Гостей, прибывших на праздный день, практически не осталось, а если исключить родственников, да и лучших друзей, то можно сказать, что свадебная лужайка была полностью пустой.

И в этом угнетающем и печалящем душу настроении находилась молодая девушка лет двадцати четырёх, одетая в изумрудное ципао и так и сидящая уже несколько часов в первом ряду перед пустой аркой, где должны были быть счастливые и любящие друг друга брат с невесткой.

Вот уже не первая бутоньерка, прикреплённая к стульям, была разобрана ею на составляющие, а лепестки цветка, на котором как будто гадали, усеяли землю у её ног. Она была очень погружена в своё релаксирующее упражнение, не желала говорить ни с кем из близких подруг и родственников, однако звуки въехавшей на территорию машины с сидящими в ней беглецами уловить смогла без труда, из-за чего губы сжались ещё сильнее.

– Наконец-то, – как только Рен заглушил двигатель, и фары машины погасли, подошла тяжёлыми шагами к друзьям Сели, даже во внимание не взяв своего мужа, который выпрыгнул из машины и уже поднял руку, чтобы с улыбкой на лице что-то сказать.

Вслед за златовлаской, пронёсшейся мимо Трея, который так и остался с застывшим от недоумения лицом, к машине подбежала молчаливая Сара, в отличие от подруги, сразу же устремившаяся навстречу своему мужу. Оказавшись в его руках и найдя защиту в его объятиях, она с опасением стала следить за разбором полётов, учинённых Юсуи.

– Вы хоть представляете, в какой глупой ситуации мы здесь остались? – поражалась Сели безответственности друзей, которые, судя по их молчаливому выходу из машины, мало об этом задумывались.

– А где все? – немного запутавшись в ремне безопасности, которым в этот раз он чуть ли не обмотался, будто бы мишурой вокруг рождественской ёлки, окинул удивлённым взглядом площадку Йо. Однако, когда увидел появившуюся перед ним Анну, скрестившую руки на груди и ожидавшую, пока он соизволит заметить её, шаман сразу же растянул улыбку похожую на ту самую, когда он что-то натворил.

– Рен, – послышался очень строгий голос Ран Тао, перед которой все расступились в сторону, даже Анна, признававшая её как женщину достойную уважения. Какой бы ужас здесь не творился, сколько бы косых взглядов за этот вечер ни поймала мать Рена, она осталась сдержанной, величественной и грациозной.

– Надеюсь, операция по спасению мира прошла успешно? – с оптимизмом произнёс Чинг, подошедший к внуку и замявшейся рядом с ним невестке, комкавшей ткань своего платья и опустившей стыдливо глаза.

– Более или менее, – уклончиво ответил Рен, который, вот диво, но тоже побаивался смотреть на мать прямо и уверенно, посему был благодарен деду за его желание свести напряжение к спокойствию.

– Вам двоим придётся объясниться, – продолжила Ран отчитывать беглого сына и невестку. – А пока я сказала всем, что свадьба переносится на другой день.

– Все уехали? – ещё раз оглядевшись вокруг и не заметив даже признака жизни, поинтересовался Тао, который от части надеялся на лучшее, ведь гости могли просто зайти в дом, но нет – все они и правда разъехались. Это было заметно и по тому, что до сих пор к ним никто не вышел, и по тому, что Сара с Сели тупили взгляд, что-то умалчивая, в отличие от Анны, которая и бровью не повела на мягкость в этом вопросе, сказав всё, как на духу:

– Прямо говоря, они не особо-то и хотели оставаться.

От прямолинейности медиума воцарившаяся тишина покрылась мелкими трещинками, через которые сочилась неловкость, а для шатенки ещё и чувство безмерного стыда.

Юи прекрасно знала, что Рену было бы абсолютно плевать на этих странных гостей, мало знакомых друзьям и родственникам, если бы они только ни были потенциальными партнёрами по бизнесу – единственному делу Тао в условиях простой, не отягощённой завершившимся турниром жизни. Ей стало невыносимо жарко, совесть за оба побега грызла её сердце, заставляя чувствовать неприятное чувство в груди, а сомкнувшиеся на миг губы жениха и его раздосадованный взгляд заставляли её пропищать глупые и ничто не поправляющие слова:

– Рен, прости, пожалуйста, – судя по голосу и провинившемуся выражению лица, Юи ожидала от Рена криков, упрёков и, не дай Бог, сильного подзатыльника. Но так можно было бы сказать лишь с виду, при этом абсолютно не зная Тао.

