— Я забрал Ингвара и сказал Министерству, чтобы публиковало его стихи под моим именем. Видный специалист в области евгеники, надежда Комиссии по Планированию Семьи — пишет стихи. Почему бы и нет? Они купились и стали размещать стихи Ингвара в Интранете. К нам приезжали лингвисты из соседних Секторов, записывали Ингвара на голо-пленки. Достать бы их теперь, хотя бы одну!

— Стихи писали не вы? — удивился Хейдар.

— Нет, я не пишу стихов, — Харальд горько усмехнулся. — Я работаю с виртуальными интеллектами. Программирую их и с их помощью занимаюсь дешифровкой ДНК.

— Но ведь дешифровка завершена, — возразил Хейдар. — Комиссия подбирает партнеров на основе расшифрованного кода.

— Комиссия ставит на вас опыты, — ответил Харальд. — Сектор №13 — фабрика выращивания сверхлюдей. Крошечные участки ДНК, которые мы научились распознавать, превращаются в площадки для экспериментов. Что, если скрестить особь «А» и особь «В»? Получится ли совершенный человечек? Сектора с первого по одиннадцатый выступают за открытие нашего гетто и принудительную реабилитацию. Они считают, что взрослое поколение Сектора уже не сможет адаптироваться к внешней среде. Видел бы ты, как выглядят эти толпы людей, желающих отправить нас на пожизненный курорт. Лозунги: «Спасем пропавшее поколение!» или «Голосуйте против ментальной лоботомии!». Если бы Император был хоть на каплю глупее, он бы согласился. Распечатал Сектор и выслал нас выращивать помидоры в идеальных условиях.

— Я никак не могу разобраться, — у Хейдара кружилась голова. — Кажется, вы не одобряете, что Сектор закрыт? Или наоборот? — мысли разбегались.

— Те, кто придумал все это, должны гореть в аду, — ответил Харальд. — Если бы такое решение дали мне, у меня бы не хватило силенок принять его. Но человечеству нужно выживать. Нам нужны здоровые колонисты. Отправь партию больных, несущих бракованный генофонд людей, в полет к Юпитеру. Что ты получишь?

— Не знаю, — растерялся Хейдар, который слышал слово «Юпитер» впервые и почти потерял нить разговора.

— Я ненавижу это место. От всей души. Если бы я мог отсюда улизнуть, я бы сделал это немедленно. Собрал вещи и бежал в какую-нибудь пустыню. Но то, что делает Империя, поможет нам спастись. Если мы застрянем в этой глуши, у нас закончится еда и кислород. Император прав, накладывая вето на решения Сената. Если распустить эксперимент Сектора №13, всё, что было сделано здесь, пропадет впустую. Десятки поколений, тысячи исследований — всё.

Хейдар чувствовал, что его клонит в сон.

— Ингвар считал, что я заблуждаюсь, — сказал Харальд. — Он хотел, чтобы я прекратил исследования и поставил Комиссии ультиматум. Читая его стихи, я понимал, что в каком-то смысле он прав. Возможно, я заблуждаюсь. Возможно, мне лучше прекратить исследования.

— Комиссия работает для всеобщего блага, — возразил Хейдар, хотя уже не мог разлепить веки. Сонливость навалилась на него обычным комом.

— Да, ты прав, — ответил Харальд. — Хотя вы понятия не имеете, в чем заключается это благо. В конечном счете, ты прав.

Хейдар заснул, а на утро увидел, что Харальд накрыл его одеялом и положил под голову подушку. Их все еще разделяла дверь, но Хейдар решил, что не пойдет в Комиссию и не скажет, что им нужна Корректировка.

Харальд больше не называл его «слизняком», но воспоминания об их единственном разговоре преследовали Хейдара по пути на работу и обратно. Он старался думать об этом как можно реже, поэтому мысли кружили как пчелы, вокруг улья, подтачивая уверенность Хейдара в политике Министерств Сектора.

— Ты любишь свою семью? — спросил Хейдар у Дагара вечером в пятницу, когда прошло две недели после Распределения.

— Конечно, — уверенно ответил Дагар, — это ведь моя семья. Как же иначе?

— Тебе нравятся твои жены? — спросил Хейдар.

— Конечно, — Дагар широко улыбался, — они готовят еду, убирают, они заботятся о моем личном времени.

«Секс», — мелькнуло в голове Хейдара. — «Это называется сексом».

Вслух он не сказал больше ничего.

В субботу утром в дверь позвонили сотрудники Министерства по Евгенике и Планированию Семьи. Они попросили позвать Харальда и Хейдар вежливо попросил их пройти в квартиру и сесть за стол.

Харальд вышел к ним одетым. На нем был немного помятый пиджак, опрятные брюки, рубашка и старомодный галстук.

— Очередной участок почти завершен, — сказал Харальд, едва зайдя в комнату.

— Мы здесь по поводу господина Лафейсона, — сказал один из специалистов, поправляя визор. — Вижу, в доме убрано. Господин Лафейсон, у вас есть жалобы касательно вашего Распределения?

Хейдар, как громом поряженный, смотрел на Харальда в полном недоумении. Ему даже показалось, что Харальд сам вызвал сотрудников и устроил этот унизительный спектакль.

— Нет! — воскликнул Хейдар. — Нет, конечно же, нет!

— Значит, вы довольны Распределением? — уточнил специалист, явно удивленный полученным ответом. Они с коллегой переглянулись и обменялись встревоженными взглядами.

— Да! — также горячо воскликнул Хейдар. — Я счастлив жить рядом с господином Стурлусоном!

— Странно, — вслух удивился специалист. — Поступила жалоба. Комиссия приняла во внимание вашу обеспокоенность во время Распределения, господин Лафейсон, и мы незамедлительно прибыли для решения вопроса.

— Я вам очень благодарен, — откликнулся Хейдар. Краем глаза он заметил, что Харальд — бледный, напуганный, стоит в углу комнаты и смотрит на специалистов с ужасом. — Я всегда знал, что Комиссия прикладывает все усилия для создания гармонии между членами общества. Должно быть, произошла ошибка. Я совершенно убежден, что не подавал жалобы в Комиссию. Возможно, вы проверите запрос? Я могу принести вам горячего чаю, если это займет много времени.

Специалисты вновь переглянулись. На сей раз их взгляды были не удивленными — в них сквозила злоба.

— Приносим извинения, господин Лафейсон. Господин Стурлусон, перед вами, от лица Комиссии, мы также извиняемся и просим не подавать ответную жалобу, — сказал специалист. Его коллега все также безмолвно сидел рядом. — Произошла ошибка. Признаемся, это не первый случай ошибочного заявления. Мы приступим к расследованию сегодня же. Чтобы компенсировать причиненный ущерб, мы позаботимся о том, чтобы вам было позволено провести лишний выходной день в кругу семьи. Благодарим за сотрудничество.

Оба специалиста встали со своих мест и пошли к выходу.

— Уважаемые! — окликнул их Харальд, выступив из-за угла. — Могу ли я узнать, была ли подана жалоба моими знакомыми или знакомыми господина Лафейсона?

Специалисты переглянулись.

— Учитывая ваши заслуги, господин Стурлусон, я думаю, мы можем ответить на ваш вопрос, — ответил «говорящий» специалист. Его коллега кивнул. — Жалобу подал сотрудник отдела, работающий вместе с господином Лафейсоном. Уверяю вас, мы примем необходимые меры.

— Конечно-конечно, — ответил Харальд. — Я хотел убедиться, что мои коллеги не ставят мне палки в колеса.

— Разумеется, господин Стурлусон, — ответил специалист. Они вежливо поклонились и вышли на улицу.

— Кто же это может быть? — растерялся Хейдар, когда дверь закрылась.

— Твой друг Дагар, конечно же, — ответил Харальд. — Пойдем, у меня осталось еще немного вина на дне. Выпьем. Признаюсь, я испугался, что ты сдал меня.

— Сдал? — удивился Хейдар. — Но почему? Мне показалось, наши отношения начали налаживаться.

— Так и есть, — ответил Харальд. — Я выболтал тебе по секрету государственную тайну. Не знал наверняка, но надеялся, что ты будешь держать язык за зубами. Ты ведь знаешь эти правила Министерства, верно? В кругу семьи можно обсуждать что угодно. Мы вдвоем можем готовить государственный переворот, но пока это внутри семьи — никому нет дела.

— Так и должно быть, — отозвался Хейдар. — Мы — ячейка общества. Союз взрослых людей, направленных на создание идеального государства будущего. Мы можем обсуждать все, что угодно.

— Не могу понять, гений ты или слабоумный, — сказал Харальд, доставая из кухонного шкафа запечатанную сложенной бумагой бутылку вина. Бумага была желтой — от старых книг. Хейдар подумал, что эти книги могли когда-то принадлежать Ингвару. Харальд вытащил самодельную пробку и выбросил в утилизатор.