Дёргаться было бесполезно: Бес накрутил таких узлов, что даже бывалый моряк не сразу бы сообразил, что это такое. Я был привязан к кровати, и движениями, попытками освободиться только натирал лодыжки и запястья.

Внизу хлопнула дверь, и вскоре я услышал, как от дома отъезжает машина. Он свалил, опять. Понятно было, что вернётся, но куковать в таком положении мне мало хотелось.

Зато в течение следующих часов, спокойных, тихих часов, я смог рассмотреть комнату, в которой находился несколько суток, и, задрав голову – свои руки. Внутренние стороны локтей были чистыми, светлыми, без единого синяка и намёка на то, что когда-то здесь жила игла.

***

– Наконец-то! – выдохнул, услышав шевеление за дверью.

Сколько времени прошло? Сперва за окном было светло, теперь я даже деревьев не различал, и в комнате – хоть глаз выколи. К темноте я, конечно, привык, да и к жажде уже почти тоже, однако это не означало того, что сейчас я с радостью был готов раздвинуть булки для этого гада.

– Сколько ты там топтаться будешь? – спросил громко, он меня точно слышал, но среагировал каким-то приглушенным рыком.

Резко распахнув дверь, подошёл к кровати и улыбнулся. Это был не Костя.

Какой-то мужик, здоровенный, потный, злой. Я открыл рот, чтобы закричать, но он заткнул меня ударом в челюсть.

– Какого хера… – простонал, дотронуться до лица не мог, отчего место удара болело в сотни раз сильнее, чем обычно. Не раз меня били раньше, но теперь даже тот момент, когда мне выбили зуб в лагере, казался пустяком.

– Это тебе острые ощущение напоследок, – сказал мужик, подойдя к столу.

Свет он включать не стал – воспользовался фонариком на телефоне. Затем начал выкладывать на стол что-то, с кровати я разобрать не мог. Через секунду я покрылся холодным потом: я узнавал эти звуки – шелест пакетика с порошком, тихое звяканье ложки о столешницу, чирканье зажигалки и слабое “ф-ф-ф”. Сердце готово было остановиться – от страха, отчаяния, нежелания того, что должно было сейчас произойти. Он делал мне дозу.

– Я не хочу, – замотал головой, когда мужик, держа в руках шприц, подошел к кровати, – пожалуйста, не надо…

Ему было насрать. Он пришел сюда для того, чтобы вколоть мне героин.

Что за жизнь? Я только выбрался из этого дерьма и вдруг опять собирался упасть – скатиться по говняной горке вниз, в яму с отходами. Неужели все старания Кости были напрасны? Вернётся он, а я под кайфом лежу. Нахуй, лучше сдохнуть!

– Она будет последней в твоей жизни, – сказал мужик. Значит, пришёл меня убить.

– Что я сделал? – дёрнул руками, ногами, но верёвка была слишком крепкой.

– Почему сразу ты и сделал? Дружок твой не сделал кое-что, – он усмехнулся. Беса имел в виду, это точно. – Но это гуманный метод, тебе даже приятно будет, так что не ссы.

Он склонился надо мной, дважды ударил ладонью по внутренней стороне локтя и нацелил шприц.

– Лучше застрели или прирежь, но без шприца!

– Заткнись.

Я зажмурился, почувствовав кожей иглу. Вот и всё, теперь точно пиздец. После такого не выживешь, и ангел-хранитель не явится с небес, чтобы спасти меня, неудачника. Я не хотел умирать, нет-нет-нет!

Только не сейчас, только не так!

Зачем Костя привязал меня? Скотина! Где он сейчас, в ту секунду, когда так нужен мне?

– Не надо, пожалуйста, – умоляюще застонал и сразу заорал во всё горло, – Костя-я!…

========== Часть 18 ==========

“Временами я мертвый, но местами живой,

Для подонков опасный, для врагов плохой.

Но ты не верь никому, думай своей головой,

Посмотри мне в глаза, ведь я почти святой.” (с)

***

Езда на пределе скорости до города немного проветрила мозги. И, паркуясь всё у того же клуба, я понял, что снимать себе какого-то левого парня на быстрый трах не хочу. А что хотел, так это слить куда-нибудь всё то дерьмо, что поднялось внутри от упреков Кирилла, ведь он, конечно, был прав – я сломал ему жизнь. Дважды сломал. И Тёма погиб из-за меня: если бы не увез его тогда, они были бы вдвоем, - неизвестно насколько долго, неизвестно насколько счастливо, но именно я вмешался в их судьбы.

Да только каждый отвечает всегда за себя сам - Тёма мог не соглашаться с моим предложением, Кирилла никто не звал за ним тащиться и уж тем более никто не заставлял раздвигать передо мной ноги. Ему самому хотелось, наша сумасшедшая ебля в кромешной темноте была абсолютно добровольной с обеих сторон.

Сука наркоманская! Какого хуя он смел меня упрекать?

Да-а, теперь я знал, что было сейчас надо, секс не снял бы ту злость внутри.

Бросил машину на парковке и пройдя мимо сверкающих рекламных вывесок, углубился в лабиринт узких улочек. Мне нужно было не элитное заведение с вышколенной обслугой и приличными, блядь, людьми в костюмах и платьях - я искал какую-нибудь задрипанную забегаловку, где смог бы выпустить весь тот пар, что готов был прорваться наружу, снося башню, как крышку у кипящего чайника.

Кто ищет, тот всегда найдет, вот и я нашел – за обшарпанной дверью полуподвальчика с невнятной вывеской и изображением рюмки на окне скрывался настоящий клоповник, да и лица у заседавших за пластиковыми и наверняка липкими столиками были соответствующими. Бля, такое полное собрание уродов даже на зоне не встречалось, хотя там кадры попадались те еще.

Взял самый дорогой коньяк, что был в этом гадюшнике, захватив вместе с бутылкой порезанный вкривь и вкось лимон на блюдце. От чего-то более существенного отказался – травиться не хотелось, так и сказал в испитое лицо буфетчицы за стойкой: она в ответ недовольно скривила ебало, раскрашенное ярко, как ритуальная маска у папуасов, но промолчала.

Оглядев присутствующее общество, которое, несмотря на ранний вечер, уже практически находилось в коматозе, сел за один из свободных столиков – спиной к стене, лицом к двери, и стал ждать. Ожидание продлилось недолго, не успел я сделать пару глотков омерзительного, отдающего сивушными маслами, пойла, как рядом со столиком нарисовались двое. Два маргинала, прямо как по Чехову – толстый и тонкий, спасибо домашнему воспитанию за знание классики. Выглядели ушлёпки до того нелепо, что в другой день я бы их, может, пожалел. Но не в этот.

– Слышь, баклан, братву угостить не хочешь? – Инстинкт самосохранения был явно давно пропит.

– Да с удовольствием, тетерев, – ответил я, поднимая бутылку за горлышко и обрушивая говорившему на голову.

И понеслась.

В подобных драках надо всегда помнить об одном правиле – не терять контроля, не отдаваться безоглядно той ярости, что норовит закрыть глаза черной дымкой. Поэтому, нанося удары направо и налево, с удовольствием замечая, как под моим кулаком сминаются носы и крошатся зубы, я всё время держал ситуацию под контролем, хотя со стороны, возможно, казалось, что в маленьком прокуренном помещении образовался неуправляемый торнадо со мной в центре. Пару раз прилетело и мне, но я даже не почувствовал боли; выплескивающийся из всех пор адреналин не позволил мне отвлекаться на мелкие неприятности.

Услышав в отдалении вой сирен, я понял, что пора завязывать с весельем и, по-английски, не прощаясь, попутно сметая оставшихся на ногах бойцов пьяного фронта, покинул гостеприимное заведение. Уже на выходе заметил надпись на двери и узнал, что бомжатник называется “Райский уголок”. Поржал над таким символичным совпадением – Бес взбаламутил райский уголок, ну надо же! И свалил в переулки до того, как к рыгаловке подъехали сверкающие синими маячками машины.