С 18 ноября напряженные бои южнее Московского моря вспыхнули с новой силой. Мужественный и решительный командир 107-й мотострелковой дивизии полковник П. Г. Чанчибадзе сумел прорвать вражеское кольцо и отвести свои части севернее Ямуги. Но при этом между 30-й и 16-й армиями образовался большой разрыв. На самом опасном, клинско-солнечногорском направлении создалась тревожная ситуация.
Пока полковник Виноградов посвящал меня во все эти тонкости, на КП армии вернулся Д. Д. Лелюшенко. Я, конечно, поспешил к нему. Он не удивился моему появлению. Видимо, меня направили в 30-ю армию не без его согласия.
— Рад, Георгий Иванович! — сказал командарм, здороваясь. — Приехал ты очень кстати.
— Но у вас же есть начальник артиллерии, — ответил я. — Полковник Мазанов — способный и опытный артиллерист.
— Он вполне соответствует должности, — согласился Лелюшенко. — И пускай остается на ней. А тебя мы представим на должность начальника штаба армии. Виноградова-то отзывают…
— Да вы что, Дмитрий Данилович, шутите? Какой из меня начальник штаба? Видите, правая рука не работает, а левой писать еще не научился.
— Лишь бы голова работала, а без руки на первых порах обойтись можно, писать за тебя будет начальник оперативного отдела полковник Бусаров. Только успевай диктуй…
— Я должен позвонить в Москву.
— Напрасно. Не время сейчас препираться, — сердито оборвал командующий.
Все же с Н. Д. Яковлевым я связался. Он выслушал меня, попросил подождать — видимо, посоветовался с кем-то по другому телефону — и сказал, что надо принять предложение командарма.
Так неожиданно на меня была возложена новая ответственная работа, которую пришлось осваивать буквально под огнем врага.
Не успел познакомиться со штабными командирами, как последовал вызов к командующему.
— Надо, Георгий Иванович, немедленно выехать в район Клина, — объявил он. — Город этот не входит в полосу нашей армии, но, если противник захватит его, худо будет и нам. Бери с собой кого сочтешь нужным от Мазанова, одного оператора, одного-двух связистов и отправляйся. Распоряжением командующего фронтом генерала армии Жукова для обороны Клина образована группа войск генерала Захарова. Очень важно организовать взаимодействие с нею. В первую очередь разыщи командира сто седьмой мотодивизии Порфирия Григорьевича Чанчибадзе и опирайся на него. Это смелый и решительный человек. При необходимости подчиняй ему все разрозненные части и подразделения, кому бы они ни принадлежали. Он сделает их боеспособными и стойкими.
Во второй половине дня я уже находился в Клину. Город был сильно разрушен фашистской авиацией. По радио связался с полковником П. Г. Чанчибадзе и немедленно поехал к нему. Прибывшему в Клин вместе со мной заместителю начальника оперативного отдела нашей армии подполковнику Н. Н. Олешеву поручил искать в районе Клина генерала Захарова.
По пути в 107-ю дивизию я случайно встретил 923-й стрелковый полк из 16-й армии. Он потерял связь со своей дивизией и, по существу, не имел задач. Я приказал командиру полка войти в подчинение к полковнику Чянчибадзе и действовать по его усмотрению.
Самого Порфирия Григорьевича Чанчибадзе нашел в глухом лесу. В момент моего появления он разговаривал с кем-то по телефону.
— Держись — и ни шагу назад! — приказывал полковник, энергично жестикулируя. — Нет у меня ничего! А пока ведешь пустой разговор, тебя обойдут.
— Как это — нет ничего? Целая дивизия! — подзадорил я.
— Какая там дивизия! Двести человек и пятнадцать танков! Только называется дивизией. Как воевать? Нужны бойцы. Надо оружие.
— Со временем все будет, Порфирий Григорьевич, — остановил я весьма темпераментного полковника. — А пока нам всем приходится решать задачу теми силами, что есть.
— Не подумайте, что я жалуюсь, — виновато улыбнулся Чанчибадзе. — Будь у нас столько танков, сколько имеют фашисты, мы бы гнали этих наглецов до самого Берлина.
— Это тоже еще впереди. А сейчас надо во что бы то ни стало устоять.
