– Но хоть ухаживать моему сыну за вашей недостойной и т.д. он может?
– Видите ли... – замялась мама, – после того, как ваш сын попытался изнасиловать Лу...
– ...ему вообще было запрещено появляться в нашем доме... – закончил за нее граф.
– Что?!? – потрясенно воскликнула та. – А почему мне никто не сказал, я же подозревала, что что-то произошло, так они бегали!!! – она в ярости подпрыгнула. – Вы хоть заставили его это исправить?!?
– Видите ли, – замялись родители, – заикнись мы ей о браке с принцем, наша дочь пристрелила бы не только принца, но и нас...
– Но бедная девочка наверно скомпрометирована навсегда... – растеряно причитала всадница, – ее не примут в свете... Он должен был жениться (я подпрыгнула).
– Вряд ли, – недоуменно сказала мама, не понимая, чего та вдруг так беспокоится. – Избиение принца это не худший из ее фокусов...
Я опять подпрыгнула.
– Я могу поговорить с девочкой... – продолжила жена короля. – Она, в конце концов, должна понять, что у нее нет другого выхода, кроме как выйти замуж за принца...
– Бедняжка, – сказала Мари, и я начала всерьез обдумывать, что же с ней будет, когда я встану. Погоди у меня, Мари! Я тебе покажу и сочувствие, и...
– Я, как человек чести, – громко заявила всадница, – не могу позволить, чтоб девочка всю жизнь страдала из-за глупости моего старшего сына и назначаю свадьбу на сегодня... – тяжело вздохнула она. – Если б я только знала, мы бы могли приурочить этот бал к этому радостному событию...
Я снова подпрыгнула. На этот раз так высоко, что ударилась о потолок лицом, хоть подпрыгивала лежа.
– Кто там скачет? – недовольно поморщилась всадница. – Там что, черти сидят?
– Это невеста! – невпопад брякнул граф.
– Она без сознания, – поспешила вмешаться Мари.
– Так надо венчать ее быстрее, – потерла руки всадница, – пока не очнулась...
Карета угрожающе зашаталась.
– Я как раз хотела продолжить бал и вернула гостей, а теперь мы устроим праздник, – вдруг воскликнула она и хлопнула в ладоши. – Какое прелестное решение! Никто и не догадается, что так и не было задумано...
Я начала раскачивать карету.
– Она сейчас снимет наручники и сейчас даст каждому ля-ля-ля, – в испуге заорала Мари. – Всем выпишет... Ее нужно связать пока не повенчали! – истерически сказала она. И, видя, что никто не двинулся, заискивающе добавила. – Не бойтесь, она так радуется!
Говорили, что в этот момент из кареты донесся раздирающий душу разъяренный вой, но никто не обратил на него внимание, тактично отведя в сторону глаза.
– Как можно крепче, – продолжила Мари.
– Ради счастья наших детей мы должны мужественно не обращать внимания на их детские прихоти, – мужественно проговорила всадница. – Они скажут нам спасибо после рождения первого ребенка...
На этот раз вой был настоящим. Но он был поддержан дружеской рукой среди своих.
Они вздрогнули и присели, но их никто не убивал – это вопил всего лишь Джекки.
– Мама!!! – сказал он. – Я исправлю преступление брата и совершу героический поступок! Я, я очищу честь нашей семьи!!! – он стукнул себя в грудь, показывая чудовищное благородство. – Я сегодня же женюсь на ней!!!!
Мама его немножко отпрыгнула.
– Слышишь, как она поддерживает?! – заискивающе спросил Джекки, слегка зажимая уши, чтобы тоскливый звук, рвущийся из кареты, не слишком подавлял его.
– Мне кажется, что невеста протестует, – несмело возразил граф Рихтер.
Джекки яростно взглянул на него. Но Рихтер не обратил внимания.
– Ваше величество, – обратился он к всаднице, – я могу предложить собственное решение этого вопроса...
– Ну?
– Я могу жениться на ней, и все будут довольны... – выдал он решение вопроса. – Слышите? О! Она поддерживает, – радостно сказал он, ибо примолкший вой вдруг усилился...
От ярости я совсем потеряла мозги. Должно быть, меня здорово стукнули, и там что-то сдвинулось, ибо я не могла произнести внятно ни слова. Ни высказать о них все, что рвалось с языка...
