– Она меня оскорбила, – спокойно произнесла, глядя прямо на помятую Леру, которую держала за руку Настя, второй рукой поправляя той прическу.

– Я?! – смогла наконец-то вымолвить Лерка. – Да я ей слова не говорила! Спросить подошла, а она как набросится! Ненормальная!

– Так кто из вас начал?

– Она! – закричала Каткова. – Идиотка! Всю юбку помяла новую!

– Это Каринка сама набросилась. Никто ее не трогал! – вдруг встряла крашеная подруга Катковой. – Я все видела.

– Все понятно. Обе пойдете к декану, там и разбираться будете.

Прозвенел звонок, заставив любителей хлеба и зрелищ покинуть холл и разойтись по аудиториям. Ко мне вновь сел Никита, разглядывая по-другому, заинтересованно что ли. Я ничего ему не сказала, просто отвернулась.

Но на этом мои злоключения в тот день не закончились. На следующем перерыве, как только он начался, заявилась замдекана и заволокла нас с Катковой в деканат, к Пал Палычу. Тот слушал нас по очереди.

Жуть, как не хотелось оправдываться за поступок. Меня даже угрызения совести не мучили. Я так и сказала, когда Пал Палыч заставлял просить прощения у той, что меня оскорбила. Естественно, он не желал портить отношения с Юрием Катковым – бизнесменом, что являлся другом Палыча и спонсором универа, и крайней во всей истории оставили меня, пригрозив отчислить, если подобное повторится. Я знала, что так произойдет. Но в душе остался очередной осадок несправедливости.

Каткова ушла, а я осталась одна в приемной. Сидела и смотрела в окно.

За дверью шел разговор. Было слышно все, о чем говорили, даже не нужно сильно напрягать слух.

– Ума не приложу, что делать с этой девчонкой, – причитала за дверью заместитель декана, Надежда Ивановна. – Нормально учится, способности есть. Но она вообще ни с кем не общается. Ей бы к психологу…

Я действительно давно замкнулась в себе, пыталась разобраться в своих мыслях. Перестала общаться с людьми без крайней необходимости. Как не сошла с ума за все время, скрывая то, что случилось? Хранить тайну невероятно тяжело. Было время, когда я просто головой о стену билась, желая выбросить из нее воспоминания. Если бы существовала таблетка, с помощью которой стерлась бы память, выпила бы без сомнений. А так…

– Симкина! – Голос Надежды Ивановны выдернул меня из терзаний. – Я надеюсь, это первая и последняя твоя выходка в этом семестре. Иначе забираешь документы – и на выход.

– Было бы что, – пожала я плечами.

Она покачала головой, потом вышла, оставив меня одну. Как раз вернулась секретарша.

Я долго училась скрывать эмоции. Знала, как отвечать на тот или иной вопрос. Посвятила этому несколько месяцев, прочитав массу литературы по психологии. Да меня можно было проверять хоть на детекторе лжи. Они бы все равно ничего не узнали.

Каткова больше не подходила, новенький не лез с разговорами. Даже Сашка Маркин молчал, не обращая на меня внимание. Надо было давно побить Каткову – она меня бесила с первого дня знакомства. Хотя я знала: придет время, и она станет наигранно вежливой, ведь наверняка понадобится выполнить за нее контрольную или помочь с курсовой. Это не за горами. Или теперь она долго не подойдет ко мне?

Она сидела надутая, держала в одной руке зеркальце, другой рукой старалась закрасить небольшую ссадину, что осталась на лице. Странно, неужели не пойдет жаловаться папочке или снимать побои? Будет мстить? Кажется, она даже не смотрела в мою сторону или не считала меня достойной внимания.

На обеденном перерыве в столовой подошла Алинка. Я окинула ее взглядом, представляя себе, сколько пирожных та успела съесть за лето. Скоро будет, как наша тетя Тамара, жаловаться всем на одиночество.

– Слушай, Карина! А здорово ты ее отделала!

– А тебе чего? – спросила я, глядя на нее в упор.

– Ничего. Просто подумала… – Алина запнулась, передернув головой. – Как ты вообще? Даже ни разу не позвонила за лето.

