Сейчас ум всё более и более прояснялся, невзирая на бешено колотящееся сердце, оставалось взять под контроль мышцы. Он поставил её на непослушные ноги, придерживая одной рукой за талию и облокотив к спинке дивана. Смахнул в сторону волну каштановых, так и не расчёсанных и ещё немного влажных после ванны волос, чтоб не мешали.

"Привет", сказала она, невозмутимым, совершенно неподходящим к текущему положению дел, голосом. "Я рада тебя видеть. Мы куда-то идём?".

Захотелось сразу попросить её не говорить в полный голос, по возможности молчать, но он подавил для начала это желание. Ситуация складывалась плачевно, кто знает, когда он ещё услышит её? Он поцеловал её быстро в щёку - она и не шевельнулась, как всегда. "Мы убегаем, любимая. Нужно покинуть дом. Прости. Прости меня...", тут он всё же взял себя в руки, погладил её кожу на оголённом плече, затем провёл ладонью по голове и затылку. "Нужно немного помолчать. Извини меня", проговорил он полушёпотом и почувствовал, как ломается голос и наполняются слезами глаза. Она послушно притихла, её взгляд остановился в одной точке где-то у него на лбу. "Всё будет хорошо. Я обещаю".

Он посмотрел на её портрет на полочке в углу зала. Взять с собой, потерять время, но убрать? Здесь она была той, в кого он беззаветно влюбился - юной, прекрасной, с бежевом платье и с венком из полевых цветов на голове. Она и сейчас для него была такой. Просто прошло немного времени. Просто никто не молодеет. Где-то там, на черте двадцатилетия остаётся лучший человек, может быть ещё не мудрый, наивный, но прекрасный. Человек, созданный для любви. И сейчас, обнимая её, он обнимал всю ту же девушку из городка под Ростовом. Только его любовь могла сделать её бессмертной и неизменной. Только её любовь давала ему жизнь.

А сейчас он просто взял её тело поудобнее и понёс.

Во входную дверь уже ломились, и он не был уверен, сколько осталось времени, пока небольшой, похожий на гараж-переросток, домик будет взят штурмом. Осторожно, стараясь не задеть ни головой, ни ногами двери, стены и углы, он пронёс её по тёмному коридору, вынес на кухню и посадил за стол, положив её руки на скатерть. Её расслабленное тело тут же сползло на столешницу, но всё же удержалось от падения.

Тем временем он отодвинул в сторону коврик в центре комнаты, спохватился, закрыл кухонную дверь (замка не было, но он боялся, что их побег сразу увидят непрошенные гости, ворвавшись в прихожую). "Открывайте, Росгвардия", послышалось из цветника, после чего последовал новый стук и яростное терзание дверной ручки. "Дом окружён, выходите с поднятыми руками!", продолжал требования уже другой голос. Обращения во множественном числе очень настораживали, ведь официально здесь проживал один человек. И вряд ли к нему в такой момент и такие гости обращались на "вы" - значит, знали про неё? Или может быть хуже - пришли из-за неё?

В конце концов, они оба не вписывались уже давно, каждый по-своему. Всё возможно.

Он ухватился за металлическое кольцо и поднял вверх крышку, состоящую из двух покрытых лаком досок. Откинул её максимально широко, чтобы не мешала. Упал на пол и нашарил внизу под собой выключатель. В подвале вспыхнул свет одинокой лампы, потом, где-то в отдалении справа, мигнув пару раз, загорелась ещё одна. Вниз вела железная лестница без перил и с огромным градусом уклона. Более ничего кроме бетонного пола и бетонных же шершавых стен видно не было.

Он так и не удосужился здесь ничего организовать. Подвал был огромен, сух и чист, но в реальности использовался лишь крохотный уголок с собственноручно собранным стелажём, на котором зимой хранились банки с солениями. Да ещё под лестницей лежал некоторый хлам для участка - вёдра, лопаты, грабли... Когда он покупал этот дом, хозяин в шутку сказал, что в подвале можно поставить теннисный стол и свободно играть. Тогда это казалось неплохой идеей, они даже приценялись пару раз. Тогда они оба были на ногах и в полном расцвете сил.

