Искренне ваш Саймон Уэнтуорт».

Эндрю издал протяжный вздох и пальцами взъерошил волосы. Перед его мысленным взором явились сверкающие паркетные полы и отделанные богатыми панелями стены музея. И чудесные застекленные окна... Черт подери, черт подери! И все это теперь разрушено. Эндрю почувствовал дурноту от этой мысли. Ему не хотелось расставаться с Кэтрин, особенно сейчас, но выбора не было. Надо ей сообщить.

Сунув письмо в карман жилета, он вышел из комнаты.

Кэтрин вышла из ванны. Кожу еще покалывало от горячей воды. Выглянув из окна спальни, Кэтрин посмотрела на посеребренные капельками росы деревья, освещенные мягким утренним светом. Взгляд переместился к садовой дорожке. Той самой, по которой они с Эндрю прошли минувшей ночью.

Она прикрыла глаза. В мозгу возникли картины того, как они провели последние предрассветные часы, изучая и исследуя тела друг друга. Подкреплялись вином, хлебом и сыром. Эндрю кормил ее клубникой. Смеялись, трогали друг друга. Снова занимались любовью, наслаждаясь каждым мгновением близости. Каждым взглядом. Каждым поцелуем. Каждым рывком его тела в глубину ее лона.

Сколько бы Кэтрин ни мечтала завести любовника, какое бы любопытство ни пробудило в ней чтение «Руководства», она не могла представить ничего подобного, полагая, что воображение способно создать более яркие сценарии, с которыми реальность никогда не сравнится.

Что ж, она явно ошибалась.

В воображении невозможно испытать блаженство от прикосновения губ Эндрю, его рук, обожествляющих её тело. Как можно было вообразить ощущение их близости? А пряный мускусный запах, облаком окутавший их сплетенные фигуры в золотистом свете садового павильона? Его упругая кожа под ее пальцами, его вид...

Кэтрин протяжно вздохнула. О Господи! Его вид... Сильное мускулистое тело в мерцающем свете ламп. Она видит, как он возбужден. Возбужден ею. И для нее. Потемневшие от страсти глаза Эндрю, их раскаленный желанием взгляд. И странно противоречащее этому взгляду нежное прикосновение. Ее запредельное возбуждение, его словно бы уплывающее сознание... А потом – чувственная, сытая томность в тех же глазах, когда минул пик страсти. Его быстрая усмешка, милая улыбка... Кэтрин чувствовала, что под поверхностным слоем его юмора кипит настоящая лава чувств.

К несчастью, Кэтрин начала подозревать, что испытывает к Эндрю не только чувственный жар. А ведь для нее это было неприемлемо! Это беспокоило и пугало ее.

Она не позволит себе забыть, что у них лишь временная связь. Ей отлично известно, к каким душераздирающим результатам приводят постоянные отношения. А если она вдруг забудет...

Кэтрин быстро подошла к шкафу, присела на колени и вынула шкатулку красного дерева, которую прятала в дальнем углу под несколькими одеялами. В ней Кэтрин хранила свои драгоценности. Приподняв крышку, она вынула оттуда обручальное кольцо с бриллиантами и стала его рассматривать. Любая женщина мечтала бы о подобном украшении, но Кэтрин не любая. Она хранила это болезненное напоминание, чтобы никогда не забывать, какую пустоту породили все его обещания. Один взгляд на этот зловещий символ заставил ее одуматься и понять, что она никогда не променяет свой здравый смысл на ночь дурманящей страсти. Каковы бы ни были ее чувства к Эндрю, их следует отбросить. Забыть. Они проведут еще несколько счастливых дней вместе, а потом каждый пойдет своим путем, и останутся лишь чудесные воспоминания.

Довольная, что правильно определила перспективы, Кэтрин хотела убрать шкатулку с драгоценностями на место, но тут раздался негромкий стук в дверь и она сунула колечко в карман.

– Войдите, – отозвалась она, решив, что это Мэри забыла что-нибудь, когда подавала завтрак.

Но когда дверь открылась, порог переступил Эндрю. Чистый, свежевыбритый, с аккуратной прической. Бриджи и темно-синий сюртук оттеняли его мрачноватую привлекательность. Галстук безупречно повязан, башмаки начищены до нестерпимого блеска. Высокий, широкоплечий, неотразимый мужчина, он не сводил с нее глаз и слегка напоминал опасного хищника. Сердце Кэтрин трепетало. Каждый его нерв пришел в напряжение.

