– Чёрт! Ну давай же! Давай! – донеслось до слуха девушки отчаянный голос северянина, у которого явно ничего не получалось, от чего он долбил кулаками ни в чём неповинную землю.

Анна пока была не способна на то, чтобы открыть глаза. К ней слишком медленно возвращались силы, но, тем не менее, чувство осязания подсказывало ей то, что она лежит на холодной каменной земле, а её голова покоится у кого-то на коленях.

– Анна! Анна, ты меня слышишь? – обливаясь горючими слезами, которые порождали сильную дрожь, во всей этой шумной баталии доносился до слуха японки голос девушки, которая заметила лёгкий взмах её ресниц.

Нельзя было точно сказать, что Анна с лёгкостью узнала этот тонкий, словно звонкий ручей, голосок златовласки, однако она уже явно где-то слышала его, и это давало ей некое успокоение. Спустя несколько тяжело давшихся попыток медиум всё же приоткрыла глаза, увидев первым делом лицо светловолосой жены северянина. Та смотрела на неё не то с радостью, не то с болью, и разобраться, чего было больше, пока было сложно.

Снова сжав её руку, будто боясь, что она снова уйдёт из жизни, как белый снег, тающий под прямыми лучами солнца, Сели резко подняла заплаканное лицо и стремительно направила свой взгляд куда-то вперёд, где и царила самая оживлённая атмосфера.

– Она жива! Он спас её!

И вот оно: снова секундная радость и горечь сожаления. Так необычно, но эти две эмоции умело соединились на лице Юсуи, которая и сама толком не понимала, из-за чего она плачет: то ли от радости, то ли от неведомого пока медиуму горя. Однако... Разве можно ликовать в тот момент, когда смерть, как заразная болезнь, перекидывалась от одного друга к другому?

Не в силах больше выносить неизвестности, Анна медленно «уронила» свою голову на бок, не сразу осознавая происходящее.

Совсем рядом с ней лежало неподвижное тело Йо. Его глаза были закрытыми, словно он мирно уснул, чем раньше не раз выводил её из себя, а на губах осталась призрачным следом едва уловимая улыбка, говорящая о последних секундах счастья перед концом прожитой не зря жизни. И его счастье, пусть и мимолетное, заключалось в том, что он снова, в последний раз, смог почувствовать стук сердца любимой, прежде чем уйти в вечность и потеряться в памяти людей.

Вокруг него сгрудились верные друзья, неготовые мириться с такой несправедливостью и отчаянно борющиеся с самым страшным и самым сильным врагом на своём пути – смертью. Им ведь столько раз удавалось избежать её плена, столько раз они возрождались, как фениксы. Неужели сейчас череда удачи прервётся и унесёт с собой жизнь дорогого всем без малейшего исключения друга?

Рен, Трей и Рио отказывались в это верить. Вот почему они были изнеможенны, сами на грани того, чтобы отправиться к великим предкам, но всё равно продолжали бороться за жизнь Йо, посылая в его тело оставшиеся и неизвестно откуда берущиеся остатки фурёку. Где-то в глубине души они знали, что это бесполезно, но всё равно не переставали верить в чудо, которое пытались сами же и сотворить.

Однако как говорится: «На голом героизме далеко не уедешь», – и это факт. Отдавая слишком много, они забывали о самих себе, и, в конце концов, из крепкой цепи начало вылетать одно звено, влекущее за собой тотальный распад всей слаженной работы.

Фурёку Рена, раненного и неизвестно на каких силах державшегося в жестокой реальности, то ослабевало, то снова принудительно росло. Вокруг него, переползая на коленях с одной стороны на другую, суетилась шатенка, которая не могла удержаться от волнения за своего любимого. Она просила – умоляла Рена поменяться с ней местами, ведь Юи прекрасно видела, что Тао приходится слишком туго, и его желание помочь другу было лишь жалкой потугой. Однако труднее всего шаману было не из-за открывшейся снова раны, не из-за головокружения или слабости, а из-за того, что каждые три минуты ему приходилось слышать взволнованный голос любимой, рвущейся ему на помощь, и отталкивать её от себя, боясь потерять ещё и её.

– Чёрт! – со злобой к общим неудачам выругался Трей, как только их слаженная работа в прямом смысле взорвалась и развеялась.

