Весь измученный такой объемной работой, да еще и при отсутствии нормальных орудий труда, отправился к воде. Скинул одежду, от которой остались только джинсы, и те порванные на бедре, и белье, окунулся в освежающие волны. Как же хорошо: вода была такой приятной, освежающей, спасающей от жары, хотя ее уже не было, но ему было жарко, очень. Молодой человек смыл с себя всю грязь, пот и кровь и поплыл вдоль берега. А его светлые длинные волосы, давно уже растрепавшиеся в воде, развевали волны.

Он долго плавал, наслаждаясь прохладным, местами теплым океаном, потом сидел на берегу, слушая, как плещется прибой, и поют заступающие на службу ночные птицы. До темноты парень управился, даже успел высохнуть, теперь его вымытые локоны стали пышными и блестели в лучах заходящего солнца. Устав от насыщенного дня, поужинал, опять же бананами, с мыслями, что надо бы отыскать завтра источник пресной воды, если тут таковой имеется, и отправился спать под бочок к Люсе, согревая ее холодеющее тело. Это его настораживало.

После долгого перелета так было чудесно выйти на улицу, дышать свежим воздухом, размять затекшие конечности. Гаити, чудная страна, особенно сейчас, когда в самом разгаре карнавалы. Все улицы оживленные, заполнены толпами людей, разнаряженных во всевозможные карнавальные наряды, в соответствии с праздником, кишели туристами, которые тоже не отставали от местных жителей и одевались в костюмы не хуже их, если не лучше. Одним словом, главные улицы напоминали огромный сплошной рынок, на котором что-то продают, обменивают, покупают. Улицы украшены разноцветными лентами, флажками, цветами, при этом цветы не только живые, но созданные из чего угодно. Фантазии жителям этой страны не занимать. Какие-то пластиковые ромашки, розы огромной величины и всюду мелкие неизвестные природе и науке цветочки цвета радуги. Они были повсюду: украшали дома, административные здания, магазины, кафе, парки, без того утопающие в зелени и пышности цветов. А как же могло быть иначе, завтра ведь карнавал цветов!

– Ну и где «вэлкам», ну или, там, «добро пожаловать»? А хлеб-со… – Алексей не успел договорить, так как к нему и стоящим с ним товарищам расторопно подошел переводчик, он же проводник, он же организатор их концерта в Порт-о-Пренсе.

– Джон. Прошу меня извинить за некоторое опоздание, – говорил он довольно сносно на русском, – я не рассчитал образовавшуюся пробку на дороге. Несмотря на то, что самый первый карнавал только лишь завтра, пробки появляются уже сегодня. – Мило улыбаясь, добавил: – Прошу еще раз меня извинить. – Согнулся в легком полупоклоне. Ну это уже слишком, ждать, конечно, было неуютно, думая о том, что их позабыли встретить, но уж кланяться-то к чему, они не какие-нибудь высокородные господа, и тем более уж не Боги.

– Алексей, – безусловный лидер среди стоящих дружелюбно протянул руку.

– Позвольте вас сопроводить до гостиницы, – более весело и все так же улыбчиво говорил проводник. – А почему вас только четверо?

– Еще двое прибудут к ночи, – сухо и безрадостно сказал Алексей. – Следующим рейсом.

Все сели в авто, предложенное Джоном. Через несколько минут все были у входа в гостиницу. Джон проводил музыкантов по забронированным номерам. Они оказались все двухместные. В каждом из них имелся душ и туалет, холодильник, телевизор, ну и конечно, две больших мягких кровати. Бас-гитарист Павел разместился с гитаристом Андреем, клавишник Фим один, пока не прилетел барабанщик Миф. Ефим и Мефодий, как только познакомились друг с другом, так сразу же «спелись» не разлей вода, даром, что ли, у них имена в сокращении читаются туда-обратно, как одно: Фим – Миф. Так что они по жизни теперь всюду были вместе. Закадычные друзья, так сказать. Ну и последняя комната осталась за Алексеем, который, конечно же, разделит ее с Люсей, это знали все участники группы и прекрасно понимали почему: потому, что они столько лет вместе и доверяют друг другу, как самим себе. И никому и в голову не приходило думать, что у них роман или интим. По началу, конечно, думали, но за два с половиной года раздумали, узнав их поближе и тесно общаясь.

