– Она не просто запоминает любой документ мгновенно, продолжая его потом видеть по желанию, как могут многие шпионы и дети, – оторвался на мгновение от бумаг папá, оживившись и хмыкнув, ибо мог часами рассказывать посторонним о достоинствах любимой дочери, – но именно осознает и оценивает мгновенно все особенности, мелочи и соотношения как наблюдатель. Словно все знание тут же в точке прилагается и вырывается из нее в этом месте... – он мечтательно вздохнул. – Никто никогда не может уследить за ее выводами и определить, как же она догадалась и сделала правильный вывод... Хоть и умение просто абсолютно точно скопировать пропуск, разрешение или документ, увидев его лишь один раз и из любого для нее положения, подделав потом его со всеми сотнями ухищрений и тайных особенностей, чтоб он не отличался от оригинала, и чтоб офицер сам не отличил его, не раз спасало нам жизнь на войне... – мечтательно сказал он.
Я оскорблено посмотрела на этих предателей, чернящих мой светлый образ в глазах жениха.
– И тебя, Вооргот, ждет громадный приятный сюрприз, ведь ты совсем идиот, – сострадательно перебила Мари, – если ты думаешь, что единоличная директор и управительница чудовищного многомиллиардного состояния, державшая все расчеты в уме и памяти, и создавшая его почти без нашей сиятельной помощи с нуля, владелица половины Англии и части большинства стран мира, и контролирующая в Африке, Сибири и Америке отдельные территории, сравнимые с территорией Англии, может быть удивительно наивной, чтоб даже не прочитать свой брачный контракт! Который, по дурацким английским законам, отдает право распоряжаться имуществом жены мужу, если она специально этого хорошо не оговорит... Она даже подтирки в нем указала у тебя на руках и приказала заменить, – злорадно сказала Мари. – Не говоря уже о юридических смысловых неточностях и полученном казусе из-за преступной ошибки, могущей подставить под сомнение ее право полностью распоряжаться своим состоянием и самою собой, если б ты захотел отстаивать мужское право распоряжаться женой и ее имуществом, что она сделала абсолютно невозможным... – издевательски закончила она. – Это милое дитя, – она вызывающе ткнула меня пальцем, – представляет собой самого расчетливого, холодного и жесткого дельца в этой части континента, которому нет и не было равных!
Я обижено захлопала ресницами.
Вооргот в ужасе посмотрел на меня, и я ахнула в растерянности.
– Ну перестаньте, перестаньте! – засуетился отец, поняв, что что-то сказал не то такому гордому и большому зятю. – Она ведь не притворялась, она просто умеет делать сотню дел одновременно в уме, одновременно развлекаясь, и всегда так делает... – успокаивающе сказал он мне. – Я еще помню, как она управляла домохозяйством моего отца прямо у меня на руках в трехлетнем возрасте, одновременно с искренним интересом откручивая у меня часы одной рукой и другой сосредоточенно вырывая из усов волосы... – блаженно улыбнувшись, добавил он. – Ни на секунду не прекратив давать сложные указания соответственно двоим слугам сразу...
Вооргот обессилено откинулся на стенку, вырвав бумаги заново нервно неверяще просматривая те места, куда я случайно и легкомысленно тыкала пальчиком, ведь у него тоже была профессиональная память, он помнил. И при этом бешено ругался, а руки у него мелко дрожали.
– Она мне доверяет! – по инерции сказал он.
– Она доверяет только собственному коню, – сквозь зубы ехидно буркнула Мари, – и то только тогда, когда сама его воспитает, сама запряжет, сама объездит, сама все абсолютно переделает и тщательно проверит, и сама же еще накинет страхующую удавку на вообще невероятный случай... – она безжалостно ухмыльнулась. – Это милое дитя, между прочим, слышит и анализирует все разговоры и все виденное в пределах ста метров одновременно, это ее боевая особенность, даже если она самозабвенно танцует, а уж на документы ей наверняка хватило только части своего сознания... Ей и в голову не пришло, что их можно проигнорировать!!!
– Но этого не может быть! – истерически говорил Вооргот.