– Нормально, – ответила, отвернувшись. Если бы у Алины было желание выяснить, как я поживаю, она позвонила бы сама. А так это пустые разговоры. Или то, что я ответила Лере, сыграло роль.

Каткову, как и ее папу, знал весь универ.

– Ладно, потом поговорим, – сказала Алина, ведь подошла моя очередь к кассе.

Я поспешила за пустующий столик, вновь встретившись взглядом с Никитой – виновником сегодняшнего происшествия. Послала ядовитую ухмылку, он улыбнулся в ответ, поправив лацкан пиджака.

В нем чувствовалась выправка и строгое воспитание – недаром был сыном военного. Интересно, кто его отец? Да, впрочем, какая разница…

Я вновь подняла глаза и поймала на себе его взгляд. Нет уж, завтра я не позволю ему сидеть со мной! Пусть катится назад, чтобы я его даже не видела, а то наживу еще проблем.

– Слушай, Карина, – вдруг позвал он меня, подойдя к столику.

– Чего тебе? – спросила недовольно.

– Давай я тебя провожу домой. Окей?

– Еще чего не хватало! Каткову провожай. Или ее подружку крашеную. Мне провожатые не нужны.

Но беда не приходит одна. Мама точно узнает, ведь в универе работает жена ее шефа, и они общаются. Наверняка будет скандал и дома – моя мама просто так этого не оставит. Она молчала до поры до времени, но стоило ее зацепить, она тут же выходила из себя, разнося все на своем пути. Наверное, в чем-то мы с ней все же похожи.

Я вновь находилась в страшном лабиринте. Поймала себя на мысли, что даже не удивилась возвращению. Меня встретил тот же мрачный коридор с окошками-бойницами и зеленоватым туманом за ними. Стало теплее, но каменный пол, на котором сейчас светились огненные узоры, все так же отдавал прохладой, что чувствовалось в легких кожаных сандалиях.

Выдохнула с облегчением, поняв, что одна.

Я знала, что это сон, поэтому начала бить себя по щекам, щипать руку. Но ничего не изменилось. Тяжело вздохнула и направилась вперед. Кажется, там должен находиться выход, куда бежала в прошлый раз.

Вскоре уклон коридора пошел вверх. Я увидела тусклый свет, который означал, что туннель заканчивается. Зал, открывшийся передо мной, был гораздо больше предыдущего. В помещение сводились три прохода. По краям торцевой части возвышались ступени, переходя в невысокие площадки, над которыми находились окошки-бойницы, где проплывал туман. А посреди зала стояла колонна.

Это была не простая колонна – в ней прорезались маленькие окошки, наполненные огненными вихрями. Казалось, она скрывает в себе столб огня. В целом, это было довольно симпатичное помещение, если не смотреть на пугающую колонну и на потолок, выполненный из выпуклых многогранников, нависающих ярусами.

Я обернулась, услышав леденящий душу звук. А потом почувствовала, как по моей щеке скользнули чьи-то пальцы, остановившись за ухом и приподняв волосы. Хотела отпрыгнуть в сторону, но оказалась зажатой в тисках рук, развернувших меня, и вновь увидела мужчину из кошмара.

– Где ты была? – яростно смотрел он на меня, сведя густые четко очерченные брови к переносице.

Я ощутила, что дыхание сперло от ужаса, попыталась сделать вдох, но не смогла. Воздуха не хватало, легкие свело судорогой.

Каждое прикосновение добавляло больших мучений. Я открывала рот, как рыба, выброшенная на берег; слезы выступили из глаз.

Капля упала на руку Дэнмириана. Он ослабил хватку и пристально посмотрел на меня, поняв, что сделал что-то не так.

«Это лишь мой сон. Он всего мираж», – думала я, не сводя с него взгляд.

– Почему ты меня боишься? – Он отпустил меня и отошел в сторону, встряхнув густой шевелюрой, длиной почти до плеч.

Я смогла сделать вдох и опустилась на пол. Между пальцами пробегали красные отблески, отражаясь от странного камня пола, закручиваясь причудливыми узорами и подсвечивая мне подушечки, будто они горели изнутри. Отдышавшись, я приподнялась, сидя на коленях, и вспомнила про его вопрос.

– Не знаю, – прошептала я. – Это начинается, когда ты касаешься меня.