Алексей осмотрел небольшую, но уютную комнату. Расставил гитары на полу на подставки, присел на кровать, огляделся, и его взгляд задержался на чайничке, стоящем на маленьком столике у окна. Подошел, поднял крышечку и обнаружил ароматный свежезаваренный травяной чай. «Приятно, – подумал он, – значит, ждали». Он налил немного в чашку и, потихоньку отпивая, думал, как пройдет завтра концерт, что где расставить, мысленно представлял себе сцену, на которой будут выступать. Его мысли прервал влетевший в комнату Фим.

– Что-то нет долго звонка от Мифа, – как-то растерянно произнес он, будто бы забыл русский язык.

– Да рано еще им прилететь.

– А почему они вообще не с нами летели? Что-то я в голову никак не возьму. В чем прикол? – Фим, казалось, нервничал, в отличие от спокойного собеседника.

– Да успокойся ты, присядь. Чаю хошь? – Алексей указал клавишнику на табурет напротив и пододвинул к нему чашку чая. – Что ты так разнервничался? – уже с опаской поглядывал на него Алексей, потому что Фим был у них человеком чувствительным, особенно ко всякого рода происшествиям, а сейчас они уж никак не нужны, когда светит на горизонте большой гонорар от предстоящих концертов. Да, собственно, они никогда не нужны, если б это только было возможно.

Фим присел, взял чашку.

– Люся практически в последний момент, перед выходом на посадку, поняла, что забыла свой талисман, а без него она никогда никуда не ходит, не ездит, не летит, особенно если это очень далеко, а тут еще на другой континент планеты, – начал пояснять Алексей, желая успокоить друга. – Ну и пришлось ей лететь следующим рейсом.

– А Миф-то что забыл? – не унимался тот. – За компанию?

– А Миф – как всегда. Проспал наш клавишник! Это, насколько мы все прекрасно знаем, у него часто случается. – Он посмотрел за окно. – Вот и получилось, что они летят вместе. – Потом, немного погодя, добавил: – Надеюсь, этот рейс не проспит.

– Знаешь, Алекс, я не хочу тебя пугать, но мне что-то как-то не по себе… – Фим явно нервничал, и чай не помогал. Он встал, походил по комнате туда-сюда. Остановился, сел на кровать. То, что ему не по себе, было и так понятно, еще с первых его слов, когда он только вошел в комнату. Дверь в комнату открылась, явив остальных музыкантов.

– Что у вас тут за совещание? – весело спросил Павел, подходя к гитаре и снимая ее с подставки.

– Да вот, наш собственный «медиум» вновь нам предсказывает… Судя по его состоянию, – указывает жестом руки и округляющимися глазами на уже валяющегося на кровати Фима, – что-то нехорошее.

Павел подошел к Фиму, присел рядом вместе с гитарой в руках, что-то начал бренчать. – Что, совсем все так плохо?

– Я не предсказывал ничего такого! – возмутился клавишник. – Просто не по себе, и все. – Насупившись, сел на кровати, прислонившись к стене.

Место у столика занял Андрей.

– Что вы тут пьете? Чай? Я тоже хочу! – И, не дожидаясь разрешения, налил в чашку Фима. – Ты не против, если я из твоей чашки выпью? – обратился он к «медиуму». Тот кивнул. Значит, можно пить.

– А у нас в комнате есть пирог! – радостно подскочил Павел, возвращая гитару на место и, собравшись было мчать за ним, был остановлен Алексом, открывшим дверцу под столиком и уныло доставшим поднос с огромным яблочным пирогом. Видимо, настроение Фима все же повлияло на него.

– Ооо! И ты молчал о таком подарке судьбы! – практически одновременно воскликнули Андрей с Павлом. А Павел все-таки сбегал в комнату, только не за вторым «подарком судьбы», а за табуретом и чашкой.

– А знаешь, нам обещали сегодня показать сцену, – за чаем, с огромным куском пирога в руке, начал Андрей. – Пока вы тут, – кивнул на Фима, – беседовали.