– Хорошо, Анна!

– Господин Йо, у вас ещё есть ребёнок? – сразу же догадался Умемия, немного оторопев от того, что у Йо и Анны есть сын, дочка и, судя по всему, появится ещё и третий ребёнок.

– Да, Рин только пошла в младшую школу, – вставая из-за стола, кивнул Асакура, выглядя довольно счастливым лишь от одной мысли о собственных детях.

– А что у Рена с Юи? – так и не притронувшись к вкусному чаю, спросил Рио, вставая из-за стола и решив первым делом наверстать упущенное время.

– Ты и этого не помнишь? – с ужасом отобразилось в глазах шамана сожаление, но, увидев, как Рио в ответ усердно призадумался, ища воспоминания где-то на полу, Йо тут же ответил на ранее заданный вопрос: – Они поженились сразу же после коронации Трея, и у них родился сын.

– А от Трея и Лайсерга есть вести? – следуя следом за учителем, который медленно выходил из гостиной в коридор, где их пути должны были разойтись, спросил байкер.

– Трей слишком занятой теперь человек, – усмехнулся Асакура, потому что серьёзность и занятость для северянина было несвойственным явлением. – Но и у него уже есть ребёнок – девочка. Её зовут Эми. Сели переписывается с Юи и постоянно жалуется, что Трей не хочет второго ребёнка, – немного засмеялся Йо, представляя, как забавно выглядит эта история в действительности: Сели отвлекает Трея от мировых дел и клянчит у него второго ребёнка. Даже Рио это заставило улыбнуться, хотя и не без печали в глазах. Но Йо знал, что ему придётся рассказать и ещё об одном человеке, про которого Умемия уже спросил. – Лайсерг тоже женился на Саре. У них были некие трудности в восстановлении отношений, но теперь всё прекрасно, и каждое лето мы летаем к ним в Лондон на день рожденья его сына Алекса. Ему уже четыре годика.

– Асакура! Если ты сейчас же не заберёшь Рин из школы, то останешься ночевать на улице! – резко раздался грозный и явно недовольный голос из кухни, говорящий о том, что следующее замечание будет последним.

– Рио, прости, я скоро вернусь, – уже пятясь спиной к двери, быстро оправдался за свою отлучку Асакура. – Я уже бегу, Анна! – и после этих слов Йо действительно побежал, разумеется, спеша и за ребёнком, но в то же время и для того, чтобы не оставлять надолго своего друга, которому сейчас так нужна была поддержка.

Чувствовать себя одиноким и побитым жизнью Рио заставляло не только беспамятное прошлое, но и грустное для него настоящее. Ненавидя себя за такую эгоистичность, Умемия не мог от души порадоваться за своих друзей, которые в жизни нашли и счастье, и любовь, и дружбу. Он искренне мог пожелать им этого и в дальнейшем, но от души улыбнуться было крайне тяжело, потому что на сердце зарождалась невыносимая и упрямая зависть – зависть от того, что у него всё не так, как хотелось.

Ощущая невероятную тяжесть, беспрерывно давящую на плечи и главным образом – на голову, Рио тяжело выдохнул в сердцах и решил первым делом смыть с себя, как и советовал Йо, весь этот насыщенный и, увы, эгоистично-безрадостный день.

Добравшись до ванной, где был прекрасный горячий источник, шаман сбросил с себя мешковатые вещи, которые с роду никогда не носил, после чего погрузился до носа под воду. Напряжённые мышцы тут же поддались соблазну и расслабились, тем самым разрушив барьер в голове байкера и позволяя беспорядочным мыслям атаковать его. По несколько раз Рио вспоминал слова Йо о том, что произошло после турнира, и именно это сейчас больнее всего сказывалось на шамане. Трей стал королём, у Йо скоро будет трое детей, а у Тао тоже образовалась прекрасная семья. Как же всё это заставляло зубы Умемии сжиматься от невыносимой боли, «щедро» преподнесенной ему несправедливой жизнью. Даже казалось, что судьба нарочно лишает байкера всего и даже не собирается ничего ему давать взамен, словно он был изгоем.

Зависть. Зависть. Зависть. Хотелось просто-напросто разреветься от такой зверской несправедливости, а это ужасное чувство всё также продолжало грызть и грызть сопротивляющееся сердце шамана без пощады, доводя его разум до крайней черты разумности, из-за которой ему даже начало казаться шипение за спиной.

