принялся убирать жерди, чтобы машина могла проехать на пустырь возле Дома. Осторожно лавируя между битым кирпичом и валяющимися тут же обрезками бруса, Данил остановил машину напротив входа. Эта модель появилась в нашем городе совсем недавно, и компьютеры местных автоинспекций на слова «грузовая-бортовая» реагировали автоматически категорией «С». Хотя по паспорту машина была легковая, категории «В», как и написано в правах у большинства водителей нашей страны. За глаза я называла машину мужа Самка Кита – за округлую подбрюшину и кузов в виде хвоста. Данил купил этого монстра под предлогом «охота-рыбалка-стройка», так что мне приходилось надевать каблуки повыше, чтобы удобнее было забираться в кабину.

Урчание двигателя смолкло, и мы оказались в звенящей тишине, сквозь которую было слышно дыхание степного ветра и мягкое журчание реки неподалеку. Я открыла дверцу машины и опустила ноги на траву. Накинув летнюю куртку, решила немного пройтись и осмотреться. Странное место. Здесь веет и спокойствием, и тревогой одновременно. Неожиданно для меня Данил спросил:

– Может, переночуем в ближайшем городе?

Я покачала головой.

– Это еще часа два езды. После семичасового переезда я никуда больше двигаться не хочу.

Муж согласился.

– Ладно, вода и газ есть. И кое-что из спального на втором этаже. Продержимся до утра.

Дом еще не был готов. Свежее дерево еще не дало окончательную усадку, да и полы были зафиксированы поперечными досками в ожидании момента, когда Строитель даст команду сбить их окончательно. Очертания комнат первого этажа были намечены, но межкомнатных перегородок не было. А на втором и вовсе сквозь доски, зашивающие торец дома, проглядывала огромная круглая луна. Электричества еще не было, и лунный свет через окна заливал пол, опилки и груду досок, сваленных прямо у стены. Побродив по дому, Данил вернулся в машину, чтобы достать привезенные с собой на всякий случай продукты и огромный фонарь «летучая мышь». Наспех поужинав, мы устроились на ночлег.

Ночь была ветреной, как и большинство ночей в Степи. Завывание, переходящее порою в тонкий свист, будило меня и навевало ночные страхи. Реальность и сон смешивались, и я слышала, как люди с синими лицами что-то говорили мне про камни, растущие у дома.

Проснулась я от звука тормозов подъехавшей к Дому машины. Это был Строитель, с которым Данил собирался переговорить о следующем этапе работ. Растолкав мужа, я вылезла из спальника и поставила чайник.

Пока Данил разговаривал, я согревалась горячим чаем с медом и травами. Настроение у меня улучшалось с каждым глотком. Через полчаса муж присоединился к утреннему чаепитию.

– Обещают к началу дачного сезона придать дому жилой вид.

– А забор?

– Забор поставят. И огромные ворота.

Южная томная ночь уже опустилась на город, и во дворце торопились зажечь факелы до возвращения лугаля. Только в одной комнате с высокими каменными колоннами, выходящей прямо во двор, не горело ни одной даже маленькой свечи. Высокий старик в белой одежде с глубоко надвинутым капюшоном сидел на деревянной скамье, скованный темнотой, в ожидании хозяина. Он попросил прислугу не зажигать огонь в центре зала, чтобы никто не смог увидеть лица ночного гостя. Слуга беззвучно повиновался, ведь гость показал ему перстень. Такие знаки отличия были лишь у избранных жрецов, имеющих доступ во все покои великого лугаля и его семьи.