– Папа, ты ведь его уже бил, – закатывая рукава, деловито предложил королю Джекки. – Давай ему всыплем снова!
– Да вы все сошли с ума! – отскочил Рихтер. – Ей же меньше шестнадцати!
– Ну вот, – сказала Мари, – вы все испортили... – она помолчала и добавила. – Учтите, я за толстого выходить не буду! Жаль, что вы вмешались... И мне ничего бы не грозило... А Лу ведь так хотела!
Я поняла, что пригрела на груди змею. И терпела ее рядом много лет.
– А что сказала бы она, если б услышала это? – хмыкнула мама.
– Я надеюсь, она не слышит... – испуганно дернулась Мари.
– Так-так, развлекаемся... – постучал, наконец, по дереву граф. – А что думает об этом формальный глава семьи, даже не поинтересовались, – папá был недоволен.
– Я вижу священника, – нетерпеливо сказал принц.
– Я что, невнятно сказал? – хмуро протянул папá.
– Здесь рядом часовня, – его игнорировали.
– Вас похоронить? – хмуро осведомился граф, вконец обозленный наглым поведением королевской семьи. – Или отпеть? Что мы там будем делать?
– Жениться... – пожал плечами Джекки.
– А как насчет брачной ночи, – лениво процедил сквозь зубы Логан, угрожающе нахмурившись.
– Это потом, – легкомысленно махнул рукой Джекки.
– Я могу обеспечить прямо сейчас, – угрожающе сказал Логан.
– Я подожду двадцать минут до свадьбы, – немного снисходительно поблагодарил Джекки, снизойдя до них с высоты своего счастья, мол, не надо.
– Поймать и бить, – сделал вывод Логан.
– Это что вы обсуждаете!?! – подпрыгнула мама.
– За это надо бить, – согласилась всадница.
– И больно, – сказал Логан.
– Не больно, – опасливо сказал Джекки. – Больно не надо, – он опаской посмотрел на моих китайцев, которые без меня молчали как камни, находясь, как изваяния сфинксов, возле кареты. Спокойные и равнодушные ко всем мирским шумам, будто их и не было – так, галки галдят, а они хранят покой королевы... С момента моего ранения они словно замкнулись на мне. И теперь им был никто не указ, и никто не смог бы заставить их сойти с места или приказать что-то – они охраняли меня – две страшные молчаливые фигуры, замершие в конвое и готовые убить всякого, кто приблизится к карете. Отдельный свой мир.
– А эти что, – с дрожью сказала, наконец, всадница, заметив их. – Кто-нибудь, прикажите им отойти, что ли...
Китайцы даже не среагировали. Даже брови не шевельнулись.
– Граф! – потребовала всадница.
– Это люди ее и мне не подчиняются, – холодно произнес он.
Она обернулась и требовательно оглядела всех.
Никто даже не шевельнулся, а король и Джекки отодвинулись назад.
Та сама решила вмешаться.
– Госпожа отдыхает, – словно из воздуха появился каменный памятник перед ней, так что она больно ударилась о него. – Никто ее не побеспокоит, пока она сама не разрешит посещения...
И все.
Она аж отшатнулась от этого молчания, будто это уже не люди, а какие-то нечеловеческие оборотни.
– Люди Берсерка, – с уважением в голосе уважительно сказал громила.
– Но мы решили... – топнула ногой женщина.
– Здесь решает только госпожа, – медленно и равнодушно сказал китаец, медленно обернул к ней равнодушную голову. Глядя на нее как на бяку надоедливую какую.
– Кто здесь королева!?! – рявкнула та.
– Она, – без тени шутки ответили все всадники, кроме тех, кто молчаливо вольно или непроизвольно обернули свои глаза к карете вместо ответа.
– Ну, знаете... – вспылила всадница. – Это уже переходит всякие границы. Кто это?!?
– Она, – также тихо ответили все.
– Ее казнить!!! – рявкнула та.
– Приехали, – сказал граф. – Поворачивайте...
– Ой, извините, я оговорилась... – мгновенно нежным голоском пропела та.
– Оговорилась, – презрительно протянул граф. – Никуда мы не поедем!
Все смотрели на карету, словно ожидая от кареты приказа.
– Кто это? – еще раз спросила та.
