— Я не думаю, что я гений или слабоумный, — возразил Хейдар, собравшись с мыслями. Отказываться от вина он не стал, но выпил совсем немного.

— Тебя накачали агитационными плакатами и ты воспринимаешь их, как истину, хотя выглядишь, как человек, который может мыслить здраво, — сказал Харальд. — Ведь я назвал тебя «слизняком», когда мы встретились. Неужели, тебе не было обидно?

— Мне было очень обидно, — признался Хейдар. — Я подумал, что вы меня ненавидите. Увидел комнату, стерилизованную роботами, и решил, что вы скорбите о жене.

— Ты почти угадал, — Харальд печально улыбнулся.

— Если бы у меня была жена и она умерла бы раньше, чем я, думаю, я бы тоже очень грустил об этом. Скажите, почему Комиссия назначила вам нового партнера так рано? Вы не задумывались об этом? — спросил Хейдар.

— Наверное, чтобы было, кому следить за мной, — ответил Харальд. — Ячейки общества нужны обществу для того, чтобы за каждым человеком присматривал, по меньшей мере, еще один. Мы следим друг за другом лучше милиции и военных патрулей.

— Никто не знает человека так же хорошо, как его партнер, — согласился Хейдар. — Я мечтал, что у меня будет жена. Простите за это. Наверное, еще несколько месяцев я буду грустным. Жаль, что мой генетический тест провалился.

— Все это бредни, — возразил Харальд. — Твой генетический тест вряд ли связан с решением Комиссии. Единицы принимают участие в экспериментах с ДНК. Я ведь уже говорил, мы расшифровали совсем немного. Генетический тест определяет только те участки, которые мы расшифровали. Если похожие на твой коды встречались раньше, ты, скорее всего, пролетишь с экспериментом.

— Почему же об этом не говорят? — удивился Хейдар.

— Думаю, об этом не говорят из-за того, что тогда слишком много людей почувствуют себя ненужными, — ответил Харальд. — Я не задумывался об этом, но теперь, когда ты спросил, думаю, что это так. Представь, что твоему другу Дагару скажут, что он смог стать обладателем трех красавиц-жен не из-за того, что его ДНК представляет интерес для Сектора, а из-за того, что его отец не оказался наркоманом или пьяницей? Насколько менее счастливым он будет?

— Вы думаете, жалобу подал Дагар? — Хейдар перескочил на тему, которая волновала его по-настоящему. Вернулось чувство тревоги. Он снова ощутил, как опасно близки они были к принудительной Корректировке.

— Жалобу может подать любой семейный человек, — ответил Харальд. — Сколько семейных людей работает в твоем отделе?

— Двое, — ответил Хейдар. — Я и Дагар.

— Вот и ответ на твой вопрос, — тепло улыбнулся Харальд. — Я догадался об этом сразу, потому что работа, про которую ты так высоко отзываешься, на самом деле не представляет большой важности.

— Если канализационные стоки не поддерживать в надлежащем состоянии, может произойти выброс сливных вод, а это грозит эпидемиями или всплеском дизентерии, — возразил Хейдар.

— Ты упускаешь из виду, что стоки обрабатывают смесями для уничтожения вредоносных вирусов и бактерий, — ответил Харальд. — Я согласен с тем, что твоя работа полезна, но ее важность по сравнению с работой многих других людей ниже. Странно, что ты задержался на этой должности.

— Мне предлагали перейти в другой отдел, — сказал Хейдар. — Но я решил, что человеку лучше быть специалистом в узкой области. Пусть я всю жизнь буду заниматься тем, что умею лучше других, чем буду постоянно прыгать из отдела в отдел, принося этим лишнее беспокойство окружающим.

Харальд промолчал. Он допил свою порцию вина и пошел в свою комнату, пожелав на прощанье Хейдару хорошего дня.

Выходные дни, искусственно увеличенные вмешательством Комиссии, пошли на пользу Хейдару. Обдумав услышанное от Харальда, он пришел к выводу, что мысли ученого, хотя и не вяжутся с традиционными догмами Министерства Социального Развития, все же не приводят к опасным выводам. Харальд по-своему одобряет действия руководства Сектора и поддерживает политику Императора. Раз так, значит, нет причин для беспокойства.

