Но была категория людей, чьи мысли было невозможно омыть чистотой или самадхи – их мысли уже сами были полностью клубком грязи, а душа состояла из одних грязных мыслей. Он сам сейчас был грязью. У него точно срывали всю лавину пороков.

За исключением ситуации молитвы, мастерства и засад, где я все равно сливалась с движением природы, мое тело непрерывно двигалось, танцевало и текло из одной формы в другую – иначе мне было трудно сдержать бьющую энергию. Но именно мужчин это неприятно завораживало, причем это неприятное качество появилось после пятнадцати лет, и я пока не могла с этим разобраться – что не так случается. И чем сильнее внимание, тем они сильнее цепенели, а уж если на мне были блестящие предметы... До тех пор это в худшем случае просто смешило, и меня принимали за танец ветра, волн, листвы, деревьев, бликов солнца, просто останавливали внимание на мне и моем лице. Впрочем, ровесницы боялись ходить одной по ночам уже с семи лет, но меня и мой меч с пистолетом это как-то обошло стороной.

Раньше достаточно было махнуть мечом, как все странные мысли терялись.

Сейчас же меня иногда накрывала неприятная волна удушливого мужского и мальчишеского внимания – и моя интуиция человека, сжегшего тысячи публичных домов в местах моей собственности, вряд ли говорила мне, что это что-то хорошее. Я пока не могла осознать, почему на Мадонну так не смотрят. И почему на Жанну Арк так не смотрели.

Я опять что-то сделала не так.

Вот и у толстяка сорвало крышу.

Часть 2

Сватовство в стиле ниндзюцу, или как получить обручальное кольцо, ничего не обещая взамен

Глава 23

Папа думает об отставке

В Голландии была весна.

Я сидела на веранде и тоскливо смотрела, как Мари веселится.

В Англии был дождь. Но оттуда мы уехали еще три дня назад. Родители просто уехали из Англии после всего, что случилось, наплевав на расследование и Англию. К тому же, не было известно, жив ли старший принц. Быстро уехали. После того, как я его отделала, мама добавила, а китайцы собирались его кастрировать. Очень быстро уехали. Отец странно себя чувствовал – он вроде подал в отставку, ибо за ними еще и гнались. Ясное дело – отставка! По крайней мере, после того, что старший принц попытался сделать с его дочерью, работать на Англию он не собирался.

– В рубашке ты родилась! – разглядывая мои переломы, сказал китаец. – Ее даже не разорвали!

Я хмуро промолчала. Он имел в виду рубашку, а не меня.

– А вот бить больной ногой принца не надо было! – поучающе проговорил китаец. – Ты потеряла сознание и не убила его!

Мама хмуро молчала рядом.

– Ты больше не должна никогда оставаться наедине с взрослым мужчиной одна, – наконец сказала она.

Я торжественно кивнула.

– Они ужасны...

Я снова торжественно кивнула, оживившись.

– Они что-то имеют к тебе...

Теперь подозрительно оживилась моя сестра.

– Потому этого никогда не будет!!! – с угрозой закончила мама.

Я только тяжело вздохнула. Вопрос с мужчинами был болезненный.

– А телохранители мужчины? – осторожно спросила я.

– Нужны евнухи! – непреклонно сказала мама.

Вот тут-то телохранители и оживились. Подозрительно оживились и побледнели, особенно китаец. Даже рука его дрогнула.

Я захихикала.

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь... – успокоила их я. – Я не китайский император... И не садистка...

Они успокоились.

– Мы применим наркотик! – гордо сказала я. Ухмыльнувшись.

А потом захихикала, увидев, какими стали лица моих друзей, братьев, воспитателей.

– Мама сошла с ума! – успокоила их я. – Возомнила себя багдадским шейхом, который кому угодно отрежет, надо ей врача скорей!

Мама только фыркнула.

Все захихикали. Все уже понимали, что она шутила. Только китаец зачем-то закрывал то, что внизу. Но ведь он тоже понимал?

Телохранители не были слугами, а, скорее, членами семьи и соратниками.

Отец рыкнул на маму.

Но тоже запечалился.

– Теперь вам надо принимать в голову еще одну опасность... – тоскливо сказал он. – В дополнение к тому, что на нас и так свалилось!

И пояснил страшную опасность.

– Девочки уже взрослые!

– Эта опасность существовала всегда, – флегматично сказал китаец. – Но Лу, с детства окруженная не лучшими представителями общества, давно научилась давать отпор... Ей приходится это делать очень долго... К тому же у нее есть такое подозрительное явление, как телохранители...

Все опять хихикнули.

– Ой, прости Цень... И ты, Вождь... – сказала мама. – Но я просто в первый раз увидела это своими глазами...

Она сжала зубы.

– Это было ужасно! – она в ужасе опять крепко сжала зубы и даже прикрыла глаза.

– Да... – подтвердил отец. – Обычно она убивает пытавшихся насильников слишком зверски... Везде кровь! – он передернул от холода плечами.

– Ужасно было, что милый принц превратился в такую гадость! – взбесилась, наоборот, мама.

– Да-да... – кивнул китаец. – У мальчика вместо лица кровавое месиво, надо было ножом...

Мама заскрипела зубами.

Мы обе с Мари отчаянно захихикали.

– Мама, успокойся, – сказала Мари, зачесывая косу. – Если б ты знала, сколько даже мне пришлось отбиваться от мужчин!

Мама побледнела.

– Папа вышел в отставку, – сказала жестко она.

Раздался наш с Мари смех.

– И теперь я сделаю из вас настоящих леди. Все, вы выросли, детские игры кончились!

Мы опять захихикали.

– Она имеет в виду шпионаж! – невинно сказала я Мари, зачесывая косу и повернув к ней голову, будто других здесь нет.

– Нет, убийства... – точно таким же тоном, качая головой и смотря мне в лицо, сказала Мари.

– Прекратите немедленно! – сказала мама. – Теперь я займусь вашим воспитанием!!!

Мы обе повернули к ней мордашки, точно впервые увидели, что она есть.

– Противные рожицы! – ухмыляясь, ласково сказала мама, успокаиваясь.

– Кто-то противный, а кто-то нет! – рассудительно проговорила я, подняв палец вверх.

– Каждый знает, кто тут противный! – тоскливо сказал папа.

– Люблю самокритику... – промурлыкала, вылизывая сливовый джем с кофты, я.

Мама, похоже, смотрела на мое... гм... воспитание с ужасом.

– Немедленно перестань облизывать руки! – рявкнула она. – У леди для этого есть слуга!

Я протянула кофту китайцу, поднесшему кофе. Как леди.

Он лизнул и пожал плечами.

– Я имела в виду, что он вытрет! – рявкнула мама.

Я снова замурлыкала.

– Ценное воспитание... – пропела я. – А когда я в поиске или во вражеском лагере, мне ручку кому подставлять?

– Леди только с лордами воспитана... – пропела Мари.

– Леди воспитана всегда!

– А настоящий лорд всегда кушает пятью ножичками... – мечтательно сказала я. – Я хотела бы видеть их вместе в разведке! Ммм...

Мама обиделась, почему-то посчитала, что я считаю ее идиоткой и гнусно издеваюсь над ней, хотя это было все, что я сказала.

– Вы уволены! – сказала мама, поджав губы.

– Слушаюсь! – сказала я, дурачась.

– Ваша служба в разведке кончилась, и ты даже не представляешь себе, как я рада!

– Есть, командир!

Чтоб показать, как я ее слушаюсь, я ходила на руках и показывала ей язык. Ибо нога была все-таки ранена. Хоть китаец и сказал, что мне чертовски повезло, и через неделю я буду ходить на ушах.

– Лу, ты только бы представила, что бы было, если б ты стала так на руки в платье посреди зала с леди, – укорила меня мама, пробуя достучаться до совести с помощью воображения.

– Дьявол бы явил им свое лицо? Они б увидели подлинную изнанку милого женского ангела? Перевитое чеканное тело утонувшей в пене Афродиты? – захихикала я. – Слава Богу, у меня брюки всегда под платьем! Мальчишки достали. В худшем случае они столкнулись бы с дьяволом лицом к лицу. Именно с тем лицом, которое он являет своим последователям. То скрытое негодяйское лицо, которое негодяи скрывают и открывают.