– Да вы что, сдурели что ли, какая корысть, я всегда так делаю!!! – заорала в ярости я и только тут спохватилась, что выдала себя. Но меня уже было не остановить от обиды и ярости. – Я даже не обратила на них толком внимания, равнодушно глянув и забыв, как всегда!! Какая меркантильность, я что, совсем дура портить себе свадьбу из-за такой мелочевки!!! – слезы ярости, боли и обиды разлетались у меня в стороны, когда я вздрагивала и захлебывалась от безумного крика, так мне было больно. И я совсем опять потеряла рассудок, помутившись, с болью в разлетающемся мозгу словно понимая, что моя свадьба опять кончилась так плохо...
Вооргот, очевидно, что-то понял, и с криком подхватил меня на руки. И не дал рухнуть, отчаянно вглядываясь в мои глаза и криком зовя доктора. Так яростно гарыкнув на моих, что они притихли. Мол, еще одно слово, пока он и Лу с ними, и он клянется, что он их убьет. Но мама не слушала – она с Мари кинулась ко мне, плача и ругаясь, что они пошутили. И китаец снова пытался меня спасти.
– Господи, какая я дура, – чуть не плакала мама. – Я и забыла, что она до сих пор больна и не отошла от тех смертельных приступов умственной горячки...
– Так она еще и пьяница!! – растеряно в шоке сказал офицер.
От неожиданности я ахнула и даже чуть очнулась. То, что не смог сделать китаец, то смог сделать простой офицер. И я попыталась его ударить, хотя непослушное тело только дернулось.
– Не волнуйся, я сам его ударю, – ласково, очень ласково, как совсем малому ребенку, тихо сказал Вооргот с такой любовью, что я вздрогнула. – Только не умирай! Прошу тебя, любимая, любимая, любимая, – я этого не переживу, – с такой тоской и болью тихо прошептал он мне, что я тихонечко очнулась и стала пить вливаемое китайцем пойло.
– Что с ней такое?!? – наконец, спросил он Мари почти истерически и отчаянно. Странно было видеть такого крепкого человека в таком отчаянии.
– «Гиперчувствительность сознания», – ответила Мари, использовав сложный перевод конструкции индусско-китайско-тибетской медицины. Мы с Мари учились этому в одном из Ашрамов, откуда меня чуть не выгнали, узнав, чем занимаюсь. Наставник несколько часов уговаривал ее и меня стать монахиней в миру – но, понадеялись, что я использую свои знания на благо людей. [Здесь и ниже все термины, все названия микстур, лекарств, веществ заменены современными]. – Бесконечная сила чувств. Бесконечная сила переживаний. Небывалая сила ощущений, красок, форм, звуков, запахов, вкусов, тактильных ощущений. Лу воспринимает все в тысячи раз сильней обычного человека. То, что она может определить по тихому голосу человека с двух километров или навсегда запоминать все запахи в лесу, имеет свои недостатки.
– Какие?!? – истерически спросил Вооргот.
– Мозг может быть условно «перегрет». Она может усиливать свои чувства по желанию в десятки, сотни, тысячи и даже тысячи тысяч раз по сравнению с обычными людьми. Она видит ночью лучше, чем мы днем, и это дает свои следствия [Реальный случай из нашего опыта, когда человек, выросший до эпохи электричества на хуторе в лесу, то есть вынужденный постоянно двигаться ночью по ночному лесу без всяких фонарей, видел, по воспоминаниям своим и воспоминаниям близких, ночью так же, как мы днем, а днем в четыре раза лучше обычных ста процентов – но ничем особым этот человек, кроме хорошей памяти, не отличался, – прим. авт.]. Но что хорошо с безличной любовью и творчеством, то не всегда хорошо в остальных случаях. Она не должна была влюбляться лично, а если и влюбилась – так переживать по этому поводу, когда ей показалось, что ее предают. Она не должна была усиливать личные чувства – об этом всегда предупреждают. Ее сила чувств может сжечь и вырубить ее сердце.
– Я не слишком-то понимаю, – сказал отчаянно Вооргот.
– Хорошего коня надо поить и нельзя загонять, – вздохнув, сказала Мари. – Хорошей собаке нельзя давать нюхать духи или табак. Сокола нельзя кормить черным хлебом или поить кофеем. Хорошему коню – хороший корм, и ему нельзя давать конскую траву. Лу может выжить в жерле вулкана при извержении, и такое однажды было, когда она сумела удрать и спастись, просчитывая мертвые зоны, но для нее может быть опасно то, что для тебя является обычным и естественным.