Во вторник, придя на работу, Хейдар узнал, что Дагара уволили из отдела. Сотрудники неохотно отвечали на расспросы Хейдара, но все же одна девушка тихо прошептала ему на обеденном перерыве:

— Он выкрикивал разные гадости о тебе. Говорил, что ты связался со шпионами.

— Это не правда! — горячо возразил Хейдар.

Было заметно, что он не убедил девушку.

Вечером того же дня уже знакомые специалисты Комиссии по Распределению встретили его возле входа в дом.

— Господин Лафейсон, мы не хотели тревожить вашего партнера, — сказал «говорящий» специалист. — Тем не менее, мы хотим обсудить с вами важные нюансы касательно жалобы. Вы не согласитесь пройти в наш авиа-кар и продолжить беседу там?

Хейдар ответил, что с радостью согласится помочь в расследовании.

— Господин Лафейсон, как вы, возможно, уже догадались, жалоба поступила от господина Хендриксона, — сказал специалист, когда втроем они разместились в просторном салоне государственного авиа-кара.

— Дагар Хендриксон, — повторил Хейдар. — Я догадался.

— В таком случае, вы должны понять наши действия в отношении его семьи. При проведенном расследовании мы обнаружили, что господин Хендриксон позволял себе насилие в доме и причинил вред здоровью младшей супруги. Во время беседы господин Хендриксон заявил, что сообщал вам об этом. Могу ли я, пользуясь неформальностью ситуации, уточнить, говорил ли господин Хендриксон правду?

Тон специалиста был вежливым, деликатным. Хейдар почувствовал себя невероятно важной персоной. Он понял, что специалисты — по неизвестной еще причине — относятся к нему, как к одному из занимающих руководящую должность членов общества. Возможно, даже пытаются помочь сохранить лицо. Он был счастлив, что ему нечего скрывать и честно рассказал о своих коротких беседах с Дагаром. Об опасениях, которые мучили его после Распределения и о том, какие вопросы он задал и какие получил ответы.

— Благодарю, господин Лафейсон, — специалист выглядел счастливым. Его коллега удовлетворенно кивал. — В таком случае мы скопируем файлы аудиозаписей в столовой. Хочу предупредить вас, что, учитывая тяжесть нанесенных травм, Министерство может назначить публичное слушанье. В этой ситуации ваше присутствие в качестве свидетеля было бы очень уместно.

— Я приду, — уверенно ответил Хейдар. — Я обязательно приду и дам показания. Это мой гражданский долг.

— Рад слышать, — ответил специалист. — Не будем задерживать вас еще дольше. Спасибо за понимание и содействие.

— Конечно, — ответил Хейдар. — Буду рад помочь в будущем.

Харальд караулил возле двери и накинулся с вопросами. Вид его был беспокойным и почти испуганным. Услышав короткий пересказ, Харальд прошел к гостевому дивану и рухнул на него, издав возглас облегчения.

— Наверное, ты все-таки гений. Не могу понять, для чего тебе эта работа. С такими убеждениями тебе самое место в чиновниках.

— Я считаю, что каждая профессия важна для общества, — убежденно ответил Хейдар. — Выполняя свою функцию, мы способствуем формированию гармонии вокруг себя. Если я пойду работать чиновником, мое место может занять некомпетентный специалист. В таком случае я буду ощущать вину, если узнаю, что в районе, который был в моей ответственности, прорвало трубу или образовался засор.

— Никто не узнает о подобных вещах, — возразил Харальд.

— В сводках Интранета каждый день публикуют данные о происшествиях в канализационных системах, — ответил Хейдар. — Сводки не пользуются популярностью, но я читаю их каждый день, чтобы быть в курсе работы нового оборудования. В некоторых случаях разработки инженеров приводят к ухудшению ситуации.

— Неужели? — спросил Харальд.

— На прошлой неделе из-за использования водостойкой клеящей структуры последней марки пришлось заменить участок стоков длиной в сорок шесть километров. Это обошлось Сектору в девять миллионов кредитов. Один миллион кредитов покрывает ремонт интерната дошкольного содержания на год. Девять интернатов не отремонтируют из-за того, что один специалист принял решение использовать структуру, не прошедшую испытаний на тестовом участке.