Взгляд Эндрю пробежал сверху вниз по ее фигуре. Кэтрин остро ощутила, что на ней нет ничего, кроме шелкового пеньюара, едва запахнутого на талии. От этого взгляда по коже Кэтрин пробежали мурашки предвкушения. Когда их глаза наконец встретились, Эндрю протянул руку назад и захлопнул за собой дверь. Щелчок замка эхом отозвался в мозгу Кэтрин. Она отчаянно пыталась вспомнить глубокомысленные советы «Руководства» о том, как поутру следует встречать любовника, если всю ночь провела обнаженной в его объятиях. Здравый смысл Кэтрин просто вопил, что Эндрю не должен быть здесь, что она сама этого не хочет. Спальня – это ее святилище. Ее убежище. Только ее. К несчастью, волны, поднятые бешеным стуком сердца, в мгновение ока утопили весь здравый смысл.

Эндрю медленно приближался. В этот момент он очень напоминал гибкого леопарда из джунглей, который подкрадывается к добыче. От его жадного взгляда сердце Кэтрин забилось еще быстрее. Как заколдованная, она не могла ни двигаться, ни говорить. Просто стояла и ждала, пока он подойдет, поздоровается, улыбнется. Но он не сделал ничего подобного. Молча приблизился, притянул Кэтрин к себе и впился губами в ее губы.

«О Господи!» Это была ее последняя членораздельная мысль, а потом она просто отдалась поцелую. Жар его тела, чистый запах, сила рук, мощный напор бедер захватили и увлекли Кэтрин.

Она приоткрыла губы и тут же почувствовала прикосновение его языка. А его руки? Большие, мозолистые – это же настоящее чудо. Казалось, они находились сразу везде. Блуждали в волосах, гладили по спине, сжимали ягодицы, ласкали грудь. Его губы разжигали в Кэтрин неутолимую жажду, заставляя желать большего. Неужели она была в его объятиях всего несколько часов назад? А кажется, что прошли годы.

Его объятия стали крепче. Наслаждаясь их силой, Кэтрин привстала на цыпочки и плотнее прижалась к его телу. Но Эндрю внезапно стал целовать ее иначе. Исчез беспорядочный жадный напор, поцелуй стал глубже, медлительней. Губы и языки словно бы таяли от наслаждения. У Кэтрин подкашивались ноги. Она едва ли смогла бы вспомнить сейчас свое имя.

–Доброе утро, Кэтрин, – прошептал Эндрю прямо у ее губ.

«Кэтрин. Конечно, меня зовут Кэтрин».

Ей казалось, она ответила на приветствие. А может, и нет. Эндрю подался вперед и сунулся носом в чувствительное местечко у нее на шее.

– Ты так восхитительно пахнешь! – Теплое дыхание Эндрю коснулось ее кожи, отдаваясь горячими волнами во всем теле. – Как цветочный сад.

Собравшись с силами, она указала на медную ванну в углу комнаты и все же сумела членораздельно ответить:

– Я только что принимала ванну.

Он повернул голову, посмотрел на латунный сосуд и застонал:

– Ты хочешь сказать, что если бы я пришел чуть раньше, то застал бы тебя в ванне?

– Боюсь, что так.

Он легонько прикусил мочку ее уха.

– Придется пересмотреть свое неудачное расписание. Хотя сомневаюсь, что мое сердце выдержало бы такое зрелище: ты, обнаженная, в ванне. Знаешь, как действует на меня просто твой вид в пеньюаре?

Кэтрин слегка отстранилась в кольце его рук. Конечно, она собиралась вести себя рассудительно и сдержанно, но вместо этого из ее губ вырвалась очевидная правда:

– Знаю. Потому что когда увидела, как ты входишь в мою спальню, заметила в твоих глазах желание, я почувствовала то же самое. – Она покраснела от сделанного признания. – А почему ты пришел?

– Мне надо поговорить с тобой. – Он помолчал, но потом решительно закончил: – Я должен вернуться в Лондон. Сегодня. И как можно скорее.

Кэтрин почувствовала разочарование и обиду.

– Понимаю. Что-нибудь случилось?

– Кто-то вломился в музей. Какие-то вандалы. Там нечего было красть, но зданию нанесен большой ущерб. Мне надо выяснить, насколько велик объем ремонтных работ, а потом сообщить Филиппу. Кроме того, нужно поговорить с инвесторами, успокоить их.