Разумеется, контроль потерял Рен по понятным для всех причинам, и за это его винить никто не собирался, тем более что и Рио, и сам северянин тяжело дышали, упираясь руками в землю, и не успевали смахивать текущий по лицу пот.

– Ещё раз, – кашляя от того, что он не мог и дышать, и говорить одновременно, рвался напролом Юсуи, будто бы собираясь победить смерть своим упорством, однако за его словами не последовало ничего, кроме того, что он сам упал на локти дрожавших рук и навалился лбом на каменистую землю.

– Это бесполезно, Трей, – держась за голову, которая сильно кружилась, признал Рио безрезультатность нынешних попыток.

– Трей, Рен больше не выдержит, – с мольбой и сдерживаемой дрожью в голосе заклинала северянина Юи, стараясь своим низким уровнем фурёку закрыть рану любимого.

– Всё я выдержу, – глубоко дыша и сквозь зубы выдыхая злость на собственную слабость, отмахнулся от её заботы Рен, попытавшийся опереться на здоровую руку и приблизиться к телу Асакуры ближе. – Давайте ещё раз.

– Нет! Хватит! Мы найдём другой выход! – вцепившись в него и не намереваясь отпускать, старалась образумить парней Юи, переносившая в своём сердце аналогичную боль утраты, но не желающая ещё и смерти своих друзей.

– Интересно, какой же?! Ну же, Юи, скажи нам! – совершенно не обоснованно срывался на неё Трей, ненавидящий собственную беспомощность.

– Я не знаю! – резко усмирила его Вэй, после чего закусила губу и взглядом начала искать ответы вокруг себя. – Ну... например, можно с помощью силы короля духов вернуть Йо к жизни.

– Силу короля духов может использовать только король шаманов, – тут же отверг её предложение Юсуи, однако и на это у шатенки появилась идея.

– Но ведь сейчас турнир прерван, и мы можем...

– Что, Вэй? – осёк её безумную мысль Тао. – Захватить короля духов силой? – девушка лишь закусила губу, понимая, что идея самая ужасная из всех, но вопреки этому вполне реальная. – Ты думаешь, как Хао.

– Уж лучше я буду думать, как Хао, чем допущу твою смерть! – снова ступила на путь сопротивления Вэй.

– Я не собираюсь умирать! – не крича, но очень грозно рубил на корню её мысли Рен. – Но и возвращать Йо к жизни таким способом не позволю, – вдруг его голос стих, и он с печалью добавил: – Хотя бы по той причине, что сам Йо этого бы не одобрил и уж тем более так не поступил.

– Йо... – словно эхом, слишком слабо, но так неожиданно раздался голос девушки, которая была настолько слаба, что только сейчас осознала происходящее.

Повернувшись на голос медиума, ребята увидели лишь то, как Анна лежит у златовласки на коленях, а её взгляд устремлён только на темноволосого шамана, покинувшего этот мир взамен на её жизнь. Крупная слеза, перекатившаяся через переносицу и упавшая на землю, говорила о том, как больно и подло её уколола судьба в самое сердце, где уже давно не было ни одной счастливой эмоции. Ребятам оставалось только повесить головы от сожаления и понимания её чувств, ведь их сердца тоже испытывали на себе муки немыслимого горя.

– Нет, не вставай, – постаралась не дать ей подняться Сели, потому как каждое движение причиняло вред неокрепшему после пережитой смерти телу. И тем не менее, как бы Анна ни была слаба, она плевала на все запреты и отвергала всю заботу, а тело само склонялось перед её волей и позволило ей не без труда, но всё же перекатится на живот.

Она, скрепя зубами, журясь он нытья напряжённых мышц, подтянула своё тело по земле вперёд, и, опираясь руками о грудную клетку Йо, постаралась сделать невозможное.

– Госпожа! – воскликнул Рио, как только увидел, как медиум попыталась продолжить дело парней – посылать своё фурёку в тело всеми любимого шамана. Однако сил у неё не было как физических, так и духовных. Она была разбита морально, уничтожена душевно, и всё это привело к тому, что она просто рухнула без сил на грудь Асакуры, крепко зажмурившись и сквозь стиснутые зубы произнеся: