Я перебрал в уме всех своих знакомых, всех когда-то родных мне людей, намеренно исключив лишь одного - Беса. Этот козёл бросил меня - оставил на дороге, бухого и ничего не соображающего. Просто выкинул из машины, вероятно, не забыв трахнуть напоследок. Почему, за что, блядь? В голове до сих пор не укладывалось.

Простоял под светофором неизвестно сколько, просто завис и думал, думал…

Возвращаться мне было некуда – только к Роме, но каждый раз, как уходил, всё меньше тянуло туда. Противно, мерзко, унизительно – приходил всегда ради дозы, забывая о том, что когда-то во мне существовал человек.

Перешёл дорогу, неловко переставляя ноги, потому что силы кончались с каждой секундой. Смешался с толпой и спустился в метро, натянув на глаза капюшон толстовки. Всем жарко, лето же. А мне холодно. Меня знобило и, несмотря на неплохую чистку медикаментами, тянуло к наркоте. Да, я был зависим на все сто.

***

Каждый раз, когда наблюдал за Ромой, становилось легче: почему-то казалось, что он больше привязан к наркоте, чем я.

А ещё у него была убогая хата: местами обои отваливались, штукатурка с потолка бошки наши посыпала, как снежком, когда соседи сверху ебались, а ебались они почти круглосуточно - потому что, в отличие от нас, долбоёбов, нюхали кокс. Где кокс – там и настроение хорошее. Именно настроение, а не просто пребывание в состоянии небытия.

– Тест сделали? – спросил Рома, не глядя на меня, он выжигал в бутылке из-под “колы” дырку сигаретой и пошмыгивал носом.

– Сделали, – я упал в кресло напротив, вытянул ноги и закурил. Всё на автомате: знал, что мог бы просто стоять, мог бы не курить, не отвечать ему. Для чего всё это было? Ясен хуй, чтобы заслужить свою маленькую радость – шприц с мутной горелой смесью.

– И?

– Отрицательный.

Всем, кто попадал в больницу с передозом, делали тест на ВИЧ. Бесплатно. Ну, и ставили на учёт. Так что, в некотором роде, смысл в передозе был – анализы взяли, и теперь можно было дальше наслаждаться копеечной химией, продающейся на каждом углу.

– Отлично, – он поднял глаза и жадно всмотрелся в меня. – Потрахаемся?

***

– Не терпится? – спросил он, глядя на то, как я трясущимися руками расстегнул свои джинсы. Ага, не терпелось: я жаждал иглы. Ждал, когда он подготовит порошок, после обработает иглу и подарит мне спасение.

– О, ты не представляешь, как! – улыбнулся и смешно стало. Я! Улыбнулся! Трезвый! Гаш не считался. Мой организм уже давно к нему привык, и единственное, что я мог поймать под накуркой – неплохие провалы в памяти. Вроде как, говорил что-то, а потом забывал, о чём речь шла.

– Сюда, – прошептал он, рот не закрывал, дышал так, потому что слизистую носа сжёг к чертям собачьим, юзая по выходным скорость.

Рома вообще парнем странным был: считал, что употреблять нужно с умом, с толком и, чтобы не загреметь в могилу раньше времени, необходимо было делать перерывы. Только я-то знал, что он тот ещё обдолбыш, видел, что он просто развлекал себя этими своеобразными качелями, а на деле ждал момента, чтобы поскорее убиться чем-нибудь ещё. И, конечно, ещё в его планы входил я. То ли извращённый романтизм это, то ли любовь беспредельная, что он платил за моё удовольствие. Правильно ли делал, не беря в учёт свою задницу, когда говорил о плате? Хм. Что мне, жопы что ли жалко: хотел трахать – пусть.

Подошёл к нему, расстегнув только пуговку на джинсах, но они уже висели, готовые слезть с меня прямо так.