Но сейчас важно было не пространство - их легко бы нашли здесь, никакое это не укрытие. Важно было то, что предыдущий хозяин (он же - строитель дома) отдавал себе отчёт, что занести в подвал что-либо крупногабаритное через лаз в полу на кухне будет невозможно. И потому сделал дверцы, ведущие прямо на улицу - без лестницы, а просто как окно для грузов.

И самое главное - дверцы можно было закрывать только изнутри.

Спускаться было сложно. Люк в полу и лестница совершенно не были рассчитаны на то, что кого-то тут будут проносить - не маньяки строили. Обычный подвал, хоть и крепко сложенный. Сюда должен был раз в неделю спускаться уставший с работы бюргер, чтобы прихватить баночку солений на ужин, или, может, прохладного пива. Но сейчас здесь не было ничего. Только путь к спасению.

Он осторожно спускался по ступенькам. Все его занятия с гирями и гантелями как будто канули в Лету - он едва удерживал её тело, а ведь приходилось вдобавок постоянно менять его положение! То опустить ноги, чтобы они не упёрлись в край пола, то прижать к себе её плечи и голову, чтоб не ударить о тот же край, то вновь приподнять её, так, чтобы ступни не упирались в лестницу. Он двигался медленно, он не мог заставить себя бежать. Конечно, это надо было тренировать. Упражняться хотя бы раз в месяц. Но он не хотел беспокоить её. Зачем, это же пустяки, может, вообще никогда не придут к ним. Он не хотел, чтобы она - такая беззащитная - боялась. Сегодня, слава богу, выходной, да ещё и вечер, а что бы она делала, если бы к нему пришли на работу, а к ней - домой?

Лучше бы мешки таскал...

Он глухо шлёпнул ногами о бетонный пол. Пожалел, что не переоделся сам, и ещё раз, быстрыми движениями укутал любимую в халат. Её голени были открыты. Будь здесь посветлее, можно было бы, наверное, увидеть, как появляются мурашки на нежной девичьей коже. Но он не видел ничего, не замечал ничего кроме угрожающего шума наверху, контуров её тела да стен вокруг... Он ещё раз перехватил поудобнее её фигуру, подтянул хрупкими - совсем как у неё - костлявыми руками лицо к себе и поцеловал её в губы. Она лишь слегка ответила, разомкнув их и чуть подавшись вперёд. Секундное утешение, ведь времени на ласки не было. Он оглянулся на люк, так и оставшийся открытым. Вторженцы всё ещё мучились с дверью - на самом деле он даже был удивлён, что она заняла так много у них так много. Дверь как дверь, обычная - он не готовился к осаде, иначе бы всё предусмотрел. Всё-всё, как и должен был, чтобы спасти если не их дом, то хотя бы их маленькое совместное счастье.

Нужно было положить её куда-нибудь и опустить крышку лаза, но в подвале ничего не было. Он растерянно покрутился, вращая и её тело вслед за собой. Ни-че-го. Не класть же на голый пол! Холодно, да и грязно - он никогда тут не убирался, это ж подвал. И до дома-то руки не доходили иногда.

В это время наверху раздался удар, сопровождённый звоном. "Выбили стекло", подумал он, хотя все окна были пластиковые. Не задумываясь далее, он рванул в следующее помещение, туда, где был выход из подземелья. Скрывать уже было нечего и некогда.

Здесь всё же пришлось остановиться и опустить её, посадив у стены. Её руки безвольно упали вниз, в нездорово белую (особенно в этом полумраке) кожу лодыжек вонзились шероховатости пола, голова склонилась к груди. Она обмякла, как будто уснула сразу, едва коснувшись поверхности.