Откинув голову назад, тем самым соприкасаясь затылком с горячими камнями, Рио постарался хоть на несколько минут отключить свой мозг и перестать думать о том, что разрушало его изнутри.

– У них есть счас-стье. У них ес-сть вс-сё, – внезапно раздалось за спиной шамана, причём в этот раз шипение было не галлюцинацией, а правдой. Рио моментально вскочил на ноги, развернувшись в неглубоком горячем источнике и ища глазами того, кто это сказал.

– Кто здесь? – испуганно тормошился взглядом по предбаннику Умемия, но в итоге, не найдя ни духа, ни человека, пришёл к выводу, что ему померещилось. Он снова медленно опустился в воду, всё равно с опаской поглядывая себе за спину, и для того, чтобы окончательно прийти в себя, набрал в ладони воды и плеснул её себе в лицо, укрывая его своими ладонями, за которыми он хотел спрятаться от действительности.

Рен, Йо и Трей – все они были счастливы в отличие от него, и даже Лайсерг, по словам Асакуры, спустя какое-то время восстановил свои отношения с Сарой и...

Внезапно после мысли о своём протеже и его счастье Умемия вдруг начал останавливать поток своих душевных терзаний, припоминая одну очень важную вещь.

Сара. Эта девушка была для Рио и его друзей настоящей загадкой, потому что Дител в основном никогда не говорил о ней в деревне, а то, что она была его девушкой, ребята узнали совершенно случайно. Но дело было вовсе не в этом. В какой-то миг байкер всё же смог припомнить тот момент, который отчётливо помнил и только теперь пошёл в разрез с действительностью, преподнесённой ему Асакурой.

Рио точно помнил, как в тот проклятый день, когда погибло немало шаманов и Патчей, когда все узнали правду о Хао и его заточении, Лайсергу прислали телефон, на котором было запечатлено убийство бедной англичанки.

Из этого воспоминания, заставившего Рио сесть поудобнее, распрямиться в спине и откинуть назад мокрые волосы, рождался вполне логичный вопрос: «Как они могут быть женаты, если мисс Вайтвуд погибла?»

В погоне за ответом на этот вопрос, имеющий под собой вероятность чудесного воскрешения англичанки, Умемия настолько погрузился в собственные раскопки воспоминаний, что не услышал ещё чётче разносившегося шипения, приближающегося из-за спины. Он помнил, что после этого демонстративного убийства он и ребята узнали от Лайсерга правду о Генрихе, Хао и о том, кто такой король шаманов. Потом крепкой нитью цеплялись воспоминания о том, что они отправились в погоню за Шварцем, дабы спасти Анну и остановить безумца. Помнил, как их путь был полон опасностей и трудностей. Все препятствия проносились в голове шамана с невероятной скоростью, и, в конце концов, Рио дошёл до главного – до пещеры в Шотландии, которая являлась началом пути по испытаниям разных миров.

Последним испытанием было прохождение семи смертных грехов. Рио, метавшийся взглядом из стороны в сторону, всё ближе и ближе подкрадывался к разгадке того, что же с ним произошло, и внезапно вздрогнул от того, когда в конечном счёте понял, что ничего не помнит именно с того момента, когда Йо ушёл в царство Бельфегора. Как бы он ни старался напрячь свою память, дальше картинки воспоминаний просто не шли – ни в какую. А это означало только одно...

За спиной раздалось отчётливо услышанное байкером шипение, едва он вышел из забвения собственных мыслей. Он сам толком не понял, да это и не было нужно, как смог среагировать и, резко развернувшись, схватить подкравшееся к нему со спины существо за толстое горло, хотя назвать эту часть тела таковой нельзя было из-за свойственного пресмыкающимся строения тела.

Это была и правда змея. Довольно большая и мощная, похожая на анаконду из одноимённого фильма, и она явно не стремилась поддержать или утешить лишь на миг погрузившегося в свой грех шамана. Рио лишь недавно начал ловить себя на мысли о зависти к счастью своих друзей, как Левиафан, хитрый и весьма безжалостный демон, тут же не упустил возможности и возжелал поглотить добрую душу байкера. Такое угощение было ему явно по вкусу, ведь он как раз питался подобными слабостями людских сердец, обожая зависть и отчаяние на десерт.