– Ты похудел, – сказал он тихо и глазами на ковёр указал. Недоделанный бдсм-щик, блядь. – На колени. Руки за голову, – это, чтобы видеть подмышки и иметь возможность в очередной раз поиздеваться надо мной. Он провёл пальцем по впадине, по другой, я чуть не заржал от нелепости, от этой его неумелой резвости и самоуверенности. Не было щекотно, но сжался я, как будто по старой привычке. – Смотри на меня, – он встал сбоку, и пришлось скосить глаза. – Для чего ты здесь?

– Ты книжек начитался, что ли? – со смешком. Получил подзатыльник. Вот и началось самое стрёмное. Для того, чтобы получить героин, я должен был попросить о том, чтобы он трахнул меня.

– Чтобы удовлетворить твои потребности, ты… – сквозь зубы.

– А теперь ещё раз и с чувством, Кирь, – он наклонился к моему лицу и улыбнулся невинно, – пожалуйста, Кирь…

Голос прозвучал тихо, умоляюще. Артёма напомнило пиздецки, и желание закончить спектакль стало невыносимым. Ускорить происходящее, причём немедленно. Или, я знал, сдохну, разрываемый своими мыслями. Быстрее!

– Я здесь, чтобы удовлетворять твои потребности, – прошептал, глядя в глаза и чувствуя, как дрожит моё тело, – чтобы исполнять любые твои просьбы, любые приказы. Я – твоя вещь… Пользуйся, как посчитаешь нужным, я буду только рад.

Рома нахмурил брови и, присев на корточки, посмотрел внимательно. Несколько секунд, в течение которых я пытался сглотнуть ком, встрявший в горле. Сука. Какая же тварь я. И он. И…

– Ты охуенен, Кирь, – с восторгом сказал он и потянулся к моей руке, – пошли в кровать…

Всё происходило, к моей великой радости, быстро. Одежда на полу, мы – в кровати, стонали, дёргались, как заведённые игрушки, и я, сволочь, вспоминал Беса. Второй раз за день, двести пятьдесят тысячный раз в жизни. Ублюдка этого вспоминал. На сколько его посадили – на десять, пятнадцать? Да это и не важно, я к тому моменту, как – если - он выйдет, уже точно сдохнуть должен буду…

========== Часть 2 ==========

“Намеченной жертвы распростертый взгляд

Утраченных иллюзий запоздалый гнёт.

Очередь за солнцем на холодном углу.

Я сяду на колёса, ты сядешь на иглу. “(с)

***

Сделав шаг за ворота, я застыл и потянулся.

Голубое небо, солнце…

Первый вздох свободы ударил в голову сильнее, чем полстакана водки. Чувство, которое невозможно объяснить тому, кто не выходил на волю после отсидки. Почти три года, прошедшие с того дня, как меня из тюрьмы провезли мимо этих мрачных стен, уже начинали казаться нереальными, словно неприятный мутный сон, от которого никак не проснуться – однообразный и серый, как длинный зоновский барачный коридор между шконок.

Да-а, вот только от сна не остаются шрамы. Рука машинально потянулась потрогать то место под ключицей, на котором вонзившаяся заточка оставила круглый, словно от пули, след, как там говорят: шрамы украшают мужчин? Ну тогда я украсил Рябого намного сильнее, чем он меня, просто в красавца превратил.

Несколько шагов прочь от ворот, не задумываясь куда идти, и как добираться до города – как-нибудь.

Вот, например, неплохая тачка, и в ней явно меня желали подвезти:

– Константин Владимирович, садитесь в машину, надо поговорить.

А я уж было решил, что это социальное такси, новая услуга: “На свободу с чистой совестью и в черном мерсе”. Не останавливаясь, прошел мимо, им надо, пусть поактивнее шевелятся, мне и так хорошо, мне ничего не нужно - ни говорить, ни делать.

После объявления по громкой связи: “Заключенные Васильев, первый отряд, Крамченко и Вабидзе, третий отряд, Бес, пятый отряд, пройдите на КПП”, начался совсем другой отсчет времени – не назад, считая уменьшающиеся дни до конца срока, а вперед.