– Ладно, – тяжело испустил воздух через нос Рен, как будто бы это был его последний выдох. – Я разберусь, – после этих слов Юсуи едва сдержался от усмешки в голос и фразы: «Кто бы сомневался».

– Для начала разберись с самым важным, – этими словами попросив сына не гнать лошадей и подумать о человеке, чьё прощение ему сейчас придётся чуть ли не вымаливать, с высоты своей роли матери призвала его к нужному действию Ран.

Едва её слова приобрели всем понятный смысл, ребята и, в главную очередь, Рен устремили свой взгляд на площадку, где в первом ряду пустых стульев сидела Джун, всё так же четвертуя цветы и с отчаянием бросая их на пол, как дротики.

Да уж, Тао не смог не признать того факта, что, пожалуй, это будет его самое трудное извинение. И дело вовсе не в том, что ему, в принципе, тяжело извиняться, просто получить на своё скромное «прости» снисхождение и теплый взгляд будет очень сложно, а то и невозможно.

Но стоя поодаль и размышляя над будущем, проблема сама собой не решится, и этот элементарный, как скажут в Англии, факт был понятен и ясен, как успокоившееся вечернее небо над головой шаманов.

Вышедшую на небосвод луну заволокли тучи, из-за чего на улице становилось ещё темнее и угрюмее. А меж тем ветер всё поднимался и поднимался, как бы толкая Рена вперёд, пока его окончательно не съела совесть. Да-да, и у Тао она тоже иногда проявляется, тем более что в данной ситуации было бы странно именно её отсутствие.

Собрав всё мужество в сжавшемся кулаке, в тот же час и разжавшемся от смирения, Тао успел сделать лишь шаг вперёд перед тем, как почувствовал лёгкое, но ощутимое прикосновение к своей ладони, которую обхватили тоненькие, длинные пальчики его будущей супруги.

Остановившись на месте, он сразу же одарил её спокойным, но слегка вопросительным взглядом, на что сжавшая плотно губы шатенка поспешила объясниться.

– Я виновата в этой ситуации больше тебя. Хотя... Точнее полностью, – Юи, казалось, была, как всегда, неисправима: брала на себя все смертные и бессмертные грехи и ошибки. Однако... – Но всё же. Давай сделаем это вместе. – ...она поняла, что как бы тяжело и трудно ни было идти по дороге жизни, нужно всегда полагаться и держаться друг за друга.

И Рен был потрясён этим. Он столько старался (хотя это явление было заметно немногим), чтобы Юи наконец осознала то, что её одиночеству пришёл безвозвратный конец, из-за чего теперь сладостный миг от нервотрёпочного ожидания был сладким вкусом победы – последней победы Тао.

Спустя секунды три его собственная гордыня напомнила ему о лице, которое должно как можно реже выражать какие-либо радостные эмоции и как можно чаще держать на губах улыбку «no». Как говорят японцы, её можно трактовать, как кому заблагорассудится. Он лишь легонько сжал её руку и теперь уже быстрым шагом направился с растрёпанной невестой к сестре, горько опечаленной сорванной и разнесённой в клочья свадьбой.

Вслед им смотрели улыбающиеся разными улыбками друзья и близкие. Но одно было абсолютно точно: все радовались за них – за то, что этот долгий путь наконец подходит к концу, хоть и оставил в себе малость недосказанности и совсем чуть-чуть опасения.

– Всё ли обойдётся? – наблюдая за тем, как Рен и Юи держась за руки то ли от любви, то ли чтобы не дать друг другу струсить и сбежать, поинтересовалась Сара, закусив губу от сомнения.

– Не волнуйся, – обняв покрепче со спины свою супругу и прислонившись к её щеке своей, уверенно произнёс Дител. – Они со всем справятся.

– Мне кажется, что теперь никакие трудности им не помешают, – сцепив на груди руки, будто она молилась всевышним силам, счастливо произнесла Сели.

– Согласен, – влился в общее умиление Асакура, но, говоря следующие слова, посмотрел с особой нежностью на Анну, выставив руки назад и опираясь на капот машины, – ведь главное – что они вместе, – и медиум не смогла сказать ему что-то строгое, ведь сил хватило лишь на то, чтобы отвести волевой взгляд и едва заметно улыбнуться.