Чанчибадзе очень обрадовался, когда я сказал, что подчиняю ему 923-й стрелковый полк с дивизионом 76-миллиметровых пушек, остатки 21-й танковой бригады, 2-го мотострелкового и 20-го запасного стрелкового полков. Он со знанием дела доложил мне обстановку. Справа от него, в районе Ямуги, оборонялась 58-я танковая дивизия. Северо-восточнее Клина сосредоточилась 24-я кавалерийская дивизия подполковника А. Ф. Чудесова и 8-я танковая бригада полковника П. А. Ротмистрова.
Поехал в 58-ю танковую дивизию, потом к Чудесову и вечером вернулся в Клин. Захожу в райком партии, а мне сообщают: «По телефону звонит начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Шапошников. Интересуется, кто есть в городе из военных». Конечно, я поспешил к телефону. Представился. У нас состоялся приблизительно такой разговор:
— Здравствуйте, товарищ Хетагуров. Где командарм?
— Был на КП в Зайцеве. Если там нет, то, наверное, в правофланговых частях армии, либо в Конаково, куда намечалось переместить штарм.
— Не был ли в Клину Рокоссовский?
— Не видел, товарищ маршал.
— Какова обстановка в районе Клина?
— Весьма сложная. Противник наступает превосходящими силами. По документам убитых гитлеровцев установлено, что наступление ведут не менее трех танковых дивизий и мотопехота. Удар нацелен, видимо, на Солнечногорск.
— Что вы знаете о положении на правом фланге шестнадцатой армии?
— Южнее Клина ведет тяжелый бой полк курсантов Военного пехотного училища имени Верховного Совета РСФСР и двадцать пятая танковая бригада в составе одиннадцати танков. Юго-восточнее выдвигается сто двадцать шестая стрелковая дивизия. Там же должен быть отряд Московской зоны обороны под командованием Погодина. Но эти данные семи-восьмичасовой давности. Каково положение сейчас, не знаю.
— Севернее Волоколамска противник прорвался крупными силами и наступает на запад и северо-запад. Постарайтесь, голубчик, закрыть разрыв между шестнадцатой и вашей армиями и удержать Клин.
— Сделаем, товарищ маршал, все возможное. От нашего командарма мне известно, что оборона Клина возложена на группу войск, которую возглавляет заместитель командующего шестнадцатой армией генерал Захаров. Однако ни самого Захарова, ни его группы в районе Клина я не обнаружил. Узнал только, что по его приказанию из двадцать четвертой кавалерийской дивизии взят один кавполк для обороны на реке Сестра. Сейчас хорошо слышны звуки боя юго-западнее Клина, ближе к Мисирево. Предполагаю, что бой ведет группа Захарова.
— Что думаете предпринять?
— Будем драться за Клин до последней возможности.
— Хорошо. Особое внимание обратите на дмитровское направление. Срочно готовьте промежуточные противотанковые рубежи в районе Воронило, Спас-Коркодино и еще глубже — в Рогачево, куда могут отойти войска, если не удержите Клин.
— Очень мало времени, товарищ маршал. Вероятно, там удастся создать только одиночные колодезеобразные окопы. Они лучше маскируют людей от авиации и более эффективны для борьбы с танками.
— Согласен. Действуйте. Надо любым способом задержать немцев и выиграть время. В Рогачево к вам прибудет небольшой инженерный отряд с противотанковыми минами.
Едва я закончил разговор с начальником Генерального штаба, появился Н. Н. Олешев.
— Нашли группу Захарова? — спрашиваю его.
— Нет.
— Тогда поезжайте в Спас-Коркодино и Воронино, — распорядился я. — Немедленно готовьте оборону на этом рубеже. Соберите туда все, что встретите из войск. Мобилизуйте местное население. И кроме того, проверьте положение в Рогачево. Этот населенный пункт тоже надо превратить в мощный узел сопротивления.
…Всю ночь я пытался связаться с Д. Д. Лелюшенко. Наконец нашел его в одной из дивизий на правом фланге армии, доложил обстановку и содержание разговора с Б. М. Шапошниковым.
— Я тебя тоже разыскивал со вчерашнего вечера, — сказал командарм. — Ты назначен командующим левофланговой